Виктор Жигунов - Текст книги doc Страница 15

сизымь орломь подъ облакы. 2 7 3 7 2, III

Князья, о которых пел Боян, названы дальше, они жили полвека-век спустя после крещения Руси. В их эпоху прежние верования ещё были сильны. А в конце «Слова» сказано, что Боян обращался и к более давним временам. По языческому представлению, мир состоит из земли, неба и соединяющего их дерева (может быть, не настоящего, а мысленного – древа познания). Поэт творил посреди такой вселенной и охватывал её всю: его мысли устремлялись белкой по дереву, волком по зем­ле, орлом под облака.

Помняшеть бо, рече,

пьрвыхъ временъ усобiцЂ. 1 3 6 1 1, II

«Ибо помнил он, как говорил, усобицы прежних времён».

Тогда пущашеть десять соколовъ

на стадо лебедiй – 5 5 4 – 1, III

который дотечаше, та преди пЂсь пояше

старому Ярослову, 5 7 5 2 2, С

храброму Мстиславу,

иже зарЂза Редедю

предь пълкы касожьскыми, 5 2 5 5 3, IV

красному Романови Святославличю. 4 4 – 2 2, III

Старый Ярословъ – Ярослав Мудрый.

Мстислав – его брат. В 1022 году он вывел войско против касогов (предков нынешних черкесов). Их предводитель Редедя обратился к нему с вызовом: зачем нам губить людей, давай сразимся только мы двое, и кто победит, тот все заберёт. Князь, конечно, не мог уклониться. Тогда Редедя добавил: «Померяемся не оружием, а борьбой». Он вряд ли рисковал, так как был велик ростом и силён. И вот, когда Мстислав уже лежал на земле и вроде бы всё было кончено, он, как рассказывает летопись, взмолился к богородице, обещая в случае победы воздвигнуть церковь. После чего сбросил противника, выхватил нож, и Редедя с поля не ушёл.

Роман, названный красным, то есть красивым, – внук Яро­слава Мудрого. Другой внук – Олег (дед Игоря), то и дело воевавший с другими князьями. Однажды на помощь ему Роман привёл половцев, и это было последнее, что он сделал в своей жизни: сражение не состоялось, половцы двинулись обратно и по дороге убили Романа.

Боянъ же, братiе,

не десять соколовъ

на стадо лебедей пущаше, 6 5 8 – 1, ?

нъ своя вЂщiя пьрсты

на живая струны въскладаше, 7 1 2 3 1, II

они же сами княземь славу рокотаху. 4 3 2 2 2, С?

Сравнение пальцев с десятью соколами, а струн с лебединой стаей не только красиво, но и почётно. Охотились с соколами князья, и это занятие требовало немалого искусства.

Почнемъ же, братiе, повесть сiю (1 2 4 – 1, II)

отъ стараго Владимера (4 2 1 1 –, II) 5 4 5 1 1, С?

до нынешняго Игоря,

иже истягну умъ крЂпостiю своею 3 5 4 4 4, V?

и поостри сердца своего мужествомь,

напълнився ратнаго духа, 6 6 3 3 2, III?

наведе своя храбрыя пълкы 4 1 2 2 –, II?

на землю ПоловЂцькую

за землю Руськую. 2 2 3 – 7, II

Старым, то есть давним, назван Владимир Красное Солнышко. Его деяния поэт противопоставляет необдуманному походу Игоря, у которого «крепость» (отвага) переспорила ум, князя вело мужественное, но безрассудное сердце.

С гласными звуками не всё ясно, зато согласные увязаны в крепкую цепь: ПОчнемь – ПовеСТь – СТараго – иСТягну – креПОСТью – ПОоСТри – мужеСТвомь – наПЪЛнився – ПЪЛкы – ПОЛовецькую.

Продолжается речь о безрассудстве, но и о храбрости князя, который пренебрёг даже небесным предзнаменованием:

Тогда Игорь възрЂ на светлое солнце

и видЂ отъ него тьмою

всЂ своЂ воЂ прикрыты. 2 9 9 6 1, III

Рече Игорь ко дружине своей:

«Братiе дружино!

Луце же бы потяту быти, неже полонену быти.

Всядемь, братiе, на свои бързыя комони

да позримь синего Дону!» 7 13 13 13 6, IV

О затмении, о том, какие чувства при виде его охватили войско, достаточно сказано раньше. Князь успокаивает спутни­ков, называя их братьями. Правда, в издании 1800 года стоит еще союз: Братье и дружино! – будто Игорь обра­тился по отдельности к ближайшим соратникам и ко всем остальным. Но, не говоря уж о том, что сразу несколько тысяч чело­век не услышали бы его, вспомним: рядом с Игорем находился лишь один брат. Может быть, названы братьями те, кто составлял высшую часть войска, а к прочим относится слово дружино? Но дружинники – это и есть цвет отряда; по-современному, кадровые военные. Те, кто брался за оружие только для похода или при обороне, назывались иначе – вои (воины). К тому же упомянуто: князь сказал именно дружине своей, а не всем. Итак: «Братья! Лучше быть убитым, чем пленённым. Кинемся в бой да посмотрим на синий Дон!»

Излагается как бы краткая история похода: затмение, по­том призыв не сдаваться в окружении, а всё же идти к Дону. Отметим, насколько же здесь утратила свой буквальный смысл формула всядемъ на комони: ведь в окружении князь приказал всем, наоборот, спешиться. И поэт возвращается к побуждениям Игоря, чтобы отчасти оправдать его:

Спала князю умь похоти,

и жалость ему знаменее заступи:

«Искусити Дону великаго хощу бо, – рече, – 7 7 7 7 7, V

копие приломити

конець поля Половецкаго,

съ вами, русичи, хощу главу свою приложити,

а либо испити шеломомь Дону». 5 14 4 14 5, III

Поэт сравнил темы Бояновых песен со своей и вновь обращается к предшественнику: «О, соловей Боян, как ты воспел бы эти полки!».

О, Бояне, (1 2 1 – –, II)

соловiю стараго времени, (2 3 2 1 1, С)

абы ты сiя пълкы ущекоталъ, (3 1 1 3 1, III) 6 6 4 4 2, IV?

скача, славiю, по мыслену древу, (3 1 2 1 3, III?)

летая умомь подъ облакы, (3 3 1 1 1, III) 6 4 3 2 4, С?

свивая славы обаполы сего времени, 4 3 3 4 –, Д

рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы. 4 4 1 2 2, III?

Снова изображена языческая вселенная с деревом, облака­ми, полями. И не в трёхмерном только мире живёт Боян, он властвует ещё над временем, соединяя былую славу с новой, видя прошлое и будущее – по обе стороны (обаполы) настоящего. Оттого и скреплено: он поэт стараго времени, но как бы он пропел о делах сего времени! И ещё заметьте, как переходят друг в друга русское соловей, старославянское славий, затем славы. Такое же нерушимое соединение: Рища въ ТРопу Трояню чРесъ поля на гоРы.

А кто такой Троян? Об этом написаны горы статей, здесь усматривали то римского императора Траяна, то царя гомеровой Трои, то разных князей из числа тех, кто являлся отцом трёх сыновей либо одним из трёх братьев, то самого Бояна, чьё имя искажено. И ещё был языческий бог Троян. Видимо, он считался родоначальником славян, сыном Даждьбога, управлявшего небом, и матери – сырой земли. Славяне когда-то жили там, где потом стали кочевать половцы. Игорь отправился в землю Трояна. Кому и славить его поход, как не Бояну, слагавшему песни о «первых временах»!

Языческие боги вновь и вновь будут встречаться в поэме. Когда Русь приняла христианство, их объявили бесами, запретили даже упоминать. Но разве можно забыть небо с солнцем и землю? Не в силах с ними бороться, церковь в конце концов хитро смягчила своё отношение, переведя древних богов в звание просто предков, обожествлённых за их заслуги. Долго ещё на Руси су­ществовало двоеверие.

ПЂти было пЂсь Игореви, того Ольга внуку:

«Не буря соколы занесе

черезъ поля широкая –

галици стады бежать кь Дону великаму». 10 10 10 10 5, IV

Разные толкования применялись к словам «Петь было песнь Игорю, того Олега внуку». Первые издатели почему-то постави­ли Олега в скобки. Был ли он в сгоревшем списке? Как теперь понимать: то ли Игорь – внук Олега (что действительно так), то ли он потомок только что упомянутого Трояна? Или следует читать: пел бы Боян, внук того Трояна? Впрочем, дальше в роли его деда выступает другой бог, Велес, – так не на него ли указывает местоимение того? Наконец, при желании можно на­звать самого автора «Слова» (ведь это он поёт об Игоре) внуком Бояна – не исключено, что не только как духовного наследника, а в прямом смысле. Разница по времени между ними как раз подходящая. В конце поэмы сказано: Боян – песнотво­рец Святослава. А тот княжил в Чернигове, затем в Киеве. Внук же хорошо знает и любит Игоря, который рос в Чернигове, и свою поэму исполняет, скорее всего, в столице.

Изберём двойное толкование. Земля Трояна – Причерноморье. И Олег княжил там же, в Тьмутаракани. Игорь – внук и Олега, и Трояна. Всё родословие заставляет его броситься на половцев, захвативших русские земли.