Вадим Деружинский - Забытая Беларусь Страница 14

Доктор биологических наук, лауреат Государственной премии Беларуси Алексей Микулич в интервью 30 нюня 2010 года сказал, что антропологически (по генам и внешности) беларусы близки мазурам Польши, а не украинцам и русским, причем русские близки по генам финно-уграм. Оно и понятно, ведь это славянизированные (по языку) финны.

Вернемся к словам Татьяны Мироновой:

«Новоиспеченным народам — украинцам и белорусам — стали спешно создавать отдельную от русскою народа историю».

Простите, а какая могла быть «НЕ ОТДЕЛЬНАЯ» от русского народа история, если до российской оккупации 1795 года литвины (беларусы) никогда не жили под властью Москвы или Петербурга? Мало того, московиты являлись главным врагом литвинов на протяжении многих веков. Достаточно напомнить, что только в войне 1654 - 1667 годов, развязанной московитами, погибла половина беларуского населения, а 300 тысяч беларусов было уведено в кандалах в московское рабство.

И почему беларусы — это в середине XIX века «новоиспеченный народ»? В энциклопедии «Беларусь» сказано: «В XIII-XVI веках сформировался беларуский этнос». Как видим, не в середине XIX века, и не в составе Российской империи («вместе с русским народом»), а в своем национальном государстве — ВКЛ.

«Искусственные языки беларусов и украинцев»

Татьяна Миронова утверждает, что в середине XIX века «украинцам и белорусам изготовили собственные литературные языки — украинский и белорусский, которые подражали польским литературным моделям». Кто же в царской России мог «изготовить» украинцам и беларусам собственные литературные языки? Неужели специалисты, находившиеся на службе у царизма?

На самом деле царизм ЗАПРЕТИЛ беларуский язык в 1839 году, украинский — в 1861. В 1839 году были сожжены все Библии на беларуской «мове», было запрещено использовать беларуский язык в богослужениях — нашу паству, абсолютно не понимавшую московскую речь, состоящую более чем наполовину из финских и татарских слов, заставляли обращаться к Богу на этом иностранном языке.

И что значит «подражали польским литературным моделям»? С какой стати? Обладательница докторской степени в филологических науках должна знать, что всякий литературный язык формируется на основе преобладающих в коренном населении говоров — иначе он будет непонятен населению. Поэтому если Миронова узрела в беларуском и украинском языках нечто «польское», то это не «искусственное», а пришло из языка наших селян. А они-то поляками никогда не были.

Действительно, «языковеды по сию пору не находят на картах четких границ между говорами русских, белорусских и украинских народов». Но объясняется это только тем, что земли Смоленской, Курской, Брянской областей, части Псковской и Тверской — это этнические земли балтов-кривичей, которые были захвачены Россией. Там в деревнях по сей день говорят не на русском языке, а на беларуском — который Миронова считает «испорченным полонизмами русским языком». Но кто же портил «полонизмами» язык селян на Смоленщине или Брянщине?

Что вообще подразумевает филолог под термином «полонизмы»? Она пишет:

«Исследования выдающегося слависта академика Н. И. Толстого убедительно доказывают, что литературный украинский — искусственное новообразование, на треть состоит из германизмов, немецких слов, на треть — из полонизмов, слов польского языка, и на треть — из варваризмов, наречия поселян Украины».

Никаких «германизмов» в украинском и беларуском языках нет, есть только пласты архаичной индоевропейской лексики. Это не «немецкие слова», а древние индоевропейские. И они присутствуют не только в литературном языке Беларуси и Украины, но и в языке народа. Что касается «слов польского языка», то это не «ПОЛЬСКИЕ», а ОБЩЕСЛАВЯНСКИЕ слова. В Международной Славянской академии наук этого, видимо, не знают, там ведь поляков славянами не считают. Что касается «варваризмов, наречия поселян Украины», — то это непонятно. Неужто коренное население Украины — варвары? Получается, что Татьяна Миронова говорит о едином народе русских и варваров Украины и Беларуси?!

Если это «триединый народ», то почему в таком случае беларусы, украинцы, поляки, чехи, словаки говорят в знак согласия славянское «Так», а русские говорят «Да» — как болгары, турки и румыны с молдаванами?

Эта странность объясняется просто. Коренное финское население Центральной России учило славянский язык от болгарских и киевских попов в процессе своего приобщения к христианству. Отсюда и пришло в язык московитов балканское «да», которое чуждо славянам.

Что касается беларуского (славянского) языка, то он сформировался в виде десятков региональных диалектов не ранее XVI века, а прежде население в деревнях говорило на разных диалектах (наречиях) балтского языка кривичских и ятвяжских племен[5].

Однако отличие между беларусами и нынешними русскими в том, что субстратом беларуского (славянского) языка был балтский язык (индоевропейский), наиболее близкий славянскому языку — смешению языка готов и балтов, а вот субстратом нынешнего русского языка, как считают сами российские лингвисты, были финские языки коренного населения Центральной России (Московии) — то есть не индоевропейские.

Субстратом украинского языка были индоевропейские языки днепровских балтов и ираноязычных сарматов (аланов), сегодня их язык сохранился в виде осетинскою языка (от языка последних появились гидронимы Дон, Днепр, Днестр) — коренного до славянизации населения Центральной и Западной Украины. Восточная же Украина населена, как Московия, славянизированными финскими племенами — отсюда и нынешние конфликты в этой стране между разными субстратами.

Татьяна Миронова считает, что беларуский и украинский языки «испорчены полонизмами» по сравнению с (надо полагать) чистым от полонизмов русским языком.

Хорошо, пусть слово «сябр» (друг, товарищ) — полонизм. Но что тогда не полонизм? Русское слово «товарищ»? Так ведь оно татарское, произошло от такого же татарского «товар», вообще не славянское. Видимо, Миронова хочет, чтобы беларусы и украинцы забыли свою индоевропейскую лексику и стали вместо него использовать татарскую лексику русского языка.

Пусть слова «гаспадарка» и «гаспадар» — полонизмы. Менять их на русские «хозяйство» и «хозяин»? Но это производные от «хозя» и «ходжа», вошедшие в язык московитов в ордынский период. Так с какой стати мы, в Орде не жившие, должны использовать конструкцию «хозяин колхоза» или «хозяин машины» — буквально «ходжа колхоза» и «ходжа машины»? Зачем менять наши нндоевропейские слова на не индоевропейские и неславянские?

Пусть слово «гроши» — «германизм». Но это все же индоевропейская лексика — в сравнении с навязываемым нам русским словом «деньги» — от тюркского «тэнге».

В русском языке гораздо меньше славянской и индоевропейской лексики, чем в беларуском и украинском. Вся лексика России XIX века в сфере торговли и в сфере народной одежды целиком взята из татарскою языка.

Татьяна Миронова нашла, что беларуский и украинский языки «подражали польским литературным моделям». Конечно! Ведь литературный русский язык — не славянский, а полуславянский, он наполовину основан на финской грамматике. Ясно, что раз в других славянских языках нет этих самобытных русских реалий — то все они якобы «подверглись влиянию полонизма», и даже не славянские вовсе.

Русский язык — это единственный индоевропейский язык, где глагол «иметь» заменяется, как в финских языках, конструкцией с глаголом «быть»: «у меня есть», «у нас есть», «у них есть» — вместо индоевропейского «я имею», «мы имеем», «они имеют». Почему? А потому что в финских языках нет глагола «иметь», он там заменен конструкцией с глаголом «быть».

Поскольку субстратом русского языка был финский язык, русская грамматика унаследовала многие черты финской (неиндоевропейской) грамматики. Это и многопадежность русского языка в создании разных падежных окончаний для форм одного падежа (в финских языках до 22 падежей). Это и наличие частиц «-ка» и «-то», что является прямым заимствованием от финнов и не присутствует ни в одном индоевропейском языке. И финская окающая фонетика, и многое другое, о чем писали российские лингвисты, исследуя финский субстрат русского языка.