Х Льоренте - История испанской инквизиции (Том I) Страница 139

XI. 12 мая 1607 года Филипп III поручил инквизиторам давать награды всем жителям, которые пресекают этот род торговли. Но вскоре народу был внушен большой ужас перед лошадиной контрабандой, а занимавшиеся ею стали весьма ненавистны, и правительство было обязано объявить, что несчастие быть наказанным за улику в этом проступке не влечет за собою потери почестей и должностей. Поэтому некоторое время спустя разрешили представить осведомление о чистоте крови сына одного осужденного, искавшего места в коллегии Св. Иакова в Уэске.

XII. Инквизиторы, всегда внимательные к расширению своей юрисдикции, решили подчинить ей также все процессы по контрабанде селитры, серы и пороха. Это доказывают указы верховного совета от 21 декабря 1572 года и от 20 февраля 1616 года. Но эта попытка им не удалась. Она послужила причиной того, что правительство отняло у них право выносить приговоры за проступки, касающиеся контрабандной торговли лошадьми: скандальный образчик лицемерия Филиппа II и его инквизиторов, способный дать почувствовать нелепость отлучений святого трибунала.

XIII. У меня перед глазами информация, полученная инквизиторами Сарагосы 4 апреля 1591 года против дона Диего Фернандеса де Эредиа, владетеля деревни Барболес, брата и предполагаемого наследника графа де Фуэнтеса, обвиненного в отправке лошадей для Франции. Показания были допущены по приказу главного инквизитора дома Гаспара де Кироги, вследствие доставленного ему 20 марта доноса. Это дело было приостановлено по причине смятений, волновавших город Сарагосу, о которых я расскажу в истории Антонио Переса, государственного министра Филиппа II.

Статья третья

ИНКВИЗИЦИЯ ГРАНАДЫ

I. Город Гранада также ежегодно имел свое аутодафе, на котором появлялось, по крайней мере, двадцать человек осужденных. Решено было обращаться очень кротко с мориска-ми, доносившими на себя святому трибуналу, - согласно апостольским буллам и королевским декретам, примиряя их с Церковью посредством легкой епитимьи, не имевшей для них ничего позорящего. Однако находилось немало таких, кто отказывался обвинять себя из боязни, которую внушала им суровость инквизиции, и убеждения, что уверявшие в очень кротком обращении с ними не осмеливались говорить правду и не стали бы огорчаться при виде, что другие несчастные разделяют их печальную участь. Другие, эмигрировав в Африку, вернулись обратно в Испанию из-за влечения, которое они испытывали к своему прежнему отечеству, не думая об опасности, угрожавшей им арестом по приказанию инквизиции. Это привело мориска Луиса Абоасела де Альмунекара к выдаче в руки светской власти инквизиторами Гранады на аутодафе 1563 года вместе с несколькими другими эмигрантами, которые по прибытии в Африку отступили от христианства. Затем они были арестованы наместником берегов Средиземного моря, получившим 13 октября 1562 года указ Филиппа И, контрассигнированный Гонсале Пересом, государственным секретарем, отцом знаменитого Антонио Переса, история которого должна занимать важное место в этом труде.

II. 27 мая 1593 года в Гранаде состоялось очень значительное аутодафе: на нем пять человек было сожжено живьем и пять в изображении; число епитимийных было восемьдесят семь. Все осужденные первых двух разрядов и семьдесят два - третьего были иудействующие; среди других были: магометанин-рецидивист, еретик, отрицавший воскресение мертвых, два лютеранина, два защитника блуда, три богохульника, пять многоженцев и лжекомиссар инквизиции. Это большое количество казней не представляет никаких особенностей, достойных упоминания. Я назову только донью Инессу Альварес, жену Томаса Мартинеса, альгвасила королевского апелляционного суда, которая была приведена на аутодафе для того, чтобы быть сожженной как убежденная отрицательница; исповедавшись на эшафоте, она была примирена с Церковью. В числе пяти сожженных в статуях трое умерли в тюрьме, не захотев исповедаться, а двое убежали. Среди примиренных видели двух детей четырнадцати лет, которые соблюдали Моисеев культ с семи лет, увлеченные примером своих отцов, также примиренных на том же аутодафе. На него привели много женщин, и подлинная реляция об этой церемонии гласит, что Грасия д'Аларсон, жена Педро Монтеро, появившаяся в качестве иудействующей, была красивейшей женщиной королевства Гранада. Ее присудили к тюремному заключению на два года. Хуан Тренсино, уроженец Альмагро и житель Гранады, выдал себя за секретаря суда инквизиции Барселоны и поверенного в особых делах. Злоупотребляя своим мнимым поручением, он заставил дома Бернардино Манрике отсчитать шестьсот дукатов. Он появился на аутодафе со свечой в руке и тростниковой веревкой на шее и был приговорен к получению четырехсот ударов кнута и к шести годам службы на королевских галерах. Он уже выдержал подобное наказание галерами в течение десяти лет. Эти события и другие им подобные дали автору Жиль Блаза сюжет для нескольких эпизодов его романа [845].

Статья четвертая

ИНКВИЗИЦИЯ ВАЛЕНСИИ

I. В инквизиции Валенсии дела шли точно таким же образом. Число морисков, впавших в магометанство и не доносивших на себя, было так значительно, что не было ни одного аутодафе, где их не появлялось бы в значительном количестве, подвергавшихся разным наказаниям, вплоть до сожжения в отношении тех, кого причисляли к нераскаянным. Так как трибунал Валенсии принадлежал королевству Арагонскому, то он выдавал время от времени в руки светской власти осужденных по делу о педерастии и других виновных разных разрядов, хотя и в меньшем числе. 18 февраля 1574 года он приговорил к сожжению, вместо повешения, Матео Юэта, который убил Луиса Лопеса из Аньона, чиновника инквизиции. В канонической системе нарушений по отсутствию терпения инквизиторы могли быть виновными только тогда, когда они приговаривали к передаче в руки светской власти не еретика; с самого начала процесса они должны были передать Луиса Лопеса королевскому светскому правосудию, а не судить его. Но для оправдания своего поведения инквизиторы имели римские буллы и только что получили от Пия V еще одну, разрешавшую брать на себя расследование по делам этого рода, хотя они нисколько не были связаны с верою. Этот первосвященник, возведенный в сан блаженных, не был скуп на человеческую кровь; горячее усердие к чистоте веры заставляло его нередко приказывать релаксацию очень большого количества лиц.

II. Еще одно дело - знаменитое и вместе с тем неприличное - занимало инквизицию Валенсии: оно было неприлично, потому что речь шла о преступлении содомии, и знаменито, потому что обвиняемый был дон Педро Луис де Борха, последний гроссмейстер военного ордена Монтесы. Его прадедом с отцовской стороны был папа Александр VI, а бабушкой с отцовской стороны донья Мария д'Энрикес, жена дона Хуана де Борхи, второго герцога Гандиа, и сестра Хуанны, королевы Арагона, матери короля Фердинанда V, прабабушки Филиппа II, с которым дон Педро имел другие родственные связи по своей матери, донье Франсиске де Кастро-и-Арагон, второй жене дона Хуана де Борхи, третьего герцога Гандиа. Дон Педро Луис был с отцовской стороны братом:

1) св. Франсиско де Борха-и-Арагона, четвертого герцога Гандиа, потом генерала ордена иезуитов; 2) дома Энрике де Борхи, кардинала римской Церкви; 3) дома Альфонсо, аббата Вапьдиньи; 4) доньи Луисы, жены четвертого графа де Рибагорса, пятого герцога де Вильяэрмосы, родственника короля. Дон Педро был также братом с отцовской и материнской стороны: 1) дома Родриго де Борхи, кардинала, как и Энрике;

2) дома Томаса де Борхи, архиепископа Сарагосы; 3) дона Фелипе де Борхи, губернатора Орана; 4) доньи Маргариты, жены дона Фадрике Португальского, владетеля Орани, происходящего из королевского дома Португалии; 5) доньи Элеоноры, жены дона Мигеля де Гурреа-и-Арагона, герцога де Вильяэрмосы, губернатора Сарагосы; 6) доньи Магдалены де Борха, жены графа д'Альменары. Дон Педро Луис был в родственной связи со всеми грандами Испании, княжескими домами Италии и Неаполя и даже с царствующими фамилиями Неаполя и Феррары. Ни одно из этих преимуществ, ни высокое, почти державное, достоинство в ордере Монтесы не оказали на инквизиторов никакого влияния, и они имели смелость арестовать его, так как были уверены в покровительстве Филиппа II, родственником которого дон Педро Луис был также по королеве Хуанне Безумной [846], бабушке этого государя. Дон Педро старался отклонить правосудие инквизиторов и потребовал суда у папы как гроссмейстер ордена Монтесы; неразумный шаг, так как он тем самым подходил под случай, предвиденный буллами Климента VII 1524 и 1530 годов, и его гибель была неизбежна. У него не оставалось другого средства, кроме интриги, унижений и покровительства, чтобы убедить, что процесс против него может рассматриваться лишь как заговор, составленный доносчиком и свидетелями с целью его гибели. Не нужно сообщать, что родственники обвиняемого (среди которых мы видели столько выдающихся личностей) все пустили в ход, чтобы избежать стыда видеть гибель гроссмейстера Монтесы на костре инквизиции. Так как преступление содомии не касается веры, инквизиторам было разрешено немного извратить смысл законов и канонов, и они были подкреплены в этом направлении надеждой получить почести епископата или места в верховном совете. Дон Педро избег смертной казни и отметки бесчестия; он продолжал быть гроссмейстером своего ордена до самой смерти в 1592 году, согласившись, что его достоинство после смерти будет соединено с короной, как это уже произошло с должностью гроссмейстеров трех военных орденов Сант-Яго, Алькантара и Калатрава. Это намерение дона Педро было сообщено в Рим, и Сикст V [847] в 1587 году издал буллу о соединении. При этом обстоятельстве Филипп II захотел показаться признательным и обещал сан главного командора ордена внебрачному сыну дона Педро, который был потом облечен в этот сан и стал даже кардиналом римской Церкви.