Лев Колодный - Хождение в Москву Страница 15

Как пишет известный искусствовед В. Лазарев: "С Дионисием парадное, праздничное, торжественное искусство Москвы стало на Руси ведущим. На него начали ориентироваться все города, ему начали все подражать".

Современники понимали, что Дионисий и его помощники были не только "изящными и хитрыми в Русской земле иконописцами паче же рещи живописцы".

Есть еще одно произведение великого мастера - "Страшный суд". На нем по краям можно разглядеть несколько фигур, только нарисованных, видны лишь их черные контуры... Точно так же Дионисий поступил, когда работал в Ферапонтовом монастыре...

Кроме произведений Дионисия, в Успенском соборе собраны и другие бесценные работы. Есть среди них такие, что намного древнее стен. Существовал обычай привозить сюда из разных мест самые почитаемые иконы, чтобы они, находясь здесь, как бы принадлежали не одному городу, а всему государству.

Из Новгорода Иван Грозный перенес сюда Устюжское благовещение. (Это произведение находится ныне в Третьяковской галерее.) А в самом соборе хранится древний "Георгий". И он прежде находился в Новгороде. Неизвестный великий художник изобразил воина с копьем и мечом, покровителя воинства Георгия. Лицо его, полное силы и красоты, дышит уверенностью в своих силах, чувством справедливости. Это идеал мужества, каким его представляли на Руси восемьсот лет тому назад. Картина - современница Москвы.

Не раз пожары охватывали стены Успенского собора, захватчики превращали его в конюшню. Солдаты топили вместо дров иконами. Но эти, самые почитаемые, с риском для жизни русские люди спасали, выносили из огня.

А древним фрескам не суждена была долгая жизнь. После Смутного времени и сильного пожара они так почернели, что пришлось их сбить - реставрировать тогда не умели. Но при этом сделали все, что могли, чтобы сохранить образы. Они копировались на бумаге, а затем по контуру переносились иглою на новую, особым образом приготовленную штукатурку - левкас. Поэтому можно сказать, что композиции картин, их сюжеты, герои дошли до нас с начала XVI века. А фрески - середины XVII века. Тогда здесь над стенописью трудилось около ста художников из разных городов России. Руководил ими Иван Паисеин. Краски наносили на левкас, а делался он из старой извести, которую доставляли в Москву из Ростова. Привезли тогда двести бочек. Чтобы стала известь левкасом, смешивали ее с водой, тщательно цедили через решето и, только прочистив таким образом, "збивали со льном". А лен - особо чистый, просушенный, свитый в веревки. Их резали и смешивали с известью. Только потом наносили эту массу на стену. Краски растворяли на яичном желтке и на "пшеничной вареной воде".

Много открытий сделали реставраторы в этих стенах. Сохранившиеся фрески Дионисия расчистили под слоем штукатурки в 1914 году. Древний "Георгий" открылся под слоем краски в 1935 году...

Стоит на бровке Боровицкого холма побеленный высокий и большой под пятью главами собор, именуемый Архангельским. И чтобы понять, почему в древней Москве наши предки так почитали его, почему звали "преименитым" и не жалели ни сил, ни средств, чтобы украсить стены храма, надо знать, что скрывается за этим названием...

Здесь, еще когда Москва была сплошь деревянной, брат Александра Невского, прозванный Хоробритом, смелый и отважный воин, велел построить деревянный храм в честь Михаила Архангела. Не случайно князь-солдат почтил того, кого считали "чиноначальником небесного воинства", "архистратигом", то есть предводителем. В числе его деяний значится взятие неприступной крепости Иерихон. В то же время считался этот воитель "хранителем душ человеческих при жизни и блюстителем тел после смерти". Кому как не воинам, которые так часто рисковали жизнью в то неспокойное время, было нужно заступничество именно этого всепобеждающего покровителя...

При Иване Калите на месте деревянного построили каменный собор. Когда наступил век возвышения Москвы и она, сбросив татарское иго, украшалась новыми огромными соборами и дворцами, обветшавший белокаменный храм Ивана Калиты разобрали до подошвы, а на его месте возвели стены из кирпича.

Строил архитектор из Милана Алевиз Новый, который пятиглавый русский храм украсил по фасаду, как венецианский дворец, украсил теми же деталями, какие любили древние греки и римляне, какие после долгого забвения опять появились в европейской архитектуре в эпоху Возрождения. Поэтому со всех сторон Архангельского собора мы видим выступающие из стен колонны коринфского стиля, арки, резные раковины и многое другое, что впервые в таком обилии нашло себе место в Москве. А вслед за ней распространилось на другие русские города.

Алевиз Новый возводил собор из кирпича подобно новым стенам и башням Кремля. Украшения вырезались из белого подмосковного камня. Позднее красные стены побелили, и мы видим их именно такими.

Насколько бел, одноцветен снаружи Архангельский собор, настолько многокрасочен, живописен внутри. И сейчас люди восторгаются открывающейся им огромной картиной, расстилающейся по всем стенам, сводам, столпам, на каждой пяди пространства от земли до небес. Высота собора свыше тридцати метров. Расписывали стены многие художники, бывало, что сразу работало до ста человек, приехавших сюда со всей Руси. Кроме них, потрудились тут резчики по дереву, камнерезы, позолотчики, литейщики...

Под сводами собора господствует синий цвет, ставший как бы фоном, на котором еще ярче выглядят красные, желтые, зеленые краски, открытые под слоями поздних поновлений советскими реставраторами.

Все возможности искусства, вся его мощь были нацелены на то, чтобы вдохновлять, придавать силу и веру москвичам в самые тяжелые дни испытаний. По вековой традиции в Архангельский собор являлись за напутствием перед выступлением в поход, перед тем, как уйти на смертный бой. Их вдохновляли на ратный подвиг образы великих предков.

Пол собора придавлен со всех сторон массивными каменными гробницами, украшенными узорной резьбой, надписями. Все они выполнены в одной манере, в одно время - в XVII веке, а позднее их обложили медными досками, остеклили. Появлялись захоронения в разное время. В первом ряду стоит первым надгробие собирателя русских земель Ивана Калиты. А во втором ряду на камне слова: "В лето 6897 (1389) Маия в 19 преставися Благоверный князь Дмитрий Иванович Донской".

Сотни лет на этом месте хоронили правителей Московского государства, их сыновей, родственников-мужчин. Здесь разыгрывались многие драматические сцены русской истории эпохи Ивана Грозного, Смутного времени.

Внесенный сюда через двери в 1605 году гроб царя Бориса Годунова вскоре был с позором выдворен через пролом в стене. А захвативший Москву и трон самозванец Лжедмитрий I, выдававший себя за сына Ивана Грозного, торжественно вошел под своды Архангельского собора. И, подойдя к гробнице Ивана Грозного, преклонив колени, сказал в наступившей тишине так, чтоб его слова мог слышать каждый: "О родитель любезный, ты оставил меня в сиротстве и гонении, но святыми твоими молитвами я цел и державствую!"

Войска другого самозванца - Лжедмитрия, "тушинского вора", разгромил московский юный князь Михаил Шуйский-Скопин, племянник Василия Шуйского. И когда столица радовалась по случаю своего освобождения, а князь принимал со всех сторон поздравления, сразила воеводу в 23 года неожиданная смерть. На камне слова о том, что он "по своему храброму разуму... над врагами явно показал преславную победу и прииде к Москве Божиим судом в болезнии преставися...". Оплакиваемый народом Шуйский-Скопин удостоился великой чести - его похоронили в приделе Архангельского собора.

Дядя его, Василий Шуйский, поспешил перенести из Углича в собор останки Дмитрия, за которого выдавали себя самозванцы. У первого столба справа от входа на возвышенном помосте лежит последний малолетний сын Ивана Грозного. Историки поныне выясняют обстоятельства его смерти, случившейся, когда ему было восемь лет, во время детских игр в Угличе, где он проживал с матерью... А надпись на доске от 1630 года категорично заявляет, что Дмитрий "убиен бысть... повелением Бориса Годунова от Никитки Качалова, да от Данилки Битяговского с товарищами". Об этом же повествуется и в другой пространной надписи, рассказывающей, как Василий Шуйский повелел перенести сюда останки Дмитрия, объявленного святым.

Василию Шуйскому не удалось удержаться на шатающемся московском престоле. Ему выпал жребий умереть в польском плену, и под своды Архангельского собора попал он много лет спустя... Последний раз тут положили недолго правившего императора Петра II, внука Петра I. Всего же под сводами находится сорок восемь гробниц. Два захоронения в северо-западном углу, где обычно помещали опальных; гробницы без надписей, чьи они - никто не знал. Главный хранитель музеев Кремля Евгений Степанович Сизов, отдавший его изучению много лет, предполагает, что это князья Старицкие, павшие в дни опричнины Ивана Грозного.