Арабский Халифат в раннее Средневековье - Евгений Беляев Страница 14

правило, на возвышенном месте, отдельно от палаток других кочевников. В шатре были разостланы ковры, развешана искусно сделанная сбруя и дорогое оружие, стояла металлическая и стеклянная посуда; все это было привезено странствующими купцами из соседних стран. Неотъемлемым качеством сейида была щедрость, проявлявшаяся в широком гостеприимстве. Но она далеко не всегда выражала широту его натуры или тщеславие. Главный ее смысл был в том, чтобы хотя бы внешне сгладить экономическое неравенство, вызывавшее недовольство соплеменников. Угощения, время от времени даваемые сейидом и его родственниками, равно как и материальную помощь, оказываемую ими вдовам и сиротам, бедуины рассматривали не как одолжение, а как обязанность своего предводителя. Сам сейид, понимая социально-политическое значение проявляемой щедрости, делал все, чтобы слава о ней распространялась по округе. Очень часто пускалось в ход такое действенное средство, как поэзия. Хорошо оплачиваемый сейидом шайр (поэт) не смущался самыми невероятными гиперболами. В своих хвалебных стихотворениях он рисовал фантастические картины изобилия и щедрости. Если верить сочинениям шайров, то позади шатров сейидов никогда не потухали костры, подобные огнедышащим горам, и котлы на этих кострах своими размерами не уступали водоемам во дворцах сказочного Сулеймана.

Значительные доходы приносил сейидам и их окружению широко распространенный институт ухуввы («братство», «побратимство») — по сути, одна из форм покровительства. Обычно какое-нибудь малочисленное (и вследствие этого маломощное, захудалое) племя посылало в соседнее более сильное племя своих представителей, которые всячески стремились вступить в отношения побратимства с его членами. Если это удавалось, слабое племя приобретало могущественного союзника и защитника. Ведь если два человека из разных племен становились «братьями», их племена тоже как бы вступали в родственные отношения со всеми вытекавшими из этого правами и обязанностями. Но несмотря на «побратимство», за защиту и покровительство следовало платить, и большая часть такой платы доставалась сейидам.

Особенно важна и даже необходима была ухувва земледельческим племенам, жившим на границе с территорией кочевников. В засушливые годы бедуины, побуждаемые нуждой и голодом, грабили своих оседлых соседей. Чтобы обезопасить себя, земледельцы вступали в отношения ухуввы с одним из кочевых племен, отдавая его сейиду обусловленную часть урожая с полей, садов или финиковых пальм. Взамен кочевники ограждали земледельцев от нападений других племен.

Культурное состояние Аравии

Принимая периодизацию доклассового общества, даваемую Ф. Энгельсом в его труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства», мы можем определить уровень производства и культуры у арабов V–VI веков (за исключением оседлого населения Йемена) как соответствующий высшей ступени варварства. Эта ступень «начинается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма…»{50}.

В арабо-мусульманской литературе этот период, предшествовавший распространению ислама в Аравии, получил название «джахилийя»{51}, что значит «незнание», «невежество», «варварство». Мусульмане придали этому слову специальное значение: незнание «истинной веры» в форме ислама. В научной литературе это название применяется для обозначения периода, непосредственно предшествовавшего возникновению ислама.

Еще до джахилийи у арабов завершился процесс первого крупного общественного разделения труда — отделение скотоводства от земледелия. В период же джахилийи завершился процесс второго крупного общественного разделения труда — отделение ремесла от земледелия. К тому времени арабы не только вполне освоили гончарное производство и ткачество, но и достигли совершенства в горячей обработке металлов. В Западной Аравии были известны рудники на территории племени сулейм, которое называли «племенем кузнецов» (куйун); оно славилось искусством плавки железной руды. Добываемые в Аравии серебро и золото служили сырьем для ювелиров, из которых более других были известны еврейские мастера из Медины.

В земледелии применялся довольно разнообразный металлический инвентарь, в том числе плуг с железным лемехом. При искусственном орошении полей, финиковых пальм и виноградников использовалась тягловая сила верблюдов, приводивших в движение оросительные приспособления, посредством которых добывали воду из колодцев. В Медине и некоторых других населенных пунктах освоили искусственное опыление пальм в период цветения, что значительно повышало урожай фиников.

Развитие различных отраслей производства привело к оживлению обмена, при котором добавочный продукт превращался в товар. Получила широкое развитие караванная торговля, причем арабы выступали посредниками в международном торговом обмене между Индией и Китаем, с одной стороны, и странами Средиземноморья — с другой, а это в свою очередь способствовало установлению и закреплению культурных влияний в Аравии. Из соседних стран сюда проникали не только товары, но и знания, навыки и идеи, способствовавшие совершенствованию местного производства. В Мекке, например, ощущалось довольно значительное и длительное влияние иранской культуры.

Среди арабов периода джахилийи было немало опытных мореплавателей, пересекавших Красное море в разных направлениях, а иногда, возможно, выходивших и в Индийский океан. Плавали арабы на легких парусниках, изготовлявшихся без применения металлических гвоздей, — составлявшие их доски были связаны веревками из пальмовых волокон.

Установившееся в научной литературе представление, что доисламские арабы боялись пускаться в море и только их отдаленные потомки через два-три столетия после возникновения ислама постепенно освоили искусство кораблевождения, не соответствует имеющимся у нас сведениям о постоянных сношениях Западной Аравии с Африкой по Красному морю. Можно полагать, что уже в древности жители оманского побережья и йеменской Тихамы изучили пути каботажного плавания в Индию и на Цейлон. Маскатские капитаны водили свои суда по маршруту, проложенному флотом сподвижника Александра Великого полководца Неарха в IV веке до н. э. Доказательством знакомства доисламских арабов с морем может служить и Коран{52}.

Наконец, очень крупным достижением арабской культуры периода джахилийи следует признать доисламскую поэзию. Произведения этой поэзии, отличающиеся разнообразием жанров и стиля, вполне можно поставить на один уровень с поэтическим творчеством античных народов Средиземноморья. Как пишет академик И. Ю. Крачковский, «эта оказавшаяся такой могучей и жизненной поэзия встает перед нами еще в эпоху до появления Мухаммеда в полной законченности и совершенстве одинаково со стороны языка, метрической формы, объема тем и композиционных приемов… Некоторые лингвисты не без основания видят в ней апогей семитского языкового творчества; при первом взгляде бросается в глаза колоссальный запас слов, разработанность форм, гибкость синтаксических оборотов»{53}.

В период джахилийи язык этой поэзии, достигший высокой степени совершенства, стал единым для всего населения Аравийского полуострова (за исключением Йемена, Хадрамаута и Махры), а также для арабов, расселившихся в Сирии и Месопотамии. Диалектальные особенности, являющиеся отражением местных говоров отдельных арабских племен, встречаются в доисламской поэзии крайне редко. Такое языковое единство в эпоху первобытно-общинных отношений и исключительно высокий уровень языковой культуры вызвали у некоторых арабистов сомнение в подлинности этой поэзии.

Но тут надо сказать, что ее произведения в течение двух-трех столетий хранились в памяти равиев, арабских рапсодов, и передавались только устным