Владимир Потемкин - Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.) Страница 152

Такую же позицию отстаивали сторонники изоляционизма и в Соединённых штатах Америки. Приверженцы этой доктрины преобладали в американских политических кругах. Лишь немногие государственные деятели, как президент США Рузвельт, понимали всю опасность фашистской агрессии для свободолюбивых народов мира. В 1935 г. в США был принят «закон о нейтралитете». Этим законом воспрещался экспорт оружия, боеприпасов или военного снаряжения для воющих стран или даже для нейтральных государств, которые могли бы передать это вооружение воюющим сторонам. Президенту предоставлялось право решать, не годится ли та или другая сторона в «состоянии войны», если даже война официально ею и не объявлена. Рузвельту пришлось поставить этот вопрос в отношении Италии и Абиссинии. Он признал их находящимися «в состоянии войны») и предложил применить закон о нейтралитете. Впрочем, насколько было возможно, Рузвельт использовал новый закон против Италии. В частности он официально предостерегал американских граждан против путешествий на судах воюющих стран. Фактически это означало — па судах Италии, ибо Абиссиния никакого флота не имела,

В феврале 1936 г., наперекор Рузвельту, американский Конгресс внёс в закон о нейтралитете некоторые существенные поправки и продлил срок его действия. Запрещение продажи, военного снаряжения воюющим сторонам было вновь подтверждено. Запрещалась перевозка военных грузов на американских судах во время войны. Американским гражданам не разрешалось совершать путешествия на кораблях воюющих стран. Однако, исходя из доктрины Монро «Америка для американцев», Конгресс постановил, что закон о нейтралитете не применяется к американским республикам в случае их войны с неамериканскими государствами.

Шесть лет спустя, оценивая результаты политики нейтралитета, официальный представитель правительства Соединённых штатов Америки, заместитель государственного секретаря Уэллес, вынужден был признать её ошибочной и вредной, «После прошлой мировой войны, — говорил Уэллес, — народу США была предоставлена возможность взять на себя долю ответственности за сохранение всеобщего мира путём участия в международной организации, созданной с целью предотвратить и не допустить возникновения войны. Народ США отказался от такой возможности… Мы были слепы к тому, что составляло наш собственный бесспорный интерес. Поэтому мы и не подумали, что, принимая на себя некоторую долю ответственности за сохранение мирового порядка с непосредственными обязательствами, какие, возможно, требовались, мы обеспечили бы нашему народу сохранение демократических идеалов и избавили бы наших детей и внуков от тех же самых жертв, какие вынуждены были принести их отцы… Наши лидеры и огромное большинство нашего народа в годы после первой мировой войны намеренно вернулись к провинциальной политике, характерной для прежних времён, полагая, что, поскольку такая политика была хороша в прошлом, она может сослужить свою службу и в новом, изменившемся мире. В настоящее время… мы пожинаем горькие плоды нашей собственной близорукости…».

Подготовка отказа Германии от Локарнских соглашений. Не встречая противодействия со стороны сильнейших держав Западной Европы, пользуясь благоприятно сложившейся обстановкой невмешательства и нейтралитета, поджигатели войны спешили устранить последние препятствия, мешавшие осуществлению их замыслов. Одним из таких препятствий являлись для Германии Локарнские соглашения; их условия не допускали вооружения её западных границ, необходимого для осуществления захватнических планов Гитлера на Востоке. Имея за собой неукреплённую я демилитаризованную долину Рейна, германские армии не могли бы беспрепятственно двинуться против Австрии, Чехословакии, Польши или СССР. Очередной задачей гитлеровской дипломатии явилось поэтому создание военного барьера на Рейне как средства обеспечить германский тыл. Конечно, это прямое нарушение локарнских обязательств создавало непосредственную угрозу безопасности Франции. Всё же правительство Гитлера было убеждено, что ни Болдуин, ни Сарро с Фланденом, ни тем более Муссолини не окажут серьёзного противодействия осуществлению германского плана. Между прочим в Берлине учитывалось и несочувствие англичан франко-советскому пакту. Тем удобнее было избрать для маскировки замышляемого нарушения локарнских обязательств тот предлог, что франко-советский пакт якобы с ними несовместим. 21 февраля 1936 г., принимая французского журналиста де Жувенеля, Гитлер заверял своего собеседника, что Германия готова пойти на сближение с Францией. Однако этому препятствует франко-советский договор. «Этот достойный сожаления пакт, — говорил Гитлер, — создаёт новое положение. Понимаете ли вы, французы, что вы делаете? Вы даёте себя вовлечь в дипломатическую игру такого государства, которое ничего иного не хочет, как столкнуть друг с другом крупные европейские народы, чтобы извлечь из этого пользу для себя одного».

В действительности, как видно из бесед американского посла Додда с немецкими дипломатами, представители германского правительства не придавали франко-советскому пакту, серьёзного значения. 29 февраля 1936 г. в разговоре с Нейратом Додд затронул вопрос о возможности возвращения Германии в Лигу наций. Нейрат заявил, что Германия может вернуться в Лигу, но лишь при условии, что западные державы возвратят ей колонии, не будут возражать против занятия германскими войсками демилитаризованной Рейнской области и пойдут на некоторые уступки в отношении паритет; военно-морских сил. «Он решительно настаивал на возвращена колоний, — записывает Додд, — и заявил, что по вопросу о Рейнской зоне можно начать дипломатические переговоры, что франко-русский пакт не имеет серьёзного значения и что Англия получила согласие Германии участвовать в переговорах о морском договоре, которые должны начаться в Лондоне».

Рассчитывало правительство Гитлера и на поддержку со стороны английских профашистских кругов. С 30 января по 4 февраля 1936 г. один из влиятельных сторонников сближения с Германией, маркиз Лондондерри, посетил Герпнга и Гитлера. Принимая этого гостя в своём охотничьем замке, Геринг доказывал ему неизбежность германской экспансии на Восток и необходимость немедленного укрепления Рейнской области. В свою очередь и Гитлер убеждал Лондондерри, что «Москву нужно подвергнуть карантину». По возвращении в Лондон Лондондерри послал через Риббентропа письмо с выражением благодарности за радушный приём. При этом он намекал, что информация о пожеланиях германского правительства встречена благоприятно английским общественным мнением, хотя при наличии противоречивых взглядов «бывает трудно правильно определить истинное общественное мнение».

Гитлер знал, что и во Франции его готовы поддержать профашистские круги. Ему было известно, что в заседании Совета министров был поставлен вопрос о намерении Германии оккупировать Рейнскую область и порвать с Локарнским пактом. По этому поводу «неосоциалист» Деа, один из активнейших фашистов в Парламенте, а затем в кабинете Сарро, заявил, что вопрос о ремилитаризации Рейнской области не стоит крови хотя бы одного французского солдата, тем более, что эта область в конце концов принадлежит Германии.

Осенью и зимой 1935 г. фашистский агент Отто Абец беседовал в Париже с рядом французских политических деятелей и с представителями промышленного и финансового мира. Его заверяли, что правительство не окажет противодействия ремилитаризации Рейнской области. Такую позицию занимал и французский посол в Берлине Франсуа Понсэ. По свидетельству Андрэ Симона, «некий французский дипломат на завтраке во французском посольстве, в присутствии высоких особ с Вильгельмштрассе, заявил, что война не популярна во Франции и что нынешнее правительство не сможет поднять общественное мнение Франции против ремилитаризации Рейнской области».

6 марта 1936 г. на заседании германского кабинета подвергнут был обсуждению вопрос об отказе от Локарнскиг соглашений. Нейрат, Шахт и Бломберг выступили с возражениями против оккупации Рейнской области: по соображениям дидломатическим, финансовым и стратегическим это мероприятие представлялось им рискованным. Военный министр Бломберг откровенно предупреждал, что немецкая армия ещё не готова для оказания сопротивления французам, если их войска вступят в Рейнскую область. Но Гитлер заявил, что нужно рискнуть. Между прочим его обнадёживали обстоятельства, при которых произошла ратификация франко-советского договора французской Палатой депутатов. 27 февраля 1936 г. Против ратификации голосовали 164 депутата; 100 депутатов воздержались от голосования; за ратификацию подали голос 353 депутата. Это означало, что около половины членов Палаты отказывалось от договора о взаимопомощи не только с СССР, но и с Чехословакией, защиту которой против германского агрессора невозможно было обеспечить без участия Советского Союза. Это означало также, что значительная часть Палаты высказывается за фактический разрыв Франции с её друзьями, за ликвидацию старой системы военных союзов, т. е. за сдачу всех тех позиций международной обороны Франции, которые после войны старалась укрепить французская дипломатия.