История Израиля. Том 2 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1952-1978 - Говард Морли Сакер Страница 152

Теперь у Израильской партии труда возникла неотложная задача: найти преемника этой необыкновенной женщине, внушавшей одновременно страх и восхищение. Проблема выбора была весьма непростой. До войны в политических кругах полагали, что преемником Голды Меир станет либо Даян, либо Алон. Но репутация Даяна оказалась подмоченной, да и ситуация с Алоном была не вполне однозначной. Возможно, приемлемой кандидатурой мог стать Пинхас Сапир, который пользовался поддержкой центра партии Мапай (представлявшей все еще около 60 % всего социалистического движения), но он заявил о том, что устал и намеревается вообще уйти из правительства. В сложившихся обстоятельствах у партии Мапай оставалась еще кандидатура Абы Эвена, чопорного аристократа; однако он не пользовался особой любовью у широких масс, и потому его кандидатура отпала практически с самого начала. Таким образом, основными соперниками стали бывший протеже Бен-Гуриона, очень способный и пользующийся всеобщим уважением Шимон Перес, занимавший в данное время пост министра информации, и Ицхак Рабин, начальник Генштаба во время Шестидневной войны, затем посол Израиля в Вашингтоне и теперь министр труда. Перес был кандидатом от крыла Рафи, но пользовался также самой широкой поддержкой всех членов партии Мапай. Рабин, бывший палмаховец и член Ахдут га-авода, фактически никогда не играл активной роли в левом движении и, по сути дела, не был членом никакой политической организации до тех пор, пока Партия труда не оформилась как объединенная политическая сила. Обладая, таким образом, репутацией человека почти аполитичного, героя Шестидневной войны, не запятнанного к тому же неудачами недавних военных действий, Рабин мало-помалу стал кандидатом, наиболее подходящим для всех фракций Партии труда. И вот 22 апреля его кандидатура была одобрена центральным комитетом партии — впрочем, число поданных за него голосов не было подавляющим.

После этого началась новая эра в израильской политике, вызвавшая в народе смешанные чувства надежды и недобрых предчувствий. С одной стороны, можно было говорить о плавном переходе власти от поколения отцов-основателей (и матерей-основательниц), поколения Бен-Гуриона, Шарета, Эшколя и Голды Меир, к поколению уроженцев (или почти уроженцев) страны. Рабину, первому в истории страны премьер-министру, родившемуся в Израиле, был 51 год; Перес, получивший пост министра обороны, был на год моложе его; Алону, герою Палмаха, ставшему министром иностранных дел в этом правительстве, было 56 лет; Агарону Яриву, министру информации, — 54 года; Агарону Ядлину[269], министру образования и культуры, — 58 лет; Аврагаму Оферу, министру жилищного строительства, — 47 лет; Гаду Яакоби[270], министру транспорта, — 39 лет. В народе переход власти в руки молодого поколения был встречен с одобрением. Впрочем, в связи с этими переменами возникали и определенные вопросы. Речь шла не только об отсутствии у Рабина политического опыта и даже не о тех непомерных суммах, которые он назначал в качестве гонораров за свои публичные выступления во время пребывания на посту посла в Вашингтоне. Опасения возникали в связи с тем, что как Партия труда, так и Ликуд в поисках лидеров все чаще обращались к героям с военным прошлым (Гл. XXIV. Переоценка военной стратегии), к таким деятелям, как Бар-Лев и Рабин, Эзер Вейцман, Шломо Лагат[271] (мэр Тель-Авива от партии Ликуд), самонадеянный “Арик” Шарон. Нельзя было забыть, как во время избирательной кампании в декабре 1973 г. Шарона, героя суэцкого контрнаступления, встречали на ликудовских митингах, особенно в районах, населенных выходцами из стран Востока, громогласным кличем: “Арик, Мелех Исраэль!”— “Арик, Царь Израильский!”

Однако, по мере развития событий, Рабин проявил себя отнюдь не простодушным политиком. Это стало очевидным в ходе формирования новой коалиции, когда его тотчас же подвергли испытанию мастера политического оппортунизма, представители религиозных партий. Появление на политической сцене новичка Национальная религиозная партия восприняла как отличный повод для того, чтобы поразмять свои мускулы. Лидеры ортодоксов высказались против вхождения в правительство, если Рабин не согласится отказаться от формулы, принятой постановлением Верховного суда в январе 1970 г. (Гл. XX. Кого считать евреем?). Национальная религиозная партия заявила, что впредь гиюр, пройденный за рубежом, будет признаваться в Израиле только в тех случаях, если он был совершен согласно ортодоксальной процедуре. Молодые и решительно настроенные руководители НРП заняли также более жесткую позицию по вопросу об оккупированных территориях — речь шла главным образом о Самарии и Иудее. Они предупредили, что не согласятся отдать неевреям эти районы Эрец-Исраэль, имеющие историческое значение и связанные с библейскими событиями. С другой стороны, они дали понять Рабину, что “компромисс” возможен при условии, если будет сформировано коалиционное правительство Национального единства, куда войдет также Ликуд, — в таком случае они готовы отложить рассмотрение вопросов гиюра. Однако, к немалому удивлению Национальной религиозной партии, Рабин категорически отказался от разговоров о “компромиссе”, не сомневаясь, что предлагаемая коалиция, имея свободу голосования, станет саботировать все попытки мирного решения проблем. Он решил пока не включать НРП в правительство, полагая, что, лишившись доступа к государственному пирогу, лидеры этой партии рано или поздно захотят вернуться к власти. Это был тонкий и дальновидный ход, и меньше чем через год такая стратегия принесла свои плоды.

Тем временем Рабин восполнил недостающее число партнеров, пригласив в коалицию Независимых либералов, партию с умеренными требова ниями, а также новое и немногочисленное Движение за права гражданина (Рац). Эта партия стала одним из сюрпризов последних выборов; ее основала, буквально накануне выборов, Шуламит Алони[272], сорокачетырехлетняя мать троих детей, юрист по специальности. Движение провозглашало такие принципы, как отделение религии от государства, прямые выборы в кнесет, равные права для женщин и еще ряд либеральных реформ; в области внешней политики движение было готово на значительные территориальные уступки. Сторонники Рац удивили страну, добившись трех мест в кнесете, и Рабин пригласил их в правительство. После того как Алони вошла в состав кабинета, коалиция получила большинство в кнесете, и 3 июня Рабин официально стал пятым премьер-министром Израиля.

Хотя коалиция имела всего лишь 61 место в кнесете, потенциал нового правительства был значительным. Правительство Голды Меир завершило обсуждение соглашений о разъединении с Египтом и Сирией, так что Рабин занял свой пост, когда все ожесточенные дебаты по этому вопросу уже остались позади. До острой полемики по вопросам, подлежавшим рассмотрению на возобновляющейся Женевской конференции, оставались еще месяцы. Далее, если целый ряд сторонников правительственной политики отрицал возможность решения территориального спора с арабами, то наряду с этим имелось немало членов оппозиции, разделявших позицию Рабина по этому вопросу. Таким образом, существовала реальная возможность того, что либерально настроенные члены Ликуда смогут проголосовать вместе с премьер-министром, если будет рассматриваться вопрос о заключении