Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов Страница 16

Так, по приказу Петра I в 1713–1724 годах широко создавались так называемые «майорские» временные следственные комиссии или розыскные канцелярии, во главе которых стояли майоры гвардии: И. И. Дмитриев-Мамонов, впоследствии сенатор и генерал-аншеф, граф С. А. Салтыков, впоследствии московский генерал-губернатор, граф А. И. Ушаков, впоследствии начальник второй Тайной канцелярии, князь М. Н. Волконский, впоследствии генерал-аншеф и сенатор. Этим временным органам политического сыска Петр I поручал ведение наиболее важных для него дел по розыску, аресту и обыску подозреваемых государственных преступников, а также давал права на проведение допросов, очных ставок, пыток и даже на подготовку проектов приговоров. Таким образом, они выполняли все розыскные и следственные действия, входящие в функции органов предварительного дознания, следствия и даже суда.

В 1718 году царь поручил гвардейцу Г. Г. Скорнякову-Писареву арестовать в суздальском Спасо-Покровском монастыре свою первую жену, бывшую царицу Евдокию, и произвести в ее келье тщательный обыск, захватив все бумаги и письма. Майор С. А. Салтыков в том же году с Преображенскими солдатами арестовал и доставил в Петропавловскую крепость А. В. Кикина и других соучастников по делу царевича Алексея. Канцелярия И. И. Дмитриева-Мамонова вела расследование по громкому делу знатного царедворца, губернатора Сибири князя М. П. Гагарина, обвиненного во взяточничестве в крупных размерах и приговоренного судом к повешению.

Все «майорские» канцелярии подчинялись лично Петру I, который непосредственно направлял и руководил их деятельностью, рассматривал их доклады и читал «экстракты» следственных документов. В 1724 году, когда необходимость в них отпала, он специальным указом распустил все «майорские» канцелярии, передав их дела в преобразованный Сенат. Следует также отметить, что в первой Тайной канцелярии в качестве помощников графа П. А. Толстого («асессоров», как их тогда называли) активно трудились старшие гвардейские офицеры А. И. Ушаков, Г. Г. Скорняков-Писарев и И. И. Бутурлин. Известно, что после падения осенью 1727 года А. Д. Меншикова его допросы осуществлялись офицерами гвардии под руководством других членов Верховного тайного совета, ставшего на деле следственным органом первой инстанции. В 1762 году по приказу Екатерины II гвардейцами был арестован Ростовский архиепископ Арсений (Мациевич).

В столице аресты осуществлялись довольно буднично: за подозреваемым из Тайной канцелярии или экспедиции посылали на извозчике гвардейского офицера с двумя-тремя солдатами, которые производили его арест и обыск, после чего доставляли арестованного в Петропавловскую крепость. При аресте людей знатного сословия делались более серьезные приготовления: посылались закрытая карета и более многочисленный караул, иногда до нескольких десятков человек, если обыск предстоял во дворце или большом доме.

Арестантов из провинции доставляли в столицу под усиленным караулом, закованными в кандалы, иногда с кляпами во рту. Доставка знатных арестантов производилась в режиме особой секретности. Так, в 1744 году в полной тайне доставлялись на Север члены так называемой брауншвейгской фамилии, причем, вопреки установившейся традиции, Елизавета Петровна, опасаясь заговора в гвардии, заменила гвардейский караул армейскими офицерами и солдатами. Четырехлетнего Ивана VI Антоновича везли отдельно от родителей в закрытой коляске под именем Григория, и караулу запрещалось его кому-нибудь показывать, «имея всегда коляску закрытою».

Нередко гвардейцев использовали в совсем уж несвойственной им как представителям благородного сословия сыскной функции филеров для ведения слежки, то есть наружного наблюдения, за подозреваемыми государственными преступниками. Как видно из опубликованных в 1864 году в журнале «Русский архив» «Исторических документов 1742 года», по приказу правительницы Анны Леопольдовны в 1741 году за дворцом цесаревны Елизаветы Петровны было установлено наружное наблюдение, которое осуществлялось с тайного стационарного поста — «безвестного караула» силами аудитора Барановского и сержанта Обручева под командованием гвардейского майора Альбрехта, находившихся постоянно в специально отведенной для этого квартире в соседнем с дворцом доме. Кроме того, другой участник этой команды некто Щегловитов ездил по столице за ее экипажем в каретах извозчиков.

За домом Миниха, которого Анна Леопольдовна и ее муж принц Антон Ульрих подозревали в опасном для их власти сговоре с Елизаветой Петровной, также было установлено наружное наблюдение, осуществлявшееся командой переодетых в цивильное платье гренадеров во главе с гвардейцем секунд-майором Василием Чичериным. Каждый гренадер-филер получал за эту работу большие по тогдашним временам деньги — 20, а капрал — 40 рублей в год.

Следует отметить, что с помощью наружного наблюдения и внедренных в число слуг цесаревны Елизаветы «надежных людей» (попросту говоря, агентов) были получены неопровержимые данные о тайных сборищах заговорщиков. Однако Анна Леопольдовна не только не приняла мер к подавлению заговора на основании этих данных, но даже, как мы отмечали выше, имела неосторожность проговориться о своих подозрениях в беседе с Елизаветой Петровной, чем ускорила осуществление переворота в ночь на 25 ноября 1741 года и обрекла себя и свою семью на долгие годы заключения, а своего сына Ивана VI Антоновича — на смерть в казематах Шлиссельбурга.

Елизавета Петровна «подхватила эстафету» из рук Анны Леопольдовны, установив в 1748 году за своим опальным лейб-медиком Лестоком наблюдение, которое начальником второй Тайной канцелярии А. И. Шуваловым было поручено капралу Семеновского полка С. Каменеву и его солдатам, одетым в солдатские плащи или в серое ливрейное платье. Доморощенные филеры, прогуливавшиеся около дома лейб-медика и бежавшие за его санями, своими непрофессиональными действиями обратили на себя внимание слуг, которые захватили одного из них, и тот признался Лестоку, что слежку за ним он ведет по указанию начальства.

Оценивая все попытки покушений на жизнь и здоровье правящих в России в XVIII веке монархов, о которых речь шла выше, мы, вслед за доктором исторических наук Е. В. Анисимовым, склонны считать, что почти все их весьма трудно интерпретировать как реальные, а не фальсифицированные следствием. Вполне допустимо также предположение о том, что «часть покушений на государей XVIII века была пресечена на раннем этапе их подготовки… Естественно, что полностью отрицать наличие угрозы жизни самодержцев XVIII века мы не решимся — в обществе всегда были сумасшедшие, неудовлетворенные честолюбцы, завистники, фанатики и другие люди, готовые покуситься на жизнь монарха».

А если это так, то следует признать, что уже в XVIII веке в России зарождается система государственных органов и формирований, воплотившаяся в конце XIX и начале XX века в альфу и омегу охраны и органа политического розыска и сыска, получившего название «охранки», от взаимодействия и тесного сотрудничества которых зависела личная безопасность государя и его семьи.

Образно это можно представить в следующей виртуальной картине: суверен со своей личной охраной находится в замке, защита которого во многом зависит от того, как будут развиваться события за его стенами. Если внешняя охрана, то есть политический розыск, будет в состоянии выявлять на первоначальном этапе и пресекать все попытки подготовить покушение на жизнь суверена, то его внутренней личной охране будет значительно легче и надежнее обеспечивать его безопасность как в стенах его резиденции, так и во время выездов за ее пределы. Без тесного взаимодействия внешней и внутренней личной охраны суверена его жизнь будет находился в состоянии перманентной опасности, и как бы хорошо ни справлялась со своими обязанностями личная охрана, она не могла гарантировать от провалов в случае неожиданных и заранее подготовленных покушений.

Именно такая система и начала зарождаться в России в XVIII веке. Убийства Петра III, Ивана VI Антоновича и Павла I выпадают из нашей модели, ибо они были совершены лицами, призванными осуществлять охрану указанных лиц, по этой причине шансов остаться в живых у жертв этих преступлений просто не было. Это тот самый случай исключения из правил, который подтверждает само правило.

Глава 2

Появление жандармов

Экспедиции, комитеты, комиссии

В течение всего своего царствования Александр I носил в душе незаживающую, постоянно кровоточащую рану своего грехопадения в роковую ночь 11 марта. Под впечатлением от этого мрачного события его чуткая супруга Елизавета Алексеевна напишет 13 марта 1801 года: «Великий князь Александр, нынешний император, был абсолютно подавлен смертью своего отца, от того, каким образом тот скончался, его чувствительная душа навеки останется истерзанной».