Жан Мари Констан - Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн Страница 15

Генрихи, монарх, скорый на расправу

2 мая 1548 года начала свою деятельность Огненная палата Парижского парламента: в ее обязанности входило судить религиозных диссидентов. Так как юрисдикция палаты простиралась почти на половину королевства, то расследования по ее приказам проводились и в Орлеане, и в Турени, и в Оверни, и в Шампани, и в Сентонже. Под особый контроль попали парижские монастыри, и прежде всего монастыри якобинцев и августинцев: чиновники подозревали, что монахи упомянутых орденов проявляют к новым идеям повышенный интерес. На парижской площади Мобер запылали костры — на них сжигали священнослужителей и адептов новой религии: их объявляли еретиками и подвергали пыткам. Это было «время мучеников», когда протестанты, подобно первым христианам, мужественно встречали смерть, веря, что они отправляются к Христу.

Не все судьи Парижского парламента были убеждены в эффективности таких методов, а некоторые даже симпатизировали реформатам. Они считали, что казнь мучеников, погибающих на костре, вызовет возмущение жестокостью католической религии и породит новых адептов Реформации. И, как следствие, склонялись к милосердию. Так, судья Арман де Ферье заявил, что обычаи католической церкви стали нечестивыми, а служители ее подвержены коррупции. Он пришел к выводу, что гонения на сторонников новой веры нисколько не укрепляют шаткого положения католической церкви, а потому, в ожидании созыва Вселенского собора, посвященного проблемам реформированной церкви, следует обходиться с еретиками мягко. Свою речь он завершил под аплодисменты судей, которые, выражая свое одобрение, даже стучали ногами.

Однако король Генрих II был далек от подобных настроений. Он явился в Парижский парламент в сопровождении кардиналов, герцогов и пэров Франции, восстановив, таким образом, средневековый обычай curia Regis, и подробно растолковал положения мирного договора, заключенного в том же 1559 году в Като-Камбрези. Договор этот положил конец войнам с Испанией, продолжавшимся с перерывами почти целое столетие и проходившим на территории Италии. Выразив желание установить наконец христианский мир в собственном королевстве, монарх недвусмысленно дал понять, что теперь, когда внешняя война завершена, пора обратить оружие против еретиков. Затем, согласно обычаю, он предложил высказаться советникам парламента. Некоторые из них считали, что пока не следует предпринимать каких-либо шагов, а нужно дождаться решения Тридентского собора (начавшийся в 1545 году, Тридентский собор завершился только в 1563 году, ибо заседания его неоднократно прерывались из-за беспрерывных военных действий). Советник дю Бур даже осмелился заявить, что протестанты ни в чем не повинны, а коррупция среди клира, действительно, велика.

Вернувшись во дворец, Генрих II приказал арестовать дю Бура и еще нескольких магистратов. Этот поступок короля мог привести к тяжелым последствиям, так как Парижский парламент по традиции считался хранителем национальных законов и обычаев. Его члены именовались «отцами отечества» и играли важную роль в управлении государством. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в период пребывания короля Франциска I в Мадридской тюрьме, куда его заточили после битвы при Павии, во время которой он был захвачен в плен испанцами, Францией управляла мать короля, Луиза Савойская, и Парижский парламент. Однако Генрих II не пожелал считаться с мнением парламента, и договорился до того, что предложил восстановить во Франции Инквизицию. На что президент парламента Сегье возразил: такой поступок противоречил бы традициям французской галликанской церкви. И король не стал настаивать.

Но вскоре идея подавления движения реформатов вновь отошла на второй план. 30 июня 1559 года король, обожавший различные состязания, устроил рыцарский турнир, во время которого он получил смертельную рану в глаз. С тех пор вот уже несколько поколений летописцев и историков шутят, что этот удар изменил лицо истории Франции. 10 июля 1559 года Генрих II скончался.

Ослабевшая власть

Старший сын Генриха II, наследовавший трон согласно закону, был пятнадцатилетним подростком, абсолютно неопытным, хотя и совершеннолетним, ибо совершеннолетие для королей наступало в тринадцать лет. Женившись на шотландской принцессе Марии Стюарт, он доверил бразды правления своим дядям, герцогу Гизу и его брату кардиналу Лотарингскому, которые продолжили начатую Генрихом II политику преследований гугенотов.

5 декабря 1560 года, после полутора лет правления, Франциск II умер, и власть перешла к его брату Карлу IX, чей юный возраст потребовал установления регентства. Согласно традиции, в роли регента не обязательно должна была выступать королева-мать, эту обязанность вполне мог взять на себя первый принц крови. Конкурентом Екатерины Медичи, супруги Генриха II и матери Франциска II, Карла IX и Генриха III на пути к власти стал Антуан де Бурбон, король Наварры, отец будущего Генриха ГУ, глава дома Бурбонов и супруг Жанны д'Альбре, активно поддерживавшей протестантское движение. Борьба за власть между матерью нового монарха Карла IX и королем Наварры, потенциальным лидером будущей протестантской партии, участником процессии гугенотов, состоявшейся в 1558 году в Пре-о-Клер, вполне могла оказаться решающей для судеб королевства. Принимая во внимание сложившуюся ситуацию, сторонники Реформы рассчитывали, что, получив власть, принц крови Антуан де Бурбон объявит свободу вероисповедания и, быть может, даже добьется того, чтобы вся Франция приняла протестантизм.

Тем временем Екатерина Медичи предпринимала шаги для отстранения Бурбона от реальной власти. 21 декабря 1560 года королевский совет вынес решение о разделении властей на период регентства, ограничив тем самым сферу деятельности короля Наварры. И хотя на долю Бурбона выпало управление войсками, находящимися в подчинении губернаторов провинций и капитанов «на местах», королева сделала все, чтобы превратить эту должность в номинальную. Право принятия решений по всем военным вопросам в целом она оставила за собой; на деле это означало, что Екатерина Медичи располагала всей полнотой власти, в то время как Антуан де Бурбон мог лишь передавать донесения, касающиеся армии, королеве-матери.

Но торжество королевы было призрачным, ибо ей постоянно приходилось оглядываться на могущественные дворянские кланы, использовавшие любую возможность для демонстрации силы. У руля власти, опередив Бурбонов, встали Гизы, фактически правившие страной на протяжении полутора лет царствования Франциска II, и Монморанси, глава дома которых был коннетаблем Франции и первым лицом в королевстве при Генрихе II.

Активизация протестантского движения также нарушила традиционные схемы. До сих пор во Франции все жили в лоне единой религии, все привыкли к тому, что дворяне поддерживают короля, служат ему. Теперь же, перед угрозой религиозной смуты, когда часть элиты перешла на сторону Реформации, перед угрозой насилия, необходимо было найти нечто такое, что могло бы сплотить французов на новой основе. Екатерина Медичи, для которой образцом политика служил ее свекор Франциск I, была убеждена в необходимости реформ, способных вывести страну из тупика, куда завел ее Генрих II. Однако какие бы замыслы ни пыталась она реализовать, ей всегда мешало во-первых, то, что она была женщиной, а во-вторых, оставалась иностранкой, а все в стране считали, что король должен быть мужчиной, полководцем, воплощать в себе лучшие черны нации и быть защитником французов. Положение регентши также не давало ей никаких преимуществ, так как оно никогда не имело четкого юридического статуса. И многие юристы были уверены, что носитель звания регента не может иметь те же прерогативы, что и помазанный монарх, то есть монарх, признанный Господом.

Хаос, царивший во французской политике во время Религиозных войн, во многом объясняется кризисом власти. За тридцать лет на французском престоле сменилось три короля, все трое отличались хрупким здоровьем и умерли молодыми. Являясь сыновьями Екатерины Медичи, они были вынуждены постоянно противостоять собственной матери, всегда стремившейся ограничить свободу их действий, и одновременно бороться с разгулом насилия и вооружейными конфликтами, спровоцированными рвущимися к власти знатными сеньорами. Власть, принадлежавшую королю, оспаривали как теоретически, на основании законов, так и фактически, поэтому все политические проекты, предложенные сменявшими друг друга политиками, исчезали так же быстро, как и их авторы.

Борьба кланов: Гизы и Монморанси

Фавориты, эти приближенные государя, более всех остальных пользующиеся его милостями, живут в непосредственной близости к своему господину, удостаиваются всевозможных отличий и в благодарность за свою преданность наделяются привилегиями, как символическими, так и вполне ощутимыми. Феномен фаворитов всегда поражал воображение историков. Некоторые даже усмотрели в фаворитах основную причину развязывания Религиозных войн. В последние годы работы Арлет Жуана и Никола Леру заставили историков по-новому взглянуть на функционирование двора и, в частности, на отношения между монархом и знатными сеньорами.