Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук - О положении в биологической науке Страница 15

Институт располагает огромным количеством фактов, показывающих, что неустойчивый в определенных условиях сорт, будучи перенесен в другие условия, а затем, после нескольких лет выращивания в новых условиях, возвращен в прежние условия, – уже обладает совершенно другими свойствами, чем раньше. Это открывает новые подходы к вопросам селекции на устойчивость, Институт растениеводства перед Великой Отечественной войной подвергался, в ходе развития биологической науки в нашей стране, серьезному осуждению в части его теоретических концепций. Сейчас Институт возрождается под воздействием мичуринского учения.

Коллектив прилагает немало усилий, чтобы от старых, навязанных ему идеалистических теорий сделать крутой поворот к передовому, мичуринскому учению, чтобы усвоить это учение и активно участвовать в дальнейшем его развитии.

Коллектив Института отдает себе отчет, что он дал нашему сельскому хозяйству далеко еще не все, что он может и должен дать. Он слишком медленно перестраивает свою теоретическую базу, медленно восстанавливает разгромленную немцами производственную базу.

Это все правильно, и упреки Институт заслужил. Но, вместе с тем, надо отметить, что в последние годы со стороны зарубежных «ученых» на Институт растениеводства посыпалось больше клеветы, чем на какое-либо другое исследовательское учреждение. Мы задавали себе вопрос: почему такую «любовь» почувствовали зарубежные «ученые» к Институту, который они раньше превозносили и хвалили?

Повидимому, причина в том, что Институт изменил направление, изменил теоретическую базу. Это отношение заграничных ученых нас не только не волнует, но, наоборот, радует. Очевидно, мы стоим на верном пути, если нас ругают с той стороны.

К сожалению, к голосу этих зарубежных «друзей» в течение последних лет прислушивалась и вторила ему значительная группа советских ученых. А это очень серьезно мешало нашей работе как в отношении теоретической перестройки, так и в восстановлении хозяйственной базы. Надо надеяться, что мы уже прошли эту неприятную полосу и что Институт может в дальнейшем более успешно развивать исследовательскую работу на благо нашего сельского хозяйства.

Я позволю себе остановиться на некоторых отдельных вопросах наших разногласий. Т.Д. Лысенко в своем докладе указал на отсутствие у сторонников моргановской генетики гражданского мужества открыто признать, что они являются сторонниками зарубежной реакционной генетической науки. Они подделываются под дарвинистов, а некоторые даже называют себя ортодоксальными дарвинистами.

Непонятно, как люди, развивающие автогенетические концепции в биологии и отрицающие влияние внешних условий на изменчивость организмов и направление этой изменчивости, зачисляются в продолжатели дела выдающегося дарвиниста А.Н. Северцова, который своими классическими исследованиями установил, что единственным источником филогенетических изменений являются изменения в окружающей среде и что именно они определяют эволюционный процесс. А.Н. Северцов гозорил, что без принятия этого положения мы не в состоянии объяснить себе явления приспособления.

А.Н. Северцов категорически отвергал возможность существования какого-то внутреннего принципа развития, находящегося внутри самих развивающихся организмов и не зависящего от изменений во внешней среде.

А.Н. Северцов признавал адэкватность приспособительных изменений и этим по существу ответил на вопрос – почему совершается изменчивость форм, их эволюция.

Агробиологов, придерживающихся этих, по нашему мнению, верных взглядов, автогенетики снабжают кличками ламаркистов, механо-ламаркистов и т.д. Формальные генетики называют сторонников мичуринского направления не последователями А.Н. Северцова, а ламаркистами, себя же причисляют к продолжателям его учения. На деле же они разрушают это учение. Пути агробиологов в их экспериментальной работе во многом совпадают с указаниями А.Н. Северцова. Именно он указывал нам, что для разработки эволюционной теории в целом совершенно необходимо изучать влияние отдельных групп факторов в изменяющихся условиях внешней среды на наследственность и ее механизм. Вот это именно и делают мичуринцы. Об этом и докладывал сегодня академик М.А. Ольшанский. Какое же основание у автогенетиков приклеивать другим презрительные ярлыки ламаркиста и механо-ламаркиста?

Делается это автогенетиками в расчете на неосведомленность широких масс советской общественности о работах выдающихся русских дарвинистов и о действительной сущности учения Ламарка, о принимаемых агробиологами положительных сторонах его учения и отвергаемых ими отрицательных.

Ламарка сделали каким-то пугалом. Поэтому нелишним является вспомнить слова К.А. Тимирязева. Он говорил, что «По отношению к растениям Ламарк стоял на строго научной почве фактов, и высказанные им мысли сохранили полное значение и в настоящее время. Источником изменения растений он считал исключительно влияние внешних условий – среды» (Соч., т. VI, стр. 248).

А.Н. Северцов, как вы уже слышали, утверждал то же самое в отношении животных.

Правда, Ламарк впоследствии отказался от своих правильных выводов о причинах изменчивости организмов. Тимирязев пишет: «Исходя из совершенно верного положения, что внешние условия влияют на формы и организацию животных, он вслед затем, как бы спохватившись, сам отрекся от него в следующих выражениях: «Конечно, если б кто-нибудь принял эти слова в буквальном смысле, то приписал бы мне очевидную ошибку, так как никакие условия не вызывают прямого непосредственного изменения в форме или организации животных» (Соч., т. VI, стр. 76).

Однако эти временные колебания Ламарка не умаляют в наших глазах значения этого великого ученого.

А.Н. Северцов до конца своей жизни оставался верным своим выводам о непосредственном и адэкватном влиянии факторов внешней среды на изменчивость. Советские агробиологи развивают эти выводы и не стыдятся быть последовательными сторонниками А.Н. Северцова.

Ламаркизмом сейчас не следует пугать: это, по меньшей мере, неумно. Каждого мало-мальски знающего историю развития биологической науки можно напугать этим словом не с большим успехом, чем словом «трубочист», которым прежде пугали маленьких детей. Советские научные, работники уже вышли из детского возраста, и их не так легко испугать. (Аплодисменты.)

Академик П.П. Лобанов. Слово имеет академик И.В. Якушкин.

РЕЧЬ И.В. ЯКУШКИНА

Академик И.В. Якушкин. Товарищи академики, участники сессии! В последние годы царского режима, перед Октябрьской революцией, довольно часто высказывалось мнение, что сельскохозяйственная наука зашла в тупик. Применительно к разоренным и закабаленным мелким крестьянским хозяйствам этот вывод был правильным.

Из доклада академика Лысенко, который заслушала сессия, я думаю, имеются все основания сделать другой вывод: мы живем в великую Сталинскую эпоху, в период триумфа передовой сельскохозяйственной науки, которая построена на знаменитых работах Мичурина, Вильямса и которая помогает нам в борьбе за новый мир.

Результаты открытий Мичурина и мичуринцев вам хорошо известны. Вероятно, присутствующие здесь непосредственные ученики Ивана Владимировича лучше меня расскажут вам о тех чудесных превращениях природы плодовых деревьев, которые были достигнуты как самим Мичуриным, так и мичуринцами. Мы имеем гибриды яблони и груши, вишни и абрикоса, миндаля и персика и многие другие новые породы плодовых. Мы имеем советский крыжовник, который по крупности плодов можно сравнить с виноградом, и такие сорта смородины, которые по крупности плодов не уступают крыжовнику. В прошлом году мне пришлось осматривать плодовые питомники Латвийской ССР в том виде, как они были унаследованы от буржуазной Латвийской республики, – там смородина, как бисер, а мичуринские сорта смородины, повторяю, дают плоды, близкие к плодам крыжовника. Селекционный отбор и применение упоминавшихся здесь методов создания сортов путем вегетативной гибридизации определяют в основном эти замечательные результаты.

Мичуринские методы, как сегодня ярко показал здесь академик Ольшанский, в руках академика Лысенко дали великолепные результаты и применительно к однолетним овощным и полевым культурам. Открытия Т.Д. Лысенко описываются и поэтами, и писателями, и драматургами, и философами.

Я не могу, однако, не отметить здесь, что порой в этих описаниях сквозит явное незнакомство с вопросом. Действительные открытия Т.Д. Лысенко и его школы, по моему мнению, значительно превосходят эти описания. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на две цитаты из книги, которая в 1948 г. выпущена Институтом философии. Автор книги – Леонов. В первом разделе этой книги можно прочесть такую формулировку: «…Т.Д. Лысенко… выработал метод ускорения роста улучшенных сортов свеклы». Не говорю уже о том, что эта фраза построена исключительно небрежно. Известно правило, которое, мне кажется, должно быть знакомо и автору этой книги, – о недопустимости нагромождения пяти родительных падежей. А по существу, я не знаю, в какой мере эта фраза действительно отражает открытия Т.Д. Лысенко.