Андрей Сахаров - Дипломатия Святослава Страница 15

Положения, выдвинутые В. В. Бартольдом, помогают представить военно-политическую деятельность Святослава в целом, определить ее общие цели и методы осуществления. Однако В. В. Бартольд провел, как мы видели, водораздел между прежними походами руссов на Восток и походами Святослава, а это, на наш взгляд, приводит к отрицанию преемственности древнерусской внешней политики на Востоке.

А. Ю. Якубовский, обращаясь к истории русских походов на Восток, отметил необычайно широкий регион их охвата. Автор вслед за В. В. Бартольдом и Б. Д. Грековым также согласился с тем, что руссы стремились упрочить свою власть на Нижнем Поволжье и Северном Кавказе, однако не смогли этого сделать, так как Святослав отправился на Дунай; кроме того, Нижнее Поволжье было далеко, в степях грозили печенеги, осуществить переселение славян в те края было трудно28.

Переоценку содержания внешней политики Святослава, предпринятую в 30-х годах Б. Д. Грековым, продолжил в середине 40-х годов М. Н. Тихомиров. Он показал общегосударственный характер этой политики, ее масштабность29. М. Н. Тихомиров впервые в историографии отметил связь походов Святослава с внутренним положением Болгарии и подчеркнул, что провизантийская политика болгарского двора была непопулярна в стране. Изложив, согласно данным Льва Дьякона, причины болгаро-византийского конфликта, М. Н. Тихомиров поддержал мнение болгарского историка В. Н. Златарского о том, что в основе посольства Калокира лежало стремление Византийской империи отвлечь Святослава от натиска в Причерноморье на Крым и Херсонес30.

Правда, автору неясно, какие предложения мог сделать Никифор руссам. М. Н. Тихомиров лишь предполагал, что Святослав претендовал на район дунайских гирл вплоть до Доростола с целью обеспечения русского торгового пути в Византию. Об этом говорит и выбор русским князем в качестве своей новой резиденции Переяславца, то есть Малого Преслава, расположенного в гирлах Дуная и являвшегося в то время значительным торговым центром. И Никифор Фока, видимо, согласился на то, чтобы отдать руссам этот район, но не всю Болгарию. М. Н. Тихомиров верно подметил стремление Византии укрепить через болгарский двор, и в первую очередь через царя Бориса, греческое влияние в Болгарии, но, сказав о начавшемся политическом распаде страны, одной из причин которого явилась борьба про- и антивизантийских группировок31, ученый не выявил связи внутриполитической борьбы в Болгарии с внешнеполитическими шагами Руси. Он посчитал, что во время второго нашествия руссов на Болгарию им поначалу противостояла вся страна, да и действия самого Святослава на этот раз были направлены «на завоевание всей Болгарии». Правда, М. Н. Тихомиров отметил, что второе появление Святослава на Дунае было тесно связано «с переменами в болгарской политике»32, но он ничего не говорит об их характере.

Однако, сопоставив известия византийских источников и обнаружив, что они содержат материал о совместных военных действиях против Византии руссов и болгар33, М. Н. Тихомиров пришел к выводу, что все, о чем пишут византийские хронисты, «мало напоминает варварское завоевание страны, приписываемое русским византийскими авторами». Основной удар по Болгарии нанесли позднее византийцы; Святослав же не ставил себе целью покорение страны, он хотел закрепить за собой лишь Добруджу и «вступил в союзные отношения с болгарским царем, обещав ему свою поддержку против греков, угрожавших независимости Болгарии и несколько времени позже осуществивших свою угрозу»34.

П. О. Карышковский в соответствии с марксистско-ленинскими взглядами на развитие феодальной государственности оценивал внешнеполитические предариятия Святослава как определенные шаги на пут образования древнерусского государства. К ним он относил разгром Хазарин, утверждение Руси в Приазовье, войны на Балканах. Вслед за Б. Д. Грековым и М. Н. Тихомировым автор выступил против взгляда на Святослава как на вождя бродячей дружины, «воина по натуре», случайное орудие византийской политики, а также против изображения его походов как простых грабительских набегов35. Не отрицая элементов грабежа и насилия, проявлявшихся в ходе военных действий руссов, особенно в первый период балканской кампании, автор подчеркнул, что не они определяли содержание походов Святослава, а масштабные государственные расчеты, в основе которых лежало стремление к созданию империи на юге, завоеванию Константинополя. Это намерение можно было осуществить только в союзе с Болгарией, и такой союз был создан, о чем, по мнению автора, говорят факты, угке упоминавшиеся выше36. Таким образом, П. О. Карышковский не только поддержал мнение видных советских ученых о сущности внешней политики Святослава, но и внес новые моменты в трактовку проблемы, увидев в Болгарии не врага, а союзника Руси. Чрезвычайно важным, на наш взгляд, является наблюдение П. О. Карышковского, впервые высказанное в историографии, что репрессии Святослава против болгар обрушились лишь на головы болгарской верхушки, не желавшей союза с язычниками и пошедшей на союз с руссами вынужденно37. Очевидно, автор был близок к пониманию того, что в болгарской верхушке той поры существовали провизаитийская и прорусская группировки, однако эта мысль пе нашла дальнейшею развития в работах П. О. Карышковского.

Ценным в работах автора представляется и тщательное воссоздание хронологии событий38.

«Очерки истории СССР» в обобщенном виде отразили концепцию советской исторической школы 40–50-х годов о времени правления Святослава. В «Очерках» отмечается, что при нем русское государство достигло особенной силы, значительно расширило свои границы, укрепило аппарат власти, заняло видное положение в международных делах. Подчеркнута преемственность политики Игоря и Святослава и сказано, что последний осуществлял эту политику «с еще большей настойчивостью и в более сложной обстановке». Русь явилась участником крупнейших политических событий, вступая в соглашение с другими государствами39. Изложена также история похода Святослава на Восток и отмечено не только стремление руссов разгромить своих извечных противников - хазар и их сателлитов, но и закрепиться на захваченных территориях, в частности в районе Северного Кавказа. Однако описывая балканскую войну Святослава, авторы «Очерков» пошли вслед за Львом Дьяконом в объяснении причин и хода этой кампании. Здесь также воспринята концепция единой Болгарии, решающей вопрос, кто для нее опаснее - Византия или Русь. Если на первом этапе войны 970–971 годов болгары поддержали Святослава, то на втором, как признается в «Очерках», «часть болгарской знати» отказалась от союза со Святославом. Эта точка зрения также нашла отражение в «Истории Болгарии». Здесь, однако, был сделан ряд уточнений относительно развития международных событий в Восточной Европе середины 60 - начала 70-х годов X в. Авторы этого обобщающего труда считали, что ослабевшая Болгария была вынуждена пропускать венгров через свою территорию к византийским владениям, а не делала это умышленно, как об этом писал Скилица40.

Что касается болгаро-византийского конфликта, то он был предопределен старым соперничеством двух держав и тем, что Византия Никифора Фоки, усилив свою армию, наконец смогла освободиться от выплаты ежегодной обременительной дани болгарам. Святослав же попытался укрепиться в низовьях Волги, Приазовья и, по-видимому, в Крыму, угрожая здесь византийским владениям. Готовился он и к завоеванию низовьев Дуная. Поход Святослава на Дунай выглядит как самостоятельно обдуманное предприятие руссов. Миссия же Ка-локира состоялась в то время, когда Святослав был уже в низовьях Дуная, накануне похода в Болгарию. С какой просьбой обратилось византийское посольство к Святославу - неизвестно, так как утверждение Скилицы, будто греки просили Святослава выступить против болгар, но мнению авторов «Истории Болгарии», «вряд ли является правильным», так как именно Никифора Фоку болгары просили о помощи против руссов. «Византия, - отмечается в этой работе, - вряд ли желала видеть на Балканах, в непосредственной близости от Константинополя, русские войска, недавно разгромившие хазарскую державу»41.

Автор данного раздела высказал интересное предположение о том. что посольство Калокира должно было отклонить Святослава от наступления на Херсонес, а в качестве «платы» за отказ ог этого предприятия русский князь потребовал византийского нейтралитета во время его похода на Дунай42. И в основе дальнейших дипломатических шагов Византии, по мнению авторов «Истории Болгарии», лежало стремление империи, с одной стороны, соблюсти нейтралитет по отношению к Руси, а с другой - вытеснить руссов с берегов Дуная, Именно с этой целью греки направили печенегов на Киев.

Рассмотрев затем внутреннее положение Болгарии в 969 году (последствия смерти царя Петра, восстание «комитопулов», его антивизантийский характер), авторы «Истории Болгарии», опираясь на анализ всего комплекса факторов внутреннего развития страны в середине X века, впервые в историографии высказали мысль о том, что, возвратившись в Болгарию, Святослав выступил «в союзе с антивизантийскими элементами против Византийской империи»43. Таким образом, рассматривая этот этап событий, они исходят из существования двух противоположных политических тенденций в самой Восточной Болгарии.