Владимир Мединский - О русском пьянстве, лени и жестокости Страница 14

То же самое происходило, по сути, и во Франции накануне штурма Бастилии. Не столько мягкий и слабохарактерный Людовик XVI, сколько зажравшаяся элита не допускала начала земельно-имущественных реформ, это с одной стороны. С другой стороны, революционные радикалы увидели, что король делает все, что они предлагают. Превращение Франции в конституционную монархию «сверху» было в интересах народа, но не Национального собрания!

Однако некоторые сказки, созданные революционерами, до сих пор живут в массовом сознании. Победители, взяв власть, навязали свои представления современникам, а через них и потомкам. Это касается не только причин революции…

А. Харламов «Александр II». 1874 г.

Один из самых «положительных» самодержцев в российской истории. Проводя столь необходимые для страны реформы, стал «своим среди чужих, чужим среди своих»

«Штурм Бастилии». Литография.

Знаменитая сцена штурма Зимнего дворца в фильме «Ленин в Октябре» примерно так же соотносится с исторической правдой

Легендарный «Штурм Бастилии» 14 июля 1789 года, который с великой помпой празднуется в современной Франции как главный национальный праздник, – «красный день календаря» Французской революции.

А сколько говорено о «решительном» и кровавом штурме, об «освобождении несчастных узников» королевского правления, жертв чудовищной жестокости антинародного режима!

Собственно, штурма-то и не было, потому что защищали дряхлую Бастилию то ли 80, то ли 90 швейцарских наемников. И каких наемников! – инвалидов: или стариков-ветеранов, или увечных. К тому же у коменданта был строгий приказ: ни в коем случае пальбы по толпе не открывать! Ни при каких обстоятельствах!

Сами парижане вовсе не собирались ничего штурмовать или разбивать. Чтобы пойти на штурм Бастилии и начать гражданскую войну, «пришлось» привести с юга Франции около тысячи уголовников, в основном не французов, а корсиканцев и каталонцев. Эти «представители народа» и ринулись на штурм.

Швейцарцы воевать не хотели. Был бы приказ, огрызнулись бы огнем 15 пушек…

И непонятно, как могла бы повернуться история. Но приказа стрелять не было, был как раз приказ не стрелять. Комендант сам вынес ключи от крепости «восставшему народу».

Спросил:

– А что вам нужно?

– Мы хотим освободить несчастных узников!

– Заходите… Только без шума.

«Восставший народ», бандюганы с юга Франции, устроили в Бастилии погром, а заодно попытались увести с собой «несчастных узников». Только идти с ними никто не захотел. Некоторые «жертвы королевского режима» с перепуга запирались изнутри и отказывались выходить. Странная это была тюрьма, Бастилия…

Подготавливая события, агитаторы рассказывали о страшных пытках в специальных камерах, о подвалах, забитых скелетами, о чудовищных условиях содержания в Бастилии врагов короля.

В реальности содержались в Бастилии по одним данным – 18, по другим – 20, по третьим – всего 7 человек из числа высшей аристократии Франции. Тюрьма-то была особая, королевская. Все эти люди имели собственные апартаменты, еду им приносили из ресторанов, у многих тут же в тюрьме жили слуги.

За что попали в тюрьму? Ни один – за защиту народных интересов. Личности, содержавшиеся в комфортабельной Бастилии, сидели в ней за участие в «черных мессах» сатане, убийстве ребятишек, гадании по частям расчлененных тел покойников, поклонение Кабале.

По некоторым данным, в их числе был знаменитый маркиз де Сад. Сидел он будучи официально признанным психически больным. А достаточно комфортабельного сумасшедшего дома, достойного маркиза и известного писателя, тогда во Франции просто не было. «Пришлось» держать свихнувшегося аристократа в уютной королевской тюрьме.

Бастилию разрушили как символ «старого режима»? Смешно, но факт: король и так собирался ее разрушить и на ее месте сделать широкую площадь.

Вот по поводу этих событий, «штурма Бастилии» 14 июля 1789 года, и ликуют каждый год французы 14 июля. Ненормальные? Нет, обычнейший исторический миф. В данном случае – революционный.

Что же касается жестокости антинародного режима, то, захватив власть, революционеры судорожно стали искать, что же такого дурного сделали короли и их приближенные?! И если даже нашли, то такую малость, что и для пропаганды не годилось.

«Приходилось» попросту придумывать.

Зато с другой стороны, вот пара штрихов о гуманизме революционеров, о «милосердных нравах» «героев 93 года»… Одно изобретение того времени: гражданские «свадьбы» – когда контрреволюционно настроенных юношей и девушек раздевали и привязывали спинами друг к другу, после чего бросали в реку.

Другая вариация: «семейные похороны» – когда торговок в городе Лионе топили вместе с маленькими детьми, привязанными к матерям.

Изготовление париков из волос казненных, абажуров из кожи «врагов народа» – строго документированные факты. Ничего вам не напоминает? – мыло из костей жертв гитлеровских концлагерей…

Но, конечно же, об этом не пишут в школьных учебниках, не сообщают по телевидению. Ликуя в День штурма Бастилии, люди радуются «избавлению» их предков от «королевской тирании», «феодализма» и «реакции».

Особая ипостась политических мифов – мифы о народах, которые стали конкурентами для других или начали вызывать страх. Тут особенно хорошо видно, как политические мифы опираются на народные бытовые стереотипы.

Исторические мифы живут в народе как часть его национального сознания. Но ведь у власти может возникать соблазн использовать какой-то миф для решения своих собственных задач. В таком случае могут родиться черные мифы о народах-смутьянах, нациях-агрессорах и провинциях «недочеловеков».

Еще в 1840–1850-е годы немец во Франции или в Англии воспринимался добродушным, туповатым и трудолюбивым. Немцев считали сентиментальными романтиками, которые умеют хорошо работать, но, не поверите, плохо умеют считать деньги, обожают семью с бесчисленными младенцами, «а-ля тирольские» песни и домашних животных.

В 1860-е годы «вдруг» выяснилось, что Германия производит товары лучшего качества, чем французские и английские. Появился конкурент, и это вызывало настороженность. Милейшие добряки с трубочками во рту и пивными брюшками стали казаться уже не такими безобидными и симпатичными. Во французских газетах немцев стали изображать жестокими и наглыми, пронырливыми и жадными.

У Жюль Верна такой персонаж – немецкий профессор – выведен очень комедийно и непривлекательно. Чавкая, он пожирает целые горы кислой капусты с сосисками, запивает озерами пива, после чего садится писать статью: «Почему современные французы проявляют признаки дегенерации».[32]

Пруссия стремилась объединить Германию, а Франция изо всех сил препятствовала этому: не хотела терять гегемонию в континентальной Европе, что, собственно, и вызвало Франко-прусскую войну 1870 года. Оказалось, что Пруссия может выставить вдвое больше хорошо обученных солдат, она отмобилизовала армию в два раза большую, чем французская, и сделала это вдвое быстрее.

Стальные нарезные орудия Пруссии вели огонь на расстояние до 3,5 км, а бронзовые французские – на расстояние 2,8 км, и точность стрельбы у них была намного ниже.

Прусская армия лучше управлялась, лучше снабжалась и несравненно лучше воевала.[33]

С августа 1870 по апрель 1871 года германская армия наголову разбила французскую, вошла во Францию и оккупировала Париж.

По Франкфуртскому договору Франция уступала Пруссии Эльзас и Лотарингию и выплачивала громадную контрибуцию в 5 миллиардов золотых франков.

После этих событий черный миф о Германии окончательно стал частью политики Великобритании и Франции. Задолго до Первой мировой войны со страниц газет этих стран не сходил образ немца – жадного, тупого, малообразованного, в общем, отвратительного во всех отношениях.

Что с того, что уровень образования и общей культуры в Германии был выше английского и французского? Что Германия была Страной Университетов? Что германская наука лидировала в мире? «Средний» француз и англичанин вполне могли не знать этого. А пропаганда целенаправленно делала свое дело: формировала образ глупого и невежественного врага.

Немцы представали милитаристами, жаждущими войны со всем миром, националистами и расистами. В статье «Мечта немцев» газета «Таймс» рисовала «извечную мечту» немцев о покорении всей Европы. Якобы немцы только и хотят завоевать Британию, покорить ее народ. Газета напоминала, что уже в раннее Средневековье германские племена завоевывали Британские острова. Вот и их потомки опять сюда лезут…

Тут далеко до исторической истины. И сами англичане – потомки вовсе не столько бриттов, сколько германских племен англов и саксов, которые даже дали название их стране и народу. Да и немцы вовсе не поголовно разделяли милитаристские стремления правительства Пруссии.