Николай Старилов - Реальный социализм Страница 15

Итак, в действительности, реально от всего «вклада» Ленина остается просто мысль о том, что буржуазная революция может победить в одной стране, но так, собственно, происходило всегда, начиная с Нидерландов и Английской революции, так что это очень старая новость. Субъективно Ленин говорил о социалистической революции, но в действительности вел речь просто о буржуазией революции, и того, что в конце концов революция оказалась все-таки не буржуазной, а «государственно-капиталистической», он тоже не понял.

Что же остается от вклада Ленина в научный коммунизм, и можно ли говорить о «марксизме-ленинизме»?

В то же время, обвинять Ленина в том, что он «виноват» в «введении» на Руси государственного капитализма было бы также глупо, как обвинять якобинцев в том, что вместо свободы, равенства и т. д., они «преподнесли» французам капитализм. Такие вещи не зависят от воли отдельных людей, но от уровня развития производительных сил и производственных отношений.

Нет никакого сомнения в том, что лично, субъективно, Робеспьер искренне хотел свободы, равенства и прочих прекрасных вещей, точно также как Ленин хотел построить социализм, и нет ничего удивительного в том, что они думали, что идут по правильному пути, потому что другого пути в их время просто не было. также как нет никакого сомнения в том, что в действительности Робеспьер расчищал гильотиной место для наиболее полного утверждения капитализма, а Ленин, уничтожая старую буржуазию и дворян — физически уничтожая, что как раз при социалистической революции совсем необязательно расчищал место для олигархии госкапитализма, и оба они непосредственно, независимо от своих желаний создавали с помощью своих единомышленников, совсем не то, что хотели бы создать. «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать».

Роль Ленина в образовании и развитии партии и государства непомерно преувеличена, его «непогрешимость» может вызвать у здравомыслящих людей только усмешку. «Та часть рабочих, которая чувствует себя оскорбленной критикой Маркса, знает Лассаля только по двум годам его агитации, да и на это смотрит сквозь розовые очки. Но перед такими предрассудками историческая критика не может навеки застыть в почтительной позе». «Каждая общественная эпоха нуждается в своих великих людях и, если их нет, она их изобретает, как говорит Гельвеций».

Во всяком случае довольно странно слышать все это: то, что один человек организовал, создал и т. д. и т. п. и то, что этот человек никогда не ошибался, даже тогда, когда писал в пеленки (вообще такие заявления о «непогрешимости» должны сразу вызывать у думающих людей мысль о том, что кому-то выгодно их надуть и, что этот «непогрешимый» ошибался так крупно, что его апологетам нельзя упоминать даже о маленьких ошибках — как бы крупные не всплыли) — довольно странно слышать весь этот вздор от людей смеющих называть себя марксистами. Как-то не вяжется это — непогрешимость одного «вождя» с одной стороны, и то, что он один все сотворил, а с другой стороны — серая толпа, называемая «по-современному» — «коллективным разумом». Все это больше подходит для Христа или, скорее, для египетских фараонов — и проявляется даже в искусстве (если это можно назвать искусством) — вождь размером с дом, а обожающие вождя людишки-букашки копошатся где-то внизу.

Как представляет официальная история события после 1924 года? Некая «партия», «здоровая ее часть» на протяжении нескольких лет после смерти Ленина вела напряженную борьбу с разными нехорошими людьми «оппозиционерами», которые стремились реставрировать в СССР капитализм. Усилиями этой здоровой части партии, подавляющего ее большинства во главе с твердым ленинцем И. В. Сталиным, оппозиционеры были разгромлены, исключены из партии, а Троцкого, от греха подальше, чтобы не реставрировал часом чего-нибудь, выслали за границу. Там он оказался не только евреем, но еще и агентом гестапо.

Разгромив и сплотившись еще теснее, партия, руководя нежно любящим ее народом, в короткие сроки добилась невиданных успехов. Деревня коллективизировалась, промышленность индустриализировалась, но тут начали твориться разные странные вещи, которые, правда, можно различно объяснить как объективно, так и субъективно. Пока творились эти странные дела было созвано два съезда партии и одна партконференция. Коммунисты сплотились еще теснее вокруг ЦК и любимого вождя.

Потом вдруг началась война. Несколькими могучими сталинскими ударами она была победоносно окончена, правда перед этим погибло 20 миллионов человек (на самом деле эта цифра еще больше и неужели даже эта официальная цифра не заставляет никого задуматься — какими варварскими средствами по отношению к собственному народу велась эта война? какой страшный груз из миллионов трупов на всех этих «любимых вождях» и прочей мрази, боявшихся, ненавидевших и презиравших народ?!)

Война выявила полную неподготовленность сталинского государства к войне. Поразительная некомпетентность руководства на всех уровнях оборачивается в мирное время материальными потерями, в военное — жизнями людей. Нехорошая, отсталая царская Россия за три года не пустила немцев дальше границ исконно русских земель. Сталинская Россия за пять месяцев докатилась до Москвы. И если это произошло через целых пять месяцев, а в конечном счете Гитлеру так и не удалось пройтись по ее улицам, так это только потому, что хотя это и была «передовая, сталинская», но все же Россия!

Умер любимый вождь. Хотя на его похоронах погибли тысячи людей — нечто вроде гекатомбы «вождю», но все обошлось — вождь оказался сукиным сыном и убийцей миллионов (не считая миллионов погибших по его вине во время войны). Убийца стоял во главе государства тридцать лет.

После него руководил государством более либерально настроенный деятель. Он даже пытался провести кое-какие реформы. В конечном счете он оказался волюнтаристом, развалившим экономику, в просторечии — дураком. Дурак стоял во главе государства одиннадцать лет. Его убрали и заменили другим…

Началась «экономическая реформа». Она развивалась очень успешно — темпы экономического роста даже в обесценивающихся рублях стремительно падали, и насколько я понимаю, в последние годы правления дурака № 2 эти темпы стали отрицательными, т. е. экономика сокращается не только относительно, но даже абсолютно.

Во главе государства стоял стойкий, нет не оловянный солдатик — борец за мир. Пока он занимался этим безопасным и не слишком обременительным (что в его возрасте имело немаловажное значение) делом, экономика продолжала успешно разрушаться (тихо усопшую «экономическую реформу» давно уже никто не вспоминал), так успешно, что народ в удивлении только головой качал — если и дальше так пойдет в магазинах останется один портвейн и спички. Да, забыл, все это время партия еще теснее сплачивалась вокруг ленинского центрального комитета и политбюро во главе с испытанным ленинцем. Если построить график «сплочения», начиная с 1917 года, то поневоле удивишься — почему из всех этих людей, так тесно столпившихся на таком тесном пятачке, дух не вылетел.

Меня могут упрекнуть, что я карикатурно изложил историю КПСС и даже страны, но я не могу с этим согласиться — я ничего не «окарикатуривал» и не «извращал» (кстати, это любимое словечко «коммунистов» для обозначения правды, которая им не нравится) а просто свел воедино оценки одних и тех же периодов истории данные в разное время одной и той же партией, точнее ее верхушкой (часто одними и теми же людьми), потому что никакой «партии» не существует с октября 1917 года. «Что касается Вашей попытки подойти к вопросу материалистически, то прежде всего я должен сказать, что материалистический метод превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты». «Социалистическая революция XIX века может черпать свою поэзию только из будущего, а не из прошлого. Она не может осуществлять свою собственную задачу прежде, чем она не покончит со всяким суеверным почитанием старины. Прежние революции нуждались в воспоминаниях о всемирно-исторических событиях прошлого, чтобы обмануть себя насчет своего собственного содержания». Вспомните, как Ленин считал дни после 25 октября 1917 года и сравнивал продолжительность существования нового строя с временем жизни Парижской Коммуны, не имеющей никакого отношения к этому строю.

Тем не менее, поскольку за десятилетия существования государственного капитализма все привыкли к такому — «партия» — наименованию олигархии, я и дальше буду ее так называть.