Пауло Коэльо - Дьявол и сеньорита Прим Страница 15

"Бессмысленно допытываться, по каким причинам я существую. Если тебе непременно нужно объяснение, можешь сказать самому себе, что я - то наказание, которое определил себе Бог за то, что в минуту рассеяния решил сотворить Вселенную".

И, поскольку дьявол избегал говорить о себе, чужестранец сам принялся отыскивать все и всяческие упоминания о преисподней. Он обнаружил, что в священных книгах едва ли не каждой религии говорится о некоем "месте наказания", куда отправляется бессмертная душа человека, при жизни совершавшего преступления против общества. Да, как правило, - именно против общества, а не против личности. Расставшись с телом, уверяли иные книги, душа переплывает реку, встречает пса и входит в двери, из которых уже не выйдет никогда. Бренные останки человека кладут в могилу, а потому и место, где предстоит страдать его душе, описывается обычно как царство тьмы, находящееся под поверхностью земли. А на мысли о том, что там внутри бушует пламя, наводили людей извержения вулканов, и воображение подсказывало, что грешные души пожирает негаснущий огонь.

В одной арабской книге нашел чужестранец интереснейшее описание загробных мук: покинувшая тело душа должна пройти по мосту, который не шире бритвенного лезвия (куда ведет он, в книге не говорится); по правую руку от него - рай, а по левую - концентрические круги, ведущие в темные глубины земли. Грешник несет в правой руке свои добрые дела, а в левой - свои прегрешения, и в зависимости от того, что перевесит, упадет он на ту сторону, какую заслужил своей земной жизнью.

В христианском вероучении описывается место, где слышатся плач и скрежет зубовный.

В иудаизме - подземная пещера, где места хватит лишь для определенного числа душ: в тот день, когда ад переполнится, наступит конец света.

Ислам толкует ад как огонь, который пожирает всех, "если только Всевышний не захочет поступить иначе".

Для индуистов ад никогда не был местом вечного мучения, поскольку приверженцы этой религии верят, что по прошествии определенного времени душа перевоплотится, чтобы искупить свои грехи там же, где они были совершены, - то есть на этом свете. Тем не менее и в этой религии существует 21 вид загробных мучений, каждому из которых отведено определенное место в так называемых "подземных краях".

Буддисты также различают виды наказаний, которым может подвергнуться душа в загробном мире: восемь адов огненных и восемь ледяных, а сверх того - некое царство, где грешник не чувствует ни жары, ни холода, но обречен вечно испытывать голод и жажду.

Однако по изобретательности никто не может сравниться с китайцами; они не в пример прочим, помещавшим ад под землю, - считают, что души грешников отправляются на гору, называемую Малой Железной Изгородью и окруженную другой, Большой Железной Изгородью. Между ними и располагаются друг над другом восемь больших адов, каждый из которых управляет шестнадцатью малыми, а те, в свой черед, - десятью миллионами подчиненных им. Китайцы также считают, что легионы демонов и чертей состоят из грешников, уже отбывших срок своего наказания.

Вот и получается, что только они, китайцы, убедительно объясняют происхождение и природу дьяволов - на собственной шкуре испытав, что такое зло, они стремятся перенести его на других, создавая вечный цикл возмездия.

"Вероятно, то же самое происходит и со мной", - сказал сам себе чужестранец, припомнив слова Шанталь. Услышал их и дьявол, а услышав, осознал, что лишился части с таким трудом завоеванной территории. Вернуть ее можно было лишь одним способом - не допускать, чтобы в душе чужестранца возникало сомнение.

"Да, ты сомневаешься, - сказал он. - Но ужас остается. История о виселице очень хороша и прекрасно все объясняет: люди добродетельны потому, что существует ужас. Но по самой сути своей они отягощены злом, и все они - мои потомки".

Чужестранец дрожал от холода, но все не решался закрыть окно.

- Боже, я не заслужил того, что случилось со мной. Если Ты сотворил это со мной, я могу сделать то же самое с другими людьми. Это будет справедливо.

Дьявол испугался, но промолчал, поскольку не хотел показать, что и сам испытывает ужас. Его подопечный богохульствовал и оправдывал свои деяния, но впервые за два года услышал дьявол, как тот обращается к небесам.

Дурной знак.

"Добрый знак", - такова была первая мысль Шанталь, когда она услышала гудок подъехавшего хлебного фургона. Жизнь в Вискосе шла по раз и навсегда заведенному распорядку: люди выходили из дому, покупали хлеб, и впереди у них еще суббота и воскресенье, в течение которых они будут обсуждать безумное предложение чужестранца, а потом, в понедельник, - не без угрызений совести соберутся посмотреть, как он покидает их город. И вот тогда она, Шанталь, и поведает своим землякам, какое пари заключила и выиграла. Она оповестит их о том, что они одержали верх в этой битве и разбогатели.

Нет, ее, конечно, не причислят к лику святых, как Савиния, но на протяжении многих и многих десятилетий будут жители Вискоса вспоминать ее ту, кто избавил город от второго пришествия Зла; может быть, о ней сложат легенды; может быть, будущие горожане расскажут детям, что вот жила-была такая Шанталь, и была она хорошенькая, а вот поди ж ты - единственная из всей городской молодежи - не уехала из Вискоса, ибо сознавала - ей предстоит исполнить свое предназначение. Пожилые богомолки поставят свечку за упокой ее

души, юноши затоскуют по этой героине, увидеть которую им будет не дано.

Шанталь, преисполнившись гордости, вдруг вспомнила, что надо держать язык за зубами и не сболтнуть ненароком о принадлежащем ей слитке, а то ведь в конце концов ее убедят, что, если она не разделит и свою долю между всеми горожанами, ее никак нельзя будет счесть святой.

Что ж, она на свой манер помогает чужестранцу спасти душу, и это ей зачтется перед Богом, когда придет час держать ответ за все, что сделала она в жизни. Впрочем, судьба чужестранца не слишком ее занимала, и мечтала она только о том, чтобы поскорее пролетели эти двое суток, ибо уже не было больше мочи хранить в душе эту тайну.

Люди в Вискосе были ничем не хуже и не лучше жителей соседних городов, но в одном Шанталь была убеждена непреложно - совершить убийство они не могли. А теперь, когда история со слитками получила всеобщую огласку, никто из жителей не решился бы в одиночку проявить инициативу: во-первых, потому что награда будет разделена на всех поровну, а Шанталь не знала никого, кто стал бы рисковать ради чужой прибыли. Во-вторых, если бы даже горожане и пошли на такое - во что Шанталь не верила ни одной минуты, - то в убийстве должно было бы принять участие все население Вискоса, за исключением разве что человека, предназначенного в жертву Если хоть один человек выступит против - а за неимением других таким человеком станет она, - всем жителям Вискоса грозит разоблачение и арест. Лучше быть бедным и честным на свободе, чем богачом за решеткой.

Спускаясь по ступенькам, Шанталь вспоминала, что даже выборы мэра - в крохотном- городке с тремя улочками - вызвали жаркие споры и разделили жителей Вискоса на разные партии. Когда же задумали разбить детский парк в нижней части города, начались столь ожесточенные дебаты, что строительство так и не было начато, - одни говорили, что в Вискосе нет детей, другие уверяли, что вот построим парк -дети и вернутся: родители, приехав в отпуск, заметят перемены к лучшему и привезут детей в отчий край. Споры начинались по любому поводу спорили о том, хорош ли хлеб, о том, сколько должна стоить лицензия на отстрел дичи, о том, существует ли или нет проклятый волк, о странном поведении старой Берты и - весьма вероятно - о тайных свиданиях Шанталь Прим с некоторыми постояльцами гостиницы. Впрочем, пока еще никто не отваживался говорить об этом ей в глаза.

Шанталь подошла к хлебному фургону, впервые в жизни держась так, будто играла в истории Вискоса самую главную роль. До сегодняшнего дня была она беззащитной сиротой, бедной девушкой, которая так и не сумела выйти замуж, официанткой и уборщицей в баре, несчастным существом, ищущим спутника. Но пройдут двое суток - и все будут целовать ей ноги, благодарить за щедрость и великодушие, и того и гляди предложат баллотироваться на пост мэра на ближайших выборах (она, пожалуй, откажется, чтобы подольше побыть в новом своем качестве и сполна насладиться непривычной славой).

Люди, собравшиеся у фургона, покупали хлеб молча. Все повернулись к Шанталь, но никто не произнес ни слова.

- Что это творится в вашем Вискосе? - осведомился водитель. - Умер кто-нибудь?

- Нет, - отвечал ему кузнец, который тоже пришел за хлебом, не воспользовавшись тем, что в субботнее утро он мог бы поспать подольше. Просто кое-кто у нас скверно ведет себя, и нас это беспокоит.

Шанталь стояла, не понимая, что происходит.

- Бери, что тебе надо, - услышала она чей-то голос. - Он торопится.