АЛЕКСАНДР ПАСЫНКОВ - ФЕНОМЕН РОСТОВЩИЧЕСТВА Страница 15

 Ростовщический капитал подрывал и разрушал феодальные формы собственности. В конце 16 века английский купец и автор памфлетов на экономические темы Даддт Норт писал: «В нашей стране деньги, отдаваемые под проценты, гораздо менее, чем в десятой своей части идут в руки предпринимателей... они ссужаются, главным образом, для покупки предметов роскоши, выдаются на расходы людям, которые хотя и являются крупными землевладельцами, но тратят их гораздо быстрее, чем приносит им их землевладение...». Ссуды выдавались, как правило, под залог земли, и именно это является причиной того, что через некоторое время помещики оказывались в долгах.

 Кредит использовался непроизводительно и не только не был фактором расширенного воспроизводства, но вел даже к упадку производства, ибо значительная часть дохода феодалов, и особенно мелких производителей, поглощалась уплатой процентов ростовщикам и, следовательно, не могла быть вложена в собственное хозяйство.

 На последней стадии феодализма, в период его разложения, ростовщический капитал способствовал созданию предпосылок для капиталистического способа производства.

С одной стороны, в руках ростовщиков накоплялись большие денежные богатства, которые впоследствии могли превратиться из ростовщического капитала в функционирующий капитал, вкладываемый в капиталистические предприятия. С другой стороны, ростовщическая эксплуатация крестьян и ремесленников вела к их разорению, пролетаризации, а, следовательно, ростовщический капитал способствовал образованию класса наемных рабочих.

 Ростовщический капитал сам не создает никакого нового способа производства, но имеет тенденцию консервировать тот способ производства, который обеспечивает ему наиболее широкое поле деятельности. Возможность получения высоких доходов от ростовщических операций задерживала вложение денежных капиталов в промышленность. Эта двойственная роль ростовщического кредита была вскрыта Марксом, который писал: «Настоящим способом подчинения капитала, приносящего проценты, промышленному капиталу является создание свойственной ему формы - кредитной системы”.

 К концу средних веков государство, наконец, перестает бороться против любой формы кредитов и пытается не допустить ростовщичества регулированием высоты процента. В 1545 г. в Англии максимальной была объявлена ставка 10% в год. В 1624 г. она снижена до 8%, а в 1652 г. - до 6%. Другие страны действовали похожим образом. Например, в 1640 г. в Нидерландах была установлена максимальная ставка процента в размере не выше 5%, во Франции в 1601 г. был установлен максимальный процент 6%. В России такой закон ввели в 1754 г., а максимальный процент был тоже равен 6%.

 Резюмируя историю ростовщичества в средние века, можно сослаться на слова Фернана Броделя: «Феодальный строй являлся устойчивой формой раздела в пользу помещичьих семей земельной собственности - этого фундаментального богатства, - и имел устойчивую структуру. "Буржуазия" в течение веков паразитировала на этом привилегированном классе, жила при нем, обращая себе на пользу его ошибки, его роскошь, его праздность, его непредусмотрительность, стремясь - часто с помощью ростовщичества - присвоить себе его богатства, проникая, в конце концов, в его ряды и тогда сливаясь с ним. Но в этом случае на приступ поднималась новая буржуазия, которая продолжала ту же борьбу. Это паразитирование длилось очень долго, буржуазия неотступно разрушала господствующий класс, пожирая его. Однако ее возвышение было долгим, исполненным терпения, постоянно откладываемым на век детей и внуков. И так, казалось, без конца....В долгой исторической перспективе капитализм - это вечерний час, который приходит, когда все уже готово». (Игры обмена).

История ростовщичества в Новое время. Паровой молот и фиктивный капитал. Сколько стоит тюльпан?

К XVI веку почти все крестьяне Западной Европы освободились от рабства и угнетения; они стали наследственными арендаторами, платившими сеньору небольшой фиксированный ценз. Доходы дворян резко сократились; им приходилось идти в наемники или продавать свои имения ростовщикам - «новым дворянам», покупавшим замки вместе с гербами и титулами. В XVI веке вокруг Парижа уже не осталось поместий старых дворян - все было заложено и продано новым господам. Новое Время предпочитало силе рыцарских мечей силу денег, и новыми хозяевами замков были люди из мира денег, ростовщики и банкиры.

 Свидетельством того, как возвышались в глазах окружающих нувориши, может служить анекдот, рассказанный французским проповедником. Некий покрытый паршой мальчик по имени Мартин пришел, побираясь, в город, где стал известен под кличкой Запаршивевший. Мальчик рос, стал ростовщиком; по мере того как он богател, его социальный престиж менялся. Сперва его звали Martinus scabiosus (Мартин чесоточный), затем domnus Martinus (мастер Мартин), когда же он сделался одним из первых богатеев города - dominus Martinus (господин Мартин), а потом даже - meus dominus Martinus (высокочтимый сеньор Мартин). Это латинские кальки французских титулов - maitre, seigneur, monseigneur.

 Новый мир был совсем не похож на Средневековье, и благородным рыцарям было трудно смириться с этими внезапными переменами: когда-то презренные менялы, которых любой дворянин мог приказать высечь, вдруг приходили к ним с расписками и векселями - и за спинами этих ростовщиков стояла королевская стража. Сила банкиров проистекала из новой финансовой системы, порожденной необходимостью содержать наемную армию. При тогдашней технике ведения дел власти не могли наладить сбор косвенных налогов и сдавали их на откупа - и это давало ростовщикам огромные прибыли. Кроме того, во время войны короли выпускали займы - и поскольку зачастую речь шла об их судьбе, то они обещали огромные проценты. После войны эти проценты приходилось платить - и большая часть налогов уходила в сейфы банкиров. Сила денег была такова, что ростовщики удивительным образом заняли место благородных дворян; они ездили в каретах с лакеями и жили в замка с гербами на флюгерах.

 Основой всей экономики нового времени являлся кредит. Историк Тюрго писал: «На земле нет центра коммерции, где предприятия не держались бы на заемных деньгах; быть может, нет ни единого негоцианта, коему не приходилось бы прибегать к помощи кошелька ближнего».

«Анонимный автор статьи в «Журнал де коммерс» (1759 г.) восклицал: «Какой систематичности, какого умения все рассчитать, какой изобретательности и какой только отваги не требует занятие человека, который, стоя во главе торгового дома и располагая капиталом в две-три сотни тысяч ливров, всякий год имеет оборота на несколько миллионов. Однако же, если верить Дефо, так вся иерархия торговли, снизу доверху, жила с подобным девизом. От мелкого лавочника до негоцианта, от ремесленника до мануфактурщика, все жили на счет кредита, т.е. с покупкой и продажей к определенному сроку (at time); именно эти закупки и продажи делали возможным при капитале, например, в 5 тыс. фунтов годовой оборот в 30 тыс. Фунтов. Сроки оплаты, которые каждый предлагал и которых добивался попеременно и которые представляли [сами по себе] «способ брать взаймы», были даже гибкими: «Едва ли один человек из двадцати придерживается условленного срока, и, в общем, и не ожидают, чтобы он их выдерживал, столь велики льготы [в отношениях] между купцами в сей области». В балансе любого коммерсанта наряду с запасом товаров постоянно присутствовали кредитный актив и долговой пассив.

 Мудрость заключалась в охранении равновесия, но определенно не в том, отказаться от тех форм кредита, что, в конечном счете, представляли огромную массу [денег], вчетверо или впятеро превышающую объем торговли. Вся торговая система зависела от них. Едва лишь пресекся бы этот кредит, как застопорился бы двигатель. Важно, что речь здесь идет о кредите, неотделимом от системы торговли, порождаемом ею, - кредите «внутреннем» и не приносящем процента. Его особая мощь в Англии представлялась Дефо секретом английского процветания, той сверхторговли (overtrading), которая позволила Англии заставить себя уважать также и за границей».

 Дефо считал: «заем под процент есть червь, подтачивающий прибыль», способный даже при «законном» пятипроцентном размере свести доходы на нет. A fortiori, тем более, было бы самоубийством обращение к ростовщику». (Ф. Бродель).

 Хронологически процесс становления кредитной экономики Нового времени можно описать так.

Шестнадцатое столетие было периодом мощного экономического подъема. Это было столетие открытия Америки. Но обширные запасы драгоценных металлов, вывезенных из Америки, привели к резкому скачку инфляции. Цены предметов потребления драматично выросли - почти на 300 % в период с 1550 до 1620. Англия, Испания и Франция конкурировали за господство в Америке и в Европе.