Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель Страница 154

Твоя шифровка проникнута глубоким недоверием ко мне, как большевику и человеку, что принимаю, как самое серьезное партийное предостережение для всей моей дальнейшей работы, где бы я ни работал. Постараюсь делом заслужить твое доверие, в котором каждый честный большевик видит не просто личное доверие, а доверие партии, которое дороже моей жизни».

И вслед за покаянной телеграммой пришло сообщение, что Молотов добился успеха, убедив западных партнеров провести очередную встречу министров иностранных дел в Москве 15 декабря в составе тройки, т. е. без участия не только Китая, но и Франции, для обсуждения вопросов, имеющих актуальное значение для США, Великобритании и СССР. Сталин сразу сделал вид, что смягчился. Его успокоило также то, что Молотов прослезился, а в покаянной телеграмме прямо дал понять, что его жизнь в руках вождя, и никак не пытался оправдаться. Значит, нет у него в душе стержня, сломался соратник и никогда не рискнет выступить против вождя, чтобы приблизить свое вступление в мнимое наследство. Во всяком случае, опасности он в ближайшее время представлять не будет, тем более, что переписку с унизительным самооправданием Молотова всегда можно будет обнародовать, чтобы дискредитировать Вячеслава Михайловича среди широких масс населения и партийцев.

А тройка Маленков, Берия, Микоян только убедила Сталина, что ни один из ее членов не годится в преемники. Эти люди явно не обладают широким политическим горизонтом. Они готовы огульно охаять чуть ли не все внешнеполитические достижения СССР, забывая, что к ним причастен не только глава НКИД, но, в первую очередь, сам Иосиф Виссарионович. И не готовы признавать свои ошибки. В общем, все трое годятся только на роль хороших технических исполнителей, грамотных и вышколенных аппаратных работников, но не самостоятельных политиков. К тому же Берия и Микоян сразу же выпадают из числа преемников по пятому пункту. После знаменитого тоста о русском народе преемником Сталина может быть только русский. Инородец на престоле никак не удержится, конкуренты скинут его, спекулируя на русском патриотизме.

Поэтому Сталин ответил тройке 8 декабря короткой раздраженной шифровкой: «Вашу шифровку от 7-го декабря получил. Шифровка производит неприятное впечатление ввиду наличия в ней ряда явно фальшивых положений. Кроме того, я не согласен с Вашей трактовкой вопроса по существу. Подробности потом в Москве».

Но генсек не стал дожидаться возвращения в столицу, и в ночь с 8-го на 9-е декабря отправил длинную шифрограмму, сначала озаглавленную «Для четверки». Но затем заголовок был исправлен на «Молотову для четверки». Тем самым Сталин постарался успокоить Вячеслава Михайловича, показать, что доверие к нему хоть частично восстановлено. Большое дело – вовремя поплакать. Не тогда, когда за тобой уже пришли – слезы того же Бухарина Иосифа Виссарионовича ничуть не взволновали. Надо поплакать тогда, когда опала только назревает. В этом случае есть шанс, что Сталин если и не отменит расправу, то надолго ее отложит, убедившись, что никакой опасности порядком напуганный соратник в ближайшее время представлять не будет.

И в «Краткую биографию Сталина» большая цитата из Молотова попала – вроде бы верный признак, что второго человека в стране не собираются отправлять в небытие. Но Вячеслав Михайлович с тех пор почувствовал, что былого доверия со стороны Сталина уже нет. Молотова постепенно оттесняли от рычагов власти. В январе 1949 года арестовали его жену Полину Жемчужину по обвинению в «еврейском буржуазном национализме», а в марте того же года он потерял пост министра иностранных дел.

Кстати сказать, Сталин изобрел своеобразное «ноу-хау»: арест жен ближайших соратников, чтобы держать их на коротком поводке. Были арестованы жены не только Молотова, но и «всесоюзного старосты» Калинина, личного секретаря Сталина Поскребышева, маршалов Кулика и Буденного (последний, впрочем, еще до ареста как будто собирался с ней разводиться). В некоторых случаях вскоре после ареста жены за ней следовал и муж. Так произошло, в частности, с маршалом Егоровым, жену которого обвинили в шпионаже в пользу Польши. А в случае с Куликом его арест и гибель произошли через много лет после ареста и гибели жены, и связь с расстрелянной к тому времени супругой ему уже не инкриминировали. Но в большинстве случаев арест жены так и остался дамокловым мечом, нависавшим над соратником. Как мы увидим дальше, в случае с Молотовым этот меч как будто начал было опускаться на голову жертвы, но Вячеслава Михайловича спасла смерть Сталина.

Сталин, вернувшись из отпуска, решил сделать ставку на Жданова, как возможного преемника. Он сравнительно мало известен за границей, не имеет связей с западными политиками, не пользуется на Западе симпатией и вряд ли пойдет на поводу у американцев и англичан. В 1946 году Андрей Александрович, вернувшийся из Финляндии, где он возглавлял Советскую контрольную комиссию, был назначен вторым секретарем ЦК, отвечавшим за идеологию и оргработу в партии. Прежде курировавший организационные вопросы Маленков, пострадавший из-за дела о приеме на вооружение заведомо бракованных самолетов, стал теперь отвечать за организационные вопросы в правительственных структурах.

Насчет сына Жданова Юрия у Сталина были довольно определенные планы. Он прочил его в мужья своей дочери Светлане. В мае 1947 года по настоянию отца она развелась со своим первым мужем Г.И. Морозовым. Точнее, даже процедуры развода не было. У Светланы и Григория просто отобрали паспорта (у дочери вождя его забрал брат Василий, у Морозова – в милиции). Правда, оформление нового брака Юрия и Светланы затянулось, в том числе из-за того, что молодые не слишком симпатизировали друг другу, и произошло только весной 1949 года, уже после смерти А.А. Жданова. Но осуществление этой комбинации Сталин начал еще при жизни предполагаемого преемника, рассчитывая тем самым привязать его к своей семье и исключить в будущем ревизию сталинского наследия и преследования против детей генералиссимуса.

Замечу, что брак Юрия и Светланы оказался недолгим и несчастливым и распался еще до смерти генералиссимуса. 10 февраля 1952 года Светлана жаловалась отцу: «Что касается Юрия Андреевича Жданова, то мы с ним еще накануне Нового года решили окончательно расстаться. Это было вполне закономерным завершением, после того, как мы почти полгода были друг другу ни муж, ни жена, а неизвестно кто, после того, как он вполне ясно доказал мне – не словами, а на деле – что я ему ничуть не дорога и не нужна и после того как он мне вторично повторил, чтобы я оставила ему дочку. Нет уж, довольно с меня этого сушеного профессора, сушеного «эрудита», пусть закопается с головой в свои книжки, а семья и жена ему вообще не нужны, ему их вполне заменяют многочисленные родственники. Словом, я ничуть не жалею, что мы расстались, а жаль мне только, что впустую много хороших чувств было потрачено на него, на эту ледяную стенку!»

Однако Жданов страдал быстро прогрессирующим алкоголизмом и не обладал никакими организационными талантами. Умение же писать доклады с погромными выпадами против Ахматовой и Зощенко в плане возможного будущего осуществления властных полномочий немного стоило. Уже в 1947 году Жданов оказался тяжело болен и постепенно начал отходить от дел. Этот процесс продолжался вплоть до смерти Жданова в августе 1948 года от просмотренного кремлевскими эскулапами инфаркта. Члены же его команды – председатель Госплана Н.А. Вознесенский, секретарь ЦК КПСС А.А. Кузнецов, глава правительства РСФСР М.И. Родионов, глава Ленинградской парторганизации П.С. Попков и другие особым доверием Сталина не пользовались, кандидатами в преемники, разумеется, никогда не были, зато доставляли немало хлопот своими завиральными идеями насчет укрепления российского суверенитета в рамках СССР, создания российского гимна и герба и даже объявления Ленинграда столицей РСФСР. С точки зрения Сталина, это была чрезвычайно опасная центробежная тенденция. И тут он был прав. В 1991 году решающим для полного распада СССР стало движение за российский суверенитет. Разумеется, столь опасных мечтателей нельзя было оставлять в живых в послесталинском Советском Союзе, который они рано или поздно могли развалить. Иосиф Виссарионович такого допустить не мог, вне зависимости от того, кто в действительности станет преемником. После смерти прикрывавшего их Жданова Вознесенского и его друзей изгнали с партийного Олимпа, использовав в качестве предлога несогласованное с Президиумом ЦК и Бюро Совмина проведение Всероссийской оптовой торговой ярмарки в Ленинграде и подтасовки во время выборов руководства на ленинградской партконференции. Затем их арестовали, а в 1950 году расстреляли. Всего по ленинградскому делу были подвергнуты разного рода репрессиям до 2 тыс. человек, в том числе несколько сот были расстреляны. Масштабы репрессий были уже не те, что в 1937–1938 годах. По всем политическим делам послевоенных лет были казнены лишь немногие тысячи, а не сотни тысяч человек. Сталин считал, что страха он навел уже достаточно, и можно позволить себе быть гораздо более либеральным, не слишком разбрасываясь кадрами.