С. Анучин - Нижегородские исследования по краеведению и археологии — 1999 Страница 14

Примечания

1 Зеленеев Ю. А. Задачи изучения мордовской погребальной обрядности VI—X вв. и история накопления источников // Историко-археологическое изучение Поволжья. Йошкар-Ола, 1994. С. 51—53.

2 Зеленеев Ю. А. Основные модели погребального обряда мордвы V—XI вв. // Новые источники по этнической и социальной истории финно-угров Поволжья I тыс. до н. э. — I тыс. н. э. Йошкар-Ола, 1990. С. 115—126; Беляев Я. В. Погребальный обряд мордвы-мокши в XII—XIV вв. // Вопросы древней истории мордовского народа. Саранск, 1987. С. 79—84.

3 Зеленеев Ю. А. Основные модели… С. 117, 121.

4 Грибов Н. Н. Отчет о работе разведотряда экспедиции Нижегородской археологической службы в исторической части г. Арзамас‑16 Нижегородской области в 1993 г. // Архив ИА РАН. Рукопись.

5 Грибов Н. Н. Средневековое городище на месте бывшего Саровского монастыря // Древности Нижегородского Поволжья. Н. Новгород, 1997. С. 33—35.

6 Аналогичная неоднородность была зафиксирована в засыпке погребения 12 Безводнинского могильника. См.: Краснов Ю. А. Отчет Чебоксарской археологической экспедиции 1971 г. // Архив ИА РАН. Р‑1. 4398. Л. 45.

7 Изучение остатков ткани произведено О. Г. Лялиной.

8 В XIV в. ленточная обмотка вытесняется круглопроволочной. См.: Алихова А. Е. Из истории мордвы конца I — начала II тыс. н. э. // Из древней и средневековой истории мордовского народа. Саранск, 1959. С. 39, 41.

9 Подобные пряжки известны в Старой Рязани и золотоордынских городах Поволжья. Г. Ф. Полякова связывает их происхождение с Русью. См.: Полякова Г. Ф. Изделия из цветных и драгоценных металлов // Город Болгар. Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Казань, 1996. С. 204, 219.

10 Седова М. В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X—XV вв.). М., 1981. С. 157. Рис. 62.

11 Алихова А. Е. Из истории мордвы… С. 40.

12 Витые бронзовые браслеты с подобными вставками на концах, так же как и отдельные вставки такого типа, встречаются в погребальных комплексах мордовских могильников XII—XIII вв. См.: Алихова А. Е. Из истории мордвы… С. 39, 40. Табл. 12, 13.

13 Сюльгамы такого типа характерны для XII—XIII вв. См.: Петербургский И. М., Первушкин В. И. Стародевиченский могильник // Археологические исследования в Окско-Сурском междуречье. Саранск, 1992. С. 75.

14 Проведенная экспертиза не позволила однозначно определить видовую принадлежность ни для одного образца костных остатков, поэтому точная атрибуция данного комплекса затруднена.

15 Экспертиза выполнена с помощью эмиссионного спектрального анализа по известной методике судебно-медицинского исследования в Нижегородском областном бюро судебно-медицинской экспертизы (акт №МК‑421 от 23.12.96 г.).

16 Этот орнаментальный мотив широко распространен в деревянной резьбе многих народов Поволжья. См.: Мартьянов В. Н. Некоторые особенности резьбы по дереву у мордвы // Материалы по археологии и этнографии Мордовии. Саранск, 1975. С. 88, 91. Рис. 1. №13.

17 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 319—328.

18 Зеленеев Ю. А. Основные модели… С. 120.

19 Седов В. А. Восточные славяне в VI—XIII вв. // Археология СССР. М., 1982. С. 146; Авдусин Д. А., Пушкина Т. А. Три погребальные камеры из Гнездова // История и культура древнерусского города. М., 1989. С. 190—205.

20 Краснов Ю. А. Безводнинский могильник. М., 1980. С. 20—21.

21 Подобные погребения встречены в Евдинском могильнике Ванвиздинской культуры VI—VIII вв. в Прикамье, на Лихачевском могильнике (VII в.) Потчевашской культуры в лесном Прииртышье, на памятниках кинтусовского типа IX—XIII вв. в Приобье (могильник Сайгатино) и других. См.: Финно-угры и балты в эпоху Средневековья // Археология СССР. М., 1987. С. 119—120, 186—187, 210.

22 Розенфельдт Р. Л. Вымская культура // Финно-угры и балты… С. 125.

23 Там же.

24 Ольховский В. С., Шилов Ю. А. Скифский погребально-культовый комплекс кургана Цыгановка // РА. 1995. №4. С. 108.

25 Мошкова М. Г. Среднесарматская культура // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989. С. 178.

26 Мошкова М. Г. Позднесарматская культура // Там же. С. 192.

27 Марков В. Н. Волго-Камье и финский мир в начале эпохи раннего железа // Finno-Ugrica. Казань, 1997. Вып. I. С. 12; Петербургский И. М. К вопросу об экономических связях мордвы в I — начале II тыс. н. э. // Материалы по археологии мордвы. Саранск, 1976. С. 128—129.

28 По целому ряду признаков вскрытая часть некрополя Саровского городища служила для исключительно детских захоронений. О существовании особого места и ритуала детских захоронений в финских могильниках см.: Петербургский И. М., Аксенова Т. В., Гришаков В. В., Первушкин В. И. Стародевиченский могильник // Средневековые памятники Окско-Сурского междуречья. Саранск, 1990. С. 65.

А. И. Давыдов, А. А. Давыдова. К вопросу о локализации и составе Стародубовоцкого стана Муромского уезда

Одной из проблем, решением которой занимался в последние годы своей жизни В. Ф. Черников, была проблема местонахождения средневековой русской крепости Стародуба Воцкого. На основе анализа письменных источников и своих археологических наблюдений ученый сделал вывод, что исчезнувший город располагался на месте деревни с характерным названием — Городищи, в черте современного рабочего поселка Вача, районного центра Нижегородской области. Кроме того, В. Ф. Черниковым в очередной раз был поднят вопрос о границах стана, центром которого являлся Стародуб Воцкий 1. Они до сих пор не определены, хотя точная локализация этой административно-территориальной единицы Муромского уезда весьма важна в историко-географическом аспекте, поскольку затрагивает проблемы освоения русскими Поочья, формирования здесь системы расселения и природопользования, складывания границ между уездами.

В. Ф. Черников считал, что территорию Стародуба нельзя ограничивать полосой между Окой и Нижегородским почтовым трактом (его направление совпадает с современной автомобильной дорогой Р‑125, связывающей Павлово и Навашино), а надо расширить на юг, включив в нее окрестности Вачи. Последнее логично проистекало из вывода о местоположении именно здесь самого Стародуба Воцкого. При этом исследователь также ссылался на ряд письменных документов XVII в. 2 Вместе с тем ему не удалось воспользоваться таким важным источником по данному вопросу, каковым являются писцовые книги. Сейчас мы можем восполнить этот пробел, поскольку получили возможность ознакомиться с двумя из них, непосредственно относящимися к интересующей нас территории. С помощью информации, содержащейся в этих книгах XVII в., при использовании определенных методов, которые применяются в исследованиях по исторической географии 3, вполне возможно составить довольно подробную карту местности, а значит, и локализовать Стародубовоцкий стан.

Первый источник — «Книга Муромского уезду письма, и межевания и меры Якова Колтовского да подъячего Романа Прокофьева» 1627/28—1629/30 гг. Подлинник ее находится в Российском государственном архиве древних актов 4. В своей работе мы пользовались современным списком с книги, сделанным научным сотрудником Ростовско-Ярославского музея-заповедника С. В. Сазоновым, который любезно предоставил ее нам 5. Эта писцовая книга касается тех мест Стародубовоцкого и Дубровского станов, «что были государевы дворцовые села», а затем оказались переданными в вотчину боярину Ивану Никитичу Романову, патриарху Филарету (Федору Никитичу Романову) и в поместное владение боярину Михаилу Борисовичу Шеину 6.

Второй источник — из коллекции документальных материалов, собранных Нижегородской губернской ученой архивной комиссией. Коллекция хранится в фондах Государственного архива Нижегородской области. Этот источник связан с наследованием ряда владений в Муромском уезде генерал-майором Артемием Петровичем Волынским и представляет собой переплетенные вместе копии писцовых, межевых и отказных книг, сделанные в декабре 1735 г. и переданные новому владельцу в январе 1736 г. 7 Копии были сняты с писцовых и межевых книг Вацкой, Яковцевской и Пуроцкой волостей, составленных в 1673/74—1675/76 гг. писцом Лаврентием Артемьевичем Денисьевым и подьячим Прокофием Стахеевым, а также с отказных книг подьячего Дмитрия Самсонова 1683 г. и подьячего Луки Волкова 1689 г. Первые книги относятся к «государевым дворцовым селам», а две последние касаются владений в Пуроцкой и Яковцевской волостях, пожалованных в поместье и в вотчину Нарышкиным: боярину Кириллу Полуэктовичу и его детям — стольникам Льву, Мартемьяну и Федору Кирилловичам. Хотя термин «Стародубский стан» в них не употребляется, села и деревни в этих книгах названы Стародубскими 8.