Юлиан Семенов - Лицом к лицу Страница 16

Этот добропорядочный отец семейства каждое воскресенье посещает церковь, много жертвует святым отцам, играет в теннис, очень мало пьет, по утрам сам выжимает себе соки, увлекся бегом - надо быть в форме, надо пережить остальных. Несколько лет назад возникла любопытная ситуация: один из профсоюзных лидеров решил рвать с мафией. Подобрали нового кандидата, из послушных. Со старым надо было кончать, но без лишнего шума и затрат. Торелло, как пишут американские репортеры, выстроил план: профсоюзный лидер получает приглашение провести "уик-энд на берегу океана" с семьями. Пока жены плавают в бассейне, а дети играют в бадминтон Торелло ведет лидера на свой катер, вывозит в море, там перерезает ему горло, выливает кровь в море - акулы сразу же чувствуют ч е л о в е ч и н к у. После этого труп профсоюзника скармливается акулам. Никаких улик, упал в море, бедный, бедный, ничего, родных мы не оставим, мы не бросаем в несчастье вдов и детей трагично погибших друзей!

...Торелло поворачивает свои "семьи" к захвату предприятий и магазинов п е р в е й ш е й необходимости: считают, что большинство кладбищ, гробовых мастерских, фабрик по производству детских колясок, пеленок и искусственного питания перешло в руки Торелло. "Мы должны быть там, где в нас нуждаются более всего" - таков его новый лозунг. Рождение человека обслуживается мафией; юность тоже - с помощью наркотиков и порнографии; для с т е п е н н ы х игорные дома и проститутки, а там, глядишь, пора в я щ и к - мафия провожает гражданина США в последний путь. Неплохая схема, а?! Если бы только схема сама жизнь...

6

...Декабрь шестьдесят девятого года был в Италии теплым, хотя часто дождило, особенно на севере. В Милане тот день был солнечный, чистый, несмотря на то что бюро прогнозов обещаю осадки и ветер, возможно сильный.

Когда в городе загрохотало, многие подумали, что служба прогнозов накаркала шквал. Однако шквала не было. В "Сельскохозяйственном банке", что на площади Фонтана, грохнула бомба. Площадь оцепила полиция: санитарные машины неслись по улицам, рев их сирен был душераздирающим. Машин не хватало - сто человек было ранено, четырнадцать убито.

В городе был объявлен траур; то здесь, то там собирались митинги. Говорили об одном: "за преступлением - рука неофашистов".

Вечерние газеты, однако, вышли с огромными шапками: "Злодейство левых бандитов". Не было сказано - "ультралевых", подчеркивалось: "левых". Так легче забить в п е н а л ы людских восприятий, так надежнее, без всяких там "ультра".

Вскоре были арестованы анархисты. Своими экстремистскими выходками, безответственными ф р а з а м и анархисты давали конечно же повод к обвинению, хотя на вопрос о взрыве на площади фонтана - "кому это выгодно?" - можно было ответить сразу: "правым ультра".

Анархистов допрашивали, пытались ловить на мелочах, ставили с и л к и; сулили, упрашивали, угрожали.

Италия относилась к этому делу "двуслойно": один "слой", официальный, правый, центристский, доказывал через свои органы печати вину "красных"; левые, большинство народа, были убеждены в том, что взрыв в Милане - дело рук фашистских ультра.

То, что пока еще невозможно в Америке, оказалось возможным в Италии: прогрессивная общественность, в первую очередь, понятно, коммунисты и социал-демократы потребовали ответа у правительства:

- Три года следствия, три года шельмования левых под видом исследования фразеологической шелухи анархизма, - хватит, выполняйте законы, вами же писанные.

Группа анархистов была освобождена. Одновременно с этим правительству пришлось пошевелиться: было выдвинуто обвинение банде неофашистов - Джованни Вентуре, Джаннеттини и "Франко" Фреде, по кличке Зиг Хайль.

Схваченные неофашисты молчали о мафии, но немедленно з а к л а д ы в а л и представителей власти; видимо, это входило в их стратегический план компрометировать правительство, чтобы доказать: наступило время "железной руки", необходим приход "компетентного и бескомпромиссного" кабинета. Как только были предъявлены обвинения правым ультра, неофашисты сразу же п р о д а л и своих коллег из военной разведки:

- Нашим человеком в СИД был генерал Мачетти, он несет главную ответственность за случившееся.

Генерал Мачетти был немедленно уволен, с него сорвали погоны, лишили возможной пенсии и вызвали в суд.

- Я не несу ответственность за действия неофашистской группы, ибо я лишь выполнял приказ правительства. Мне было приказано не сообщать суду никаких компрометирующих данных о Джаннеттини, одном из основных деятелей неофашистской группировки, поскольку он одновременно был агентом СИД. (Помните Джаннеттини? Осведомителя, получавшего 70 тысяч лир от полиции?)

- Кто дач вам такого рода приказ, генерал?

- Румор, бывший в то время председателем кабинета министров, бывший министр обороны Танасс и бывший министр внутренних дел Тавиани.

Скандал продолжается. Называют имена министров и генералов; руководитель СИД Мичели может в любой момент превратиться из свидетеля в обвиняемого; плохо спит и бывший начальник генерального штаба Хенке; он в свое время выступил против передачи данных о фашистах, являвшихся одновременно агентами правительственной СИД. Однако об одной организации суд не получил никаких данных - о мафии, связанной с неофашистом "Франко" самым тесным образом. Мафия научила людей бояться: слово о ней карается смертью.

Страх вдавлен, в п е ч а т а н в сознание тех, кто связан с мафией Страх постоянный, неосознанный, параноический, сказал бы я.

...Весной 1962 года за торговлю героином был арестован Джо Валачи, известный в "коза ностре" под кличкой Каго, верный "рядовой" "лейтенанта" Тони Бендера, любимца Дженовезе.

Когда Джо Валачи осудили, полиция отправила его на отсидку в тюрьму Атланты, в ту же самую камеру, где сидел "босс всех боссов" Дженовезе. В тюрьме дону Вито были созданы идеальные условия, пищу готовил повар, знающий вкусы дона Вито, а в банные дни специальный массажист разминал тело "босса", прежде чем передать его в руки парикмахера и педикюрщика. Арестанты, желавшие поговорить с доном Вито, записывались у его окружения на прием, аудиенция продолжалась не более десяти минут, вопрос должен быть подготовленным, никакой лирики, только дело.

Однажды дон Вито походя спросил Джо Валачи, как тот относится к Тони Бендеру, выпущенному на поруки.

- По-моему, Бендер - прекрасный человек, - ответил Джо.

Он не знал, что Бендер был только что убит по приказанию дона Вито: тот решил, что "сынок" утаивает от него свои прибыли. Дженовезе вздохнул, улыбнулся чему-то и заметил:

- Когда в корзине с нежно-розовыми яблоками появляется одно битое, а еще хуже - с червоточиной, необходимо безжалостно выбросить это яблоко, ты согласен, а?

Джо Валачи посмотрел в ласково улыбающиеся глаза "крестного отца", и ужас родился в нем - "меня подозревают!".

- Если я хоть раз согрешил в чем-то, - сказал Джо, - и у тебя есть доказательства моей вины, дай мне пилюлю, я приму ее у тебя на глазах: я не боюсь смерти, но не перенесу позора.

- О чем ты, сынок? - по-прежнему ласково улыбнулся Дженовезе. - Ты меня, видимо, совершенно неверно понял. Давай я расцелую тебя - в знак моей к тебе веры. У нас с тобой за плечами общая жизнь, разве можно отрекаться от прошлого? От прошлого отрекаются лишь безумцы или те, которые решили п о д р у ж и т ь с я с нелюдями. Но разве ты можешь пойти на такое?

Дон Вито поцеловал Джо в лоб, поцеловал нежным поцелуем старшего брата.

И после этого поцелуя вся "гвардия" Дженовезе стала смотреть на Джо Валачи, как на прокаженного: его открыто подозревали в измене, потому что все знали, сколько за ним убийств, все знали, сколько за ним похищений, но он - в отличие от дона Вито - срок получил маленький, а "боссу" вкатили пятнадцать лет.

Джо Валачи, в е р н ы й мафиози, тяжело переживал это страшное подозрение. Он лишился сна. Перестал есть - боялся яда.

Все кончилось тем, что во время прогулки он схватил кусок металлической трубы и грохнул по голове мелкого жулика Сауппу - ему показалось, что тот крался за ним с ножом.

Джо ждал электрический стул: Сауппа умер, не приходя в сознание.

И тогда-то Джо Валачи и обратился к тюремному начальству с предложением:

- Переведите меня от Дженовезе - я готов на сотрудничество.

Через несколько месяцев в тюрьму Вестчестер был этапирован арестант Джозеф Ди Марко - такой именно псевдоним был присвоен новообращенному агенту ФБР Джо Валачи.

По поручению министра юстиции Роберта Кеннеди с ним работал Джон Флинн, восходящая звезда уголовного сыска.

Джо Валачи рассказывал про себя все. Он ни слова не говорил о "коза ностре". Джон Флинн делал вид, что ему в высшей мере интересны показания Ди Марко. Он угощал его сухой колбасой и мягким овечьим сыром: Ди Марко больше всего на свете любил именно эту еду. Он расслабился, спал в одиночке спокойно, "фараон" больше не казался ему таким отвратительным: "среди них тоже встречаются люди".