Ольга Медушевская - Теория и методология когнитивной истории Страница 14

Положение о том, что историческому процессу соответствует адекватная эмпирическая основа меняет познавательную ситуацию в исторической науке. Вполне логично, что в основании исторического метода при таком подходе оказывается проблематика исследования этого овеществления в продукте совокупного интеллектуального ресурса.

Исторический процесс предстает как совокупность деятельности людей, реализовавшейся в пределах времени и пространства существования человечества. Поскольку, как мы видели, каждый из индивидов овеществлял свои поступки, возникает общий информационный ресурс, адекватно представляющий эту совокупность. И, следовательно, исторический процесс в целом оказывается вполне доступным для научного познания, имеет свой эмпирический макрообъект.

Этот подход далее позволяет наполнить конкретным и также эмпирическим содержанием ключевые абстрактные понятия, связанные с феноменом человека, и прежде всего это понятие человечества. Поскольку индивид создает интеллектуальный продукт, фиксируя в нем информационный ресурс, то этот продукт изначально доступен для сообщества вне зависимости от намерений отдельных индивидов. Будучи овеществлен, этот информационный ресурс сразу превращается из личного ресурса индивида в общедоступный ресурс.

Пределов для его использования во времени или пространстве более не существует. И здесь мы подходим к следующему важному положению. Каждый индивид изначально приобщен к совокупному интеллектуальному ресурсу, добытому человечеством на данный момент времени. Данная ситуация может быть легче понята в наше время, когда каждый индивид действительно может воспользоваться совокупным интеллектуальным ресурсом человечества, когда понятие «информационная сеть» стало технологически реализованным. Создалось даже представление об особом типе информационных связей – связей «информационного общества». Абсолютизируя специфичность и технологию современной информационной ситуации, аналитики совершенно упускают из виду, что сама ситуация есть не исключение, а правило: человек изначально подключен к информационному ресурсу человечества.

Рассмотрим некоторые следствия выдвинутого положения. Способность получать информацию из вещи присуща человеческой природе. Она глубже и органичнее, нежели способность к речевому общению, которая ограничена языковыми барьерами. Описания контактов разных сообществ всегда представляют единую информационную ситуацию – жадное разглядывание вещей, орудий, одежды, еды и других интеллектуальных продуктов Другого. Здесь работает человеческая универсалия – способность понимать язык вещей (т. е. раскрывать информационный ресурс опосредованного интеллектуального продукта), которому языковое общение только способствует, но в ограниченной мере. Можно отметить своеобразный информационный магнетизм, отличающийся тем, что восприятие информации сопряжено с появлением особой энергетики (любознательности, неудержимого любопытства и пр.). Рассматривая опосредованный информационный обмен как общечеловеческое фундаментальное свойство, можно лучше понять постоянно повторяющиеся явления обмена вещами, дарения, жажду обладания любыми способами. При информационном подходе парадокс наивного обмена (например, обмен бус на золотой слиток) оказывается на самом деле вполне рациональном обменом одного информационного ресурса (известного) на другой (неизвестный, а потому уникальный и неоценимый).

Общность информационного ресурса, к которому «по праву рождения» подключен каждый индивид, создает особую качественную характеристику феномена человека. Подобным информационным ресурсом не обладает ни одна из известных нам других живых систем. Становится понятным принципиальное отличие человека от всех других живых систем, поскольку только он может использовать в своей деятельности все уже сделанные открытия и изобретения. Общность информационного ресурса наполняет конкретным содержанием понятие человечества. Это не только абстрактное понятие, но и потенциальная возможность информационного обмена, а следовательно, духовной связи между индивидами и социумами, принадлежащими к различным эпохам, странам и регионам.

В русле данной концепции конкретным содержанием наполняется другое абстрактное понятие – прогресс: ведь каждое поколение и каждый индивид начинает (в принципе может начать) свою деятельность, осваивая в качестве исходного порога уже достигнутый человеком уровень. Перенимая сделанные уже изобретения, человечество развивается гораздо быстрее и эффективнее. Рост совокупного информационного ресурса человечества, его сведений об окружающей действительности происходит непрерывно, и вектор накопления информации – важная составляющая научного прогресса – направлен только в одну сторону: ее возрастания. Поэтому понятие «научный прогресс» приобретает объективный характер, на каждый данный момент исторического процесса информационный ресурс человечества выступает как обновляемый, дополняемый, что, безусловно, не может не оказывать фундаментальное позитивное влияние на судьбы человечества.

Рассматривая статус науки о человеке как науки эмпирической, мы видим теперь, что объективная возможность превращения ее в подлинную науку существует. Во-первых, человек создает интеллектуальный продукт в его реализованной форме и этот продукт существует стабильно. Возможен необходимый для научного исследования процесс повторного обращения к данному продукту, что открывает возможность более глубоких интерпретаций, сопоставления результатов и, следовательно, создает перспективы достижения все более глубокого и точного знания. Совокупный интеллектуальный продукт человечества соотнесен с историческим процессом и это позволяет говорить о репрезентативности макрообъекта для исторического процесса в его целостности.

Возникает еще один вопрос: в какой мере создание интеллектуального продукта можно считать адекватно представляющим человеческое мышление, внутренний мир человека, который в принципе остается ненаблюдаемым. И следовательно – может ли раскрытие информационного ресурса дать адекватное представление об историческом процессе и о человеческой личности. На наш взгляд, способность целеполагания, способность деятельности и создание интеллектуального продукта, хотя и не является полной характеристикой индивида, а следовательно, и социума, однако предстает его системообразующей составляющей. Именно в деятельности индивид выражает себя в своей человеческой – не когнитивной – сущности.

В моменты высшего подъема творчества человек существует наиболее полно. Различия между творчеством и работой, вообще говоря, не существует; существует различие в результате, а результат зависит от того, в какой мере человек вкладывает в изделие свои способности. В любом варианте то, что является интеллектуальным продуктом, представляет собой реализацию определенной цели, создание того, что можно назвать изделием. Это изделие (и предметы искусства отнюдь не являются исключением, подпадают под это правило) имеет свое практическое назначение – служить орудием, инструментом, предметом потребления и т. д. Применительно к функции оно структурировано и в этой структуре оно может адекватно интерпретироваться и служить источником надежной, достоверной информации о своем создателе.

Реальный мир «вещей», т. е. информационный ресурс, возникший в ходе исторического процесса, взаимосвязанных человеческих деятельностей, лишь на первый взгляд предстает как неструктурированный массив, хаос рукотворных «остатков». На самом же деле он представляет собой целостный взаимосвязанный информационный корпус, в котором прослеживаются коммуникации, взаимосвязи, структуры. Поэтому вещественная проекция исторического процесса обладает особым информационным потенциалом, использование которого действительно дает возможность получить надежную информацию о человеке, социуме и в целом – реализованном опыте человеческого существования. Следовательно, наука о человеке в рамках данной логики рассматривается как имеющая сопоставимые возможности в сравнении с науками о природе и науками о жизни. Правомерен и актуален вопрос о методе, с помощью которого эти возможности могут стать реальностью. Опыт повседневности не противоречит оптимизму исследователя.

Информационный ресурс вещи как модели воспринимается индивидами вполне естественно, с большой информационной энергетикой. Английский путешественник по России XVI в. вспоминает, как любознательные аборигены чуть ли не бросались под колеса иноземной повозки, чтобы рассмотреть ее подробнее и понять ее «идею». Но тот же интерес характерен и для обществ с развитыми знаниями. Вот ироническая зарисовка (XX в.), с ясностью показывающая, как именно работает тот же принцип восприятия индивидами информационного ресурса только что возникшей «вещи». Перед ними, – пишет наблюдатель, – новая модель «Ситроена», которая упала к нам прямо с небес. Не следует забывать, – продолжает он, – что вещественный объект есть первейший вестник сверхъестественного, в нем легко сочетаются совершенство и происхождение «ниоткуда», замкнутость в себе и сияющий блеск, преобразованность жизни в неживую материю (еще более магическую). И, наконец, «таинственно волшебное безмолвие» (отсутствие вербальной информации, получение информации непосредственно из цельности вещи. – О. М.) дает эффект восприятия идеальности соответствия формы, структуры и функции продукта. Это соответствие завораживает наблюдателя: «Публика… стремится стать на позицию усвоения и инструментализации непривычного предмета… Люди ощущают металлические поверхности и сочленения, проверяют мягкость сидений, пробуют на них садиться, имитируют езду»12.