Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа Страница 15

Хотя византийский историк того времени Лаоник (Николай) Халкокондил сообщает, что султан Мехмед собирался разделить османские владения и отдать Румелию Мураду, а Малую Азию «Младшему» Мустафе, со времени основания своего государства османы придерживались принципа, что их владения должны передаваться целиком одному из членов следующего поколения. Они следовали обычаю монголов, наследование не было привязано к одному члену правящей династии: вопрос, кто станет наследником, был в руках Божьих. Право в первую очередь основывалось на обладании троном. Султан Баязид произвел на свет множество сыновей, оказавшихся в свою очередь плодовитыми, а его внуки также претендовали на престолонаследие; их периодическое появление в качестве претендентов, часто при поддержке византийского императора Мануила II, подогревало борьбу за трон. В течение большей части османской истории ни братоубийство в качестве политического средства, ни старания летописцев представить преемственность первых османских султанов как легитимную, не были эффективны, чтобы не допустить изнурительные периоды борьбы за власть, которые как правило начинались после смерти султана. Кроме того, было недостаточно просто сесть на трон: доказав, что именно он богоизбранный правитель, каждый новый султан должен был обрести и сохранить поддержку тех, кто предоставил ему эту возможность — государственных деятелей, что важнее всего, солдат государства — и завладеть казной, которая давала ему средства для управления и защиты османской территории.

Способность османского дома завоевывать и удерживать верность пограничных вождей, которые иногда были соперниками, а иногда добровольными союзниками, и поощрять другие государства к солидаризации с его деяниями, зависела от его собственных успехов — величины непостоянной. Малая Азия XIII–XIV веков описывалась выше как место, где за власть боролись «господствующая, централизующая семейная военная власть… непокорные и объединившиеся в группы пограничные вожди и… напуганные и обреченные, но гордые княжества», которые можно сравнить с другими средневековыми государствами, например с англо-норманнским, включившим в свой состав Уэльс и Ирландию в XII и XIII веках, а преданность династии или отдельному ее члену определяла курс политической истории. Политика великих держав была еще одним фактором, влияющим на османов, и, когда того требовали обстоятельства, даже крайне анти-османски настроенные Караманиды полагали разумным договориться о перемирии, когда почувствовали угрозу со стороны более сильных мамлюков.

Месторасположение региона, в котором османы основали свое государство, граничившего с последней из старых империй, Византией, давало реальные преимущества. Обширные территории Византийской империи — Константинополь, Фессалоники, Морея, Трапезунд — делали ее стратегически слабой. Междоусобные распри внутри и между византийскими династиями Палеологов и Кантакузинов, неспособность Византии привлечь помощь из Европы, поддерживавшей совершенно иную христианскую традицию, сделали эту империю уязвимой для активной нации, которая непреклонно оспаривала право на ее существование. Османы умели извлекать выгоду из слабости окружающих государств, а после падения независимого Сербского княжества в 1389 году немногие из них оспаривали господство османов над регионом. Более того, османские вторжения на Балканы не были нежелательны для местного населения, которое новый режим освободил от тяжелых повинностей, наложенных феодальными властителями. В Малой Азии тем не менее была реальная альтернатива османскому сюзеренитету, и там, в годы после победы при Анкаре, покровительство Тамерлана позволило малоазийским эмиратам отстоять самостоятельность. Некоторое время османы едва ли были даже первыми среди равных, но географическая разобщенность эмиратов и отсутствие общих интересов, помимо неприязни к османам, помешали появлению устойчивого сопротивления османской экспансии.

Передышка, которую османская гражданская война дала венецианцам, византийцам и другим заинтересованным сторонам в регионе, закончилась, когда султан Мурад II консолидировал свое государство. У Венеции были серьезные основания опасаться нападений на приморские территории со стороны возрожденного Османского государства, и она боролась за выживание своих колоний. Византийскому деспотату в Морее угрожал латинский барон Карло Токко, османский вассал, чьи земли лежали на северо-западе Пелопоннеса. Фессалоники, находившиеся в османской осаде с 1422 года, были переданы Венеции деспотом Андроником в следующем году на том условии, что будут уважаться православные обычаи города. Фессалоники были важным центром торговли и сообщения, но какие бы надежды ни питала Венеция по поводу обладания ими, османская блокада мешала их осуществлению. Город было трудно снабжать продовольствием, а захват лег бы тяжким бременем на финансы Венеции. Несколько раз Венеция угрожала предъявить претендента на османский трон, но доказательства о происхождении такого претендента от султана Баязида были во всех отношениях слабее, чем у обладателей имени Мустафа — «Лже» и «Младшего». Один претендент, «турок по имени Измаил», которого венецианцы держали на острове Эвбея (Негропонт), предназначался в качестве вождя восстания против Мурада в 1424 году, чтобы отвлечь его от блокады их новой территории. Византийцы также не могли повлиять на ситуацию: в 1423 году Иоанн VIII Палеолог, назначенный соправителем, дабы разделить государственное бремя со своим больным отцом Мануилом II, отправился из Константинополя искать помощи на Западе, но в очередной раз безрезультатно. Тем не менее в 1424 году Мануил выиграл некоторую передышку, заключив с Мурадом соглашение, по которому Византия была вынуждена платить дань, а также отдать некоторые территории на Черном море.

Будучи не в состоянии договориться с османами, империя предпринимала попытки установить отношения с Венгрией, предлагая поддержку, если Венгрия вторгнется в османские земли. Предвидя возможность нового антиосманского союза, в 1425 и 1426 годах соответственно, Мурад атаковал вассальные государства Сербию и Валахию, поставив крест на любых надеждах Венеции на помощь от этих государств. На следующий год после смерти Стефана Лазаревича король Венгрии Сигизмунд расстроил планы османов, захватив стратегически важную крепость Белград, расположенную при слиянии рек Дуная и Савы. Мурад захватил мощную крепость Голубеч, также на Дунае, но на некотором расстоянии к востоку. Владение этими новыми приобретениями было закреплено в венгерско-османском соглашении 1428 года. Стефан Лазаревич был надежным османским вассалом в течение 25 лет, его смерть как никогда ранее приблизила друг к другу заставы на венгерских и османских границах.

Хотя война между Венецией и османами не была официально объявлена до 1429 года, отношения между ними ухудшались с тех самых пор, как венецианцы приняли от византийцев Фессалоники. Только когда город сдался в 1430 году, Мурад согласился заключить с Венецией соглашение. Захватив Фессалоники, Мурад удержал свои войска от массовых грабежей и быстро вывел их из города. Бывшие его жители были переселены, включая тех, кто бежал еще на ранней стадии осады. Было приказано восстановить разрушенное, а церковное имущество было возвращено его владельцам; только две церкви были превращены в мечети — знак того, что мусульманское население в то время было немногочисленным и, видимо, состояло только из солдат гарнизона. Через два года Мурад вернулся, на этот раз забрав некоторые христианские религиозные строения и казну города, с намерением содействовать его превращению в исламский центр.

Борьба за власть на Балканах между османами, Венецией и Венгрией была основной заботой султана после падения Фессалоник. Еще до истечения срока венгерско-османского договора 1428 года, в 1431 году, Мурад выдвинулся, чтобы противостоять претензиям Венеции в Албании. Османские войска были приглашены в Албанию в 80-е годы XIV века во время правления его тезки Мурада I, с тем чтобы помочь одному из местных властителей против сербского соседа; их успехи в противодействии замыслам последнего привели к установлению османского влияния, которое возрастало, как во время правления Баязида, так и впоследствии при Мехмеде I. Албанией управляло множество правителей с противоречащими друг другу интересами, и ее включение в состав Османского государства было поэтому процессом постепенным. Кадастровый осмотр, проведенный там в 1432 году, еще более усилил контроль османов, сопротивление которому вскоре было подавлено. Ненадежная верность Сербии после смерти Стефана Лазаревича в 1427 году спровоцировала османские нападения в середине 30-х годов XV века, и вассальная зависимость Сербии от османов, а не от Венгрии, была закреплена посредством выплаты дани сербским деспотом Георгием Бранковичем и выдачи его дочери Мары замуж за Мурада.