Олег Смыслов - Богоборцы из НКВД Страница 15

Патриарх: Нет.

Председатель: Никто не имеет из подсудимых вопросов к свидетелю? Нет вопросов. Вы свободны.

Обвинитель: В связи с допросом свидетелей Феноменова и Белавина обвинение имеет сделать заявление… Делает заявление о привлечении к судебной ответственности архиепископа Никандра (Феноменова) и патриарха Тихона (Белавина) в связи с данными ими в судебном заседании показаниями и другими данными, обнаружившимися во время судебного заседания.

В полночь 3 мая 1922 года на секретном совещании Президиума ГПУ с участием первого заместителя председателя ГПУ И. С. Уншлихта были рассмотрены вопросы, связанные с ведением московского процесса, а также о вызове патриарха Тихона в Московский Ревтрибунал в качестве свидетеля и об его аресте. И хотя вопрос об аресте патриарха так сформулирован и не был, всё же он прозвучал следующим образом: «2. О вызове Тихона в ГПУ для предъявления ему ультимативных требований по вопросу об отречении от должности, лишения сана и предания анафеме представителей заграничного монархического антисоветского и Интернационального активного духовенства».

К слову, ещё 12 апреля «Известия» по каким-то причинам опубликовали заявление об его аресте. То есть вопрос об аресте патриарха и привлечении его к суду стоял давно.

3 мая руководители ГПУ всё ещё колебались и признали вызов Тихона в Московский Ревтрибунал нецелесообразным. Вместо этого они предполагали тайно вызвать его на Лубянку и потребовать в течение 24 часов публикации об отречении от должности, лишении его сана, а также отрешения от должности представителей Зарубежной Русской православной церкви. Патриарха должны были склонить к изданию специального послания зарубежному православному духовенству о немедленной выдачи представителям советской власти всех ценностей, находящихся в заграничных церквях. И лишь в случае отказа Тихона выполнить эти требования руководство ГПУ предполагало немедленно арестовать последнего с предъявлением абсолютно всех обвинений в преступлениях, совершённых им против советской власти по совокупности.

4 мая на заседании ЦК РКП(б), на котором присутствовал В. И. Ленин, было принято постановление о строжайших директивах Московскому трибуналу: «1) немедленно привлечь Тихона к суду и 2) применить к попам высшую меру наказания».

А 5 мая, вопреки рекомендациям ГПУ, патриарх Тихон всё же был вызван в зал заседаний Трибунала в Политехнический музей для дачи свидетельских показаний по делу московского духовенства и мирян о сопротивлении изъятию церковных ценностей.

В тот же день после многочасового допроса в Московском ревтрибунале патриарх Тихон был вызван по повестке к начальнику Секретного отдела ГПУ Т. П. Самсонову-Бабаю. В 19 часов в кабинете дома на Большой Лубянке кроме Самсонова его с нетерпением ожидали заместитель председателя ГПУ В. Р. Менжинский, начальник 6-го отделения Е. А. Тучков и работник Наркомата юстиции П. А. Красиков.

— Вам придётся объявить свою позицию до конца, указав на Карловицкий собор и контрреволюционную деятельность духовенства за границей, — чётко говорит Красиков. — Вы должны ясно и определённо реагировать, а также вы должны сказать ясно и определённо о национализации церковного имущества.

— Гражданин Белавин, — встревает в разговор Самсонов, — говорите яснее и определённее по существу вопроса относительно того, как вы намерены поступить с контрреволюционным духовенством за границей и какая мера наказания им будет определена.

— Евлогия и Антония вы можете пригласить к себе в Москву, — добавляет Менжинский, — где потребуете личного объяснения.

— Разве они приедут сюда? — удивлённо спрашивает Белавин.

… — Вы должны дать воззвание о том, что власть распорядилась национальным имуществом вполне справедливо, — твердит Красиков.

— Я просил дать мне конкретные требования, — уточняет патриарх.

— Необходимо остановить кровопролитие.

— Разве мы проливаем кровь?

— Необходимо отдать всё, за исключением самого необходимого.

— Всё? Никогда! Вот вы говорите о канонах и об ужасах голода, но почему вы тогда запрещали создание Церковных комитетов ПОМГОЛа?

Красиков даёт патриарху заграничную газету и говорит о выступлении Антония Храповицкого: — В дальнейшем это нетерпимо!

— Дайте протоколы этих собраний, — просит патриарх Тихон.

— Вы должны категорически отмежеваться от реакционного духовенства. Ваш отзыв о том, что вы осуждаете, — платонический. Он должен быть обоснован юридически.

И Красиков читает обращение Антония Храповицкого к Деникину.

— Будете ли вы осуждать священников, которые выступают против правительства? — задаёт новый вопрос Самсонов.

— Принципиально мы никогда не сойдёмся.

— Будете ли вы реагировать на то, что ваши подчинённые идут против власти?

— Я их осуждаю, о чём уже писал.

— Это надо сделать публично, — подсказывает Самсонов.

Красиков читает послание Антония Храповицкого из «Нового времени».

— Для суда нужно двенадцать епископов, — отвечает патриарх.

— Мы требуем категорического публичного осуждения по каноническим правилам духовенства, ведущего контрреволюционную и антисоветскую работу, и принятие административных мер по отношению их, — говорит Самсонов.

— Категорического разъяснения гражданам о положении закона, декрета ВЦИКа, необходимости его исполнения и подчинения, — добавляет Красиков.

— Протестую, — отвечает патриарх, — мы сговаривались с уполномоченным правительства, а последнее за спиной у нас постановило изъять всё.

— Антисоветская агитация, — упрямо твердит Красиков. — Принять меры к осуждению и прекращению этой агитации.

— Я не вижу никакого повода к этому, я уже осуждал и повторять отказываюсь, — категоричен патриарх.

— Ваше мероприятие по отношению к тем священникам, которые выступали против изъятия ценностей? — неожиданно спрашивает Самсонов.

— Мне неизвестны их фамилии. Я не имею сведений, требую конкретных случаев…

На следующий день в 18 часов в Троицкое подворье прибыл отряд красноармейцев. Святейшему Тихону было официально объявлено, что с этой минуты он находится под домашним арестом.

Как утверждает кандидат исторических наук H.A. Кривова, в отношении допроса патриарха Тихона, «сведения об этом черпались из «Следственной сводки № 1 6-го отделения СО ГПУ» от 9–10 мая 1922 г., составленной Е. А. Тучковым и разосланной И. В. Сталину, Л. Д. Троцкому, Ф. Э. Дзержинскому, В. Р. Менжинскому и И. С. Уншлихту. И. В. Сталин ознакомил со сводкой В. И. Ленина. Сейчас есть возможность сравнить сводку с протоколом допроса патриарха Тихона от 5 мая 1922 г., обнаруженным в следственном деле патриарха. Это подтверждает мнение H.H. Покровского, что допрос 9 мая 1922 г. не был первым допросом патриарха Тихона в ГПУ, как принято было считать ранее, и что патриарх был допрошен в ГПУ ещё 5 мая 1922 г.

Хранящиеся в следственном деле повестки, которыми вызывался патриарх в ГПУ для дачи показаний по делам духовенства, а также протокол допроса от 28 марта 1922 г. свидетельствуют о том, что патриарх Тихон допрашивался и ранее 5 мая 1922 г., а именно 28, 31 марта и 8 апреля 1922 г. Однако протоколы допросов от 31 марта и 8 апреля 1922 г. пока не обнаружены. Но в следственном деле имеется несколько документов, не считая протокола допроса от 28 марта 1922 г., зафиксировавших ранние (до 9 мая) допросы патриарха.

Во-первых, сохранились два рукописных листа, написанных карандашом беглым почерком со множеством сокращений, представляющих собой отрывок черновой записи допроса или так называемой «беседы». Такие предварительные «беседы» велись с подследственным до допроса, во время чего следователь, употребляя разные меры воздействия, добывал необходимые для следствия сведения и подводил подследственного к желаемому ответу, который и фиксировал потом на допросе. Обнаруженный документ — единственный в следственном деле патриарха Тихона из числа подобных. Ценность источника состоит в том, что он несёт более точную информацию о характере «бесед» в ГПУ, нежели отредактированные чекистами протоколы, помогает представить реальные условия допроса.

Запись «беседы» принадлежит перу Т. П. Самсонова. Сохранилась только часть записи, дата отсутствует, поэтому можно лишь предположительно говорить о том, что речь идёт о «беседе», проведённой 5 мая 1922 г. или ранее. Судя по документу, «беседа» велась П. А. Красиковым и Т. П. Самсоновым. Запись зафиксировала драматичную картину и все нюансы разговора.

Во-вторых, в деле хранится рукописный лист оформленного «Протокола допроса гр. Белавина так называемого патриарха Тихона», написанный на обычном листе бумаги, а не на бланке допроса ГПУ, а также машинописная заверенная копия. В заключении протокола имеется важная запись «Допросил Самсонов. 5/5–22 г.» Почерк, которым сделана запись, схож с почерком, которым написан отрывок записи «беседы». Следовательно, точно датированный 5 мая 1922 г. допрос производился не Е. А. Тучковым, а начальником СО ГПУ Т. П. Самсоновым. Ответы в данном документе написаны рукой патриарха Тихона и имеется его автограф. Данный протокол отражает общую схему вопросов и ответов и текстологически идентичен следственной сводке, составленной Е. А. Тучковым на его основе.