Елена Пономарёва - Теневая история Евросоюза. Планы, механизмы, результаты Страница 15

В недрах этого клуба, собравшего представителей ведущих корпораций и банков западного мира, и разрабатывались пути и методы достижения конечных планов финансовых элит, связанных с созданием единого глобального рынка и единого мирового правительства, первым этапом которого должно было стать европейское супергосударство с собственным центральным банком и единой валютой. Поскольку СССР и социалистические страны представляли собой альтернативный путь объединения, главной задачей стало противоборство с социализмом и направление интеграции по пути максимальной «социализации» экономического развития путём создания «социального государства». Именно Бильдербергский клуб взял на себя верховный контроль за реализацией целей Панъевропейского союза, который продолжал действовать под руководством Куденхове-Калерги, но не выходил на первый план.

В последующие годы Бильдербергский клуб действительно сыграл решающую роль в преодолении противоположных, центробежных тенденций внутри правящего европейского класса. Первые пять конференций клуба, прошедшие в 1954―1957 гг., были посвящены борьбе с усилением «красной угрозы» на Западе и принятию соответствующих политических, идеологических и экономических мер, подготовивших подписание Римского договора в марте 1957 г. шестью европейскими странами о создании Европейского экономического сообщества и Европейского сообщества атомной энергии[104]. Заключению договора предшествовала секретная конференция в феврале 1957 г. на острове Св. Саймона, в том же самом районе, где в 1908 г. состоялся сговор с целью создания Федеральной резервной системы США.

Римский договор положил начало созданию таможенного союза, общей экономической политики и общего рынка труда, услуг и внутреннего капитала. Страны-участницы договорились проводить общую политику в области сельского хозяйства и транспорта, добиваться сближения экономического законодательства и стандартизации процедур в вопросах проведения экономической политики, что неизбежно вело в будущем к стандартизации и некоторых политических процедур и развитию определённых форм политической интеграции. По договору создавались новые органы: Комиссия, Совет министров, Европейская судебная палата и Парламентская ассамблея. Британия не присоединилась к ЕЭС, считая, что её участие подорвёт «имперские преференции» — систему льготных тарифных условий торговли с государствами Содружества, на долю которых приходилось в 1956 г. более 45% её внешнеторгового оборота. Англичане выработали собственную форму сотрудничества, создав в 1959 г. Европейскую ассоциацию свободной торговли с участием Швеции, Норвегии, Дании, Швейцарии, Австрии и Португалии.

Планы европейских федералистов постепенно воплощались в жизнь, однако в 1958 г. с приходом к власти во Франции генерала де Голля ситуация резко изменилась. Ш. де Голль имел своё собственное виденье объединённой Европы (Европа суверенных наций), совершенно не вписывавшееся в панъевропейский проект, и, главное, он не входил в общество «Век» и в систему его связей, что делало невозможным манипулирование им со стороны теневых структур. Так что реально де-голлевский феномен, как и сталинский в случае с Россией, сбил планы глобалистов и стал главным препятствием на пути федерализации Европы, отложив её на десять лет. Показательно, что в 1960 г. американцы вынуждены были распустить Американский комитет объединённой Европы и прекратили тайное финансирование панъевропеистов со стороны ЦРУ[105].

Но «Круг» в лице Ж. Монне, А. Пинэ и Ж. Виоле продолжал играть прежнюю роль в обеспечении сплочения европейских элит. В 1961 г. Ж. Монне заменил Организацию европейского экономического сотрудничества, созданную для контроля за «планом Маршалла», более широкой Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), которая стала одним из самых влиятельных институтов содействия глобализации и свободной торговле, действующим в партнёрстве с ВБ, МВФ и ГАТТ. Тогда же создаётся и европейско-американский Атлантический институт международных отношений, в котором европейские члены, тесно связанные с европейскими лидерами, находились под контролем своих американских коллег, представлявших Общество паломников. Что же касается непосредственно Ж. Виоле, то его деятельность была сконцентрирована на сближении французской и немецкой элит. Он выступал в качестве посредника тайных встреч между А. Пинэ, с одной стороны, и К. Аденауэром и Ф.-И. Штраусом — с другой, что подготовило почву для франко-германского Елисейского договора, подписанного во время встречи генерала де Голля и К. Аденауэра в 1963 г.[106] Однако, как известно, де Голль видел во франко-германском союзе опору антиатлантистской Европы, что противоречило проектам федералистов. Так что члены «Круга» ещё в 1965 г. охарактеризовали генерала как «врага» и работали на устранение его от власти (хотя Ж. Виоле при этом был главным тайным агентом французского президента)[107]. Роль «Круга» в известных событиях 1968 г., направленных на смещение де Голля, неизвестна, но ясно, что уход генерала с поста президента и приход на его место Ж. Помпиду, одного из управляющих банка Ротшильдов в Париже, близкого к британским финансовым кругам, были в его интересах. Именно при Помпиду и благодаря его позиции в 1973 г. Великобритания стала членом ЕЭС, против чего так категорически выступал де Голль.

Между тем главную опасность для федералистов представляли финансовая политика де Голля и его попытки устранить доллар в качестве основы международной валютной системы. Так что в 1960-е гг. они сконцентрировались на разработке планов валютного союза, которая была поручена малоизвестному современным французсам Роберу Маржолену, чья карьера с военных времён развивалась под покровительством Жана Монне. В начале 1950-х гг. Монне поставил его во главе Европейской организации экономического сотрудничества, а в 1958―1967 гг. он был вице-президентом ЕЭС по экономическим и финансовым вопросам. Маржолен был тесно связан с синархистскими кругами и ведущими представителями англо-американской финансовой олигархии (работал в административных советах «Royal Dutch Shell», «Chase Manhattan Bank» и др.), фактически находясь под контролем семьи Рокфеллеров. Так что он был хорошо знаком с планами «всемирного государства», и именно с его помощью американские финансовые круги пытались поставить под своё управление европейские финансы[108].

В 1945 г. Маржолен поставил во главе Управления по внешнеэкономическим связям философа русского происхождения Александра Кожева, который был одним из главных разработчиков Европейского общего рынка и ГАТТ. Занимая в течение 20 лет этот стратегически важный пост, он стремился воплотить свою концепцию наднационального строительства, предполагавшую создание «универсального и гомогенного государства»[109]. Будучи связанным с Лео Штраусом (Строссом) и Карлом Шмиттом, он считается одним из вдохновителей неоконсеративной идеологии. Совместно с Бернаром Кляпье и Оливье Вормсером он действовал изнутри бюрократического аппарата, часто вопреки интересам собственного правительства, что было не так сложно делать в годы Четвёртой республики, когда во Франции отсутствовала сильная политическая власть.

Именно эта группа людей и разработала «Программу действий для второго этажа Европейского экономического сообщества (1962―1965)», в составлении которой активное участие принимал бельгийско-американский экономист Робер Триффен, член СМО и экономический советник Комитета действия в поддержку Соединённых штатов Европы, который ещё до образования ЕЭС предлагал создать Фонд европейских резервов, который бы складывался за счёт 10% резервов центральных банков и предназначался бы для обеспечения самостоятельной финансовой роли брюссельской бюрократии. Данная программа предполагала реформировать Римский договор в целях централизации настоящего экономического и валютного союза.

Пока у власти во Франции стоял де Голль, эта программа, естественно, не могла быть реализована. Хотя в 1964 г. финансовые круги добились всё-таки от Европейского совета согласия на создание Комитета руководителей центробанков для координации бюджетной политики, что рассматривалось ими как важная победа (как указывал Маржолен, «движение в направлении создания валютного союза представляет собой центральный вопрос»)[110]. Когда же во Франции начались волнения и беспорядки и встал вопрос о дальнейшем пребывании генерала у власти, федералисты сочли ситуацию для них благоприятной, и заменивший в ЕЭС Маржолена его близкий друг и сотрудник Этьен Барр в феврале 1969 г. предложил свой меморандум («план Барра»), в котором выдвигалась необходимость наднациональной координации экономической и валютной политики. Наконец, после ухода генерала (в апреле 1969 г.) и прихода к власти Ж. Помпиду на Гаагской встрече в верхах в декабре 1969 г. в условиях устроенной транснациональными банками финансовой нестабильности, призванной показать неспособность государств регулировать ситуацию, был представлен более амбициозный проект, уже непосредственно предвосхищавший валютный европейский союз