Неизвестен Автор - Протоколы заседаний ЦК Партии социалистов-революционеров (июнь 1917 - март 1918) с комментариями В М Чернова Страница 16

Но перед голосованием начинается ряд заявлений по мотивам голосования. Группа Церетели--Дана заявляет, что голосовала за коалицию, но так как поправка об оставлении кадетской партии за ее пределами подрывает самую мысль о коалиции, то она будет голосовать против резолюции в целом. Затем такое же заявление делается от группы Авксентьева--Гоца, тем самым опять идущей сепаратно за пределы решений ЦК. Тогда за представившийся случай радостно хватаются большевики и тоже заявляют, что будут голосовать против резолюции в целом, но по противоположным основаниям: им мешает голосовать за резолюцию в целом ее первая часть, санкционирующая то коалиционное "издевательство над требованиями рабочего народа, которому нет и не может быть оправдания". Далее приблизительно то же высказывает от "левых с[оциалистов]-р[еволюционеров]-интернационалистов" их лидер Камков125. Картина получается ясная. Блок левого и правого крыла общими усилиями проваливает резолюцию и обращает в ничто всю работу совещания. Тщетно Мартов бросается спасать резолюцию и взывает к собранию -- проголосовать ее и, несмотря на ее несовершенства, принять как директиву для образования нового правительства.

Иронические крики: "Мартова -- председателем совета министров". Голосование происходит. Результаты ясны: резолюция в целом отвергнута. Демократическое совещание осталось без всякого решения того основного вопроса, ради которого было собрано. Это было полное банкротство революционной демократии.

Дальнейшая история хода Демократического совещания представляет мало интереса. Фиаско всего предприятия было первым голосованием уже предрешено. Заседания его прерывались для работ согласительной комиссии, мучительно трудно искавшей и не находившей компромисса. Наконец, по предложению Церетели, было решено: вопрос о коалиции оставить открытым и более к нему не возвращаться. Подойти к вопросу с другой стороны: выработать программу положительных мероприятий, которую должно будет проводить новое правительство; пусть состав правительства определится сам собою; в него войдут те лица или представители тех групп, которые согласятся сделать эту программу своей; наблюдать за проведением этой программы в жизнь и будет специальный орган, избранный Демократическим совещанием; в его состав, в качестве меньшинства, могут быть введены представители общественных элементов, не участвовавших в Демократическом совещании, т[о] е[сть] представители цензовиков, и тогда он станет "предпарламентом". Однако все эти постановления походили уже на "клочок бумаги". Убедившись, что Демократическое совещание не решается взять в свои руки образование "однородного" правительства, Керенский не стал даже дожидаться конца его работ и приступил к постепенному опубликованию имен отдельных, уже навербованных им министров. Когда, наконец, у Демократического совещания была готова "правительственная программа", которая должна была предрешить личный состав правительства, то оказалось, что новые министры-кадеты связать себя этой программой отказываются. В воздухе опять запахло кризисом только что созданного кабинета и уходом самого Керенского. Правоцентровое руководство снова было как будто отброшено логикой собственной же программой работы, к составлению нового правительства, однородного в смысле безусловного согласия с начертанной программой. Иначе говоря, правый центр должен был либо, держась за программу, аннулировать все сделанное и перейти на позиции левого центра, либо, забыв собственную программу, склониться перед упорством Керенского и ультиматумом кадетов. Он избрал, хотя и не без колебаний, второй путь. Был момент, когда Гоц отправился вместе с Авксентьевым и Рудневым к Керенскому, имея в запасе готовый список членов нового Временного правительства, составленный Черновым, без Керенского, -- с Церетели в качестве министра-президента и министра иностранных дел. Однако список этот так и остался в резерве. Делегация Демократического совещания постепенно, шаг за шагом, делала уступки не только из начертанной программы и не только по вопросу о пропорциональном соотношении в Предпарламенте цензовиков и революционной демократии, но даже из самого принципа ответственности власти перед будущим Предпарламентом. В итоге всей этой компромиссной работы "Предпарламент" остался лишь в качестве совещательного учреждения, чем-то вроде земских соборов126 при старорежимном самодержавии (по формуле "правительству -- сила власти, земле -- сила мнения"). Он даже не получил права запросов. Цензовики получили в нем представительство, сильно повышенное сравнительно с тем, какое им было потом дано выборами на основе всеобщего избирательного права. Правительство опубликовало как свою платформу, выработанную Демократическим совещанием, но после ретушировки, которая делала ее шагом назад сравнительно с платформами, уже публиковавшимися ко всеобщему сведению от имени предыдущих составов Временного правительства.

Таков был результат, по поводу которого ЦК семью голосами при семи воздержавшихся согласился воздержаться от оценки его и констатировать лишь, что "Авксентьев, Гоц и Руднев выполнили поручение, данное им Демократическим совещанием".

Статья В.М. Чернова "Уроки совещания" была первой в целой серии "Из политического дневника", в которой автор начинал систематическую критику ошибок революционной демократии, т[о] е[сть] советских центрово-социалистических партий. Поправевшее большинство ЦК наложило на эту статью свое вето. Чернов предложил, чтобы статьи его пошли с оговоркою о несогласии с ними редакции и ЦК партии, взывая и к естественному праву всякого члена партии на деловую и серьезную, написанную в товарищеском тоне критику ее решений. Ему был дан устами А. Гоца ответ, что в том-то и беда, что В.М. Чернов -- не "всякий" член партии, а ее исконный и общепризнанный лидер, а потому какими бы оговорками и примечаниями ни снабдить его статьи, а их резонанс будет таков, как будто именно в них и выражены разум и воля партии.

Ставший представителем нового поправевшего большинства ЦК А. Гоц в заседании его при весьма щекотливых объяснениях большинства с В.М. Черновым выразил мнение первого в словах: "В том-то и заключается трагедия партии социалистов-революционеров, что в самый критический момент жизни партии и революции общепризнанный лидер партии и сама партия перестают понимать друг друга и расходятся в разные стороны". Ответ В.М. Чернова гласил, что, по его мнению, он и партия по-прежнему едины, но уходят в сторону, сбиваясь с подлинно-эсеровского пути, командные верхи партии, которым вследствие этого грозит опасность превратиться в штаб без армии, притом который, сам того не сознавая, систематически льет воду на мельницу большевиков и готовит их близкое торжество.

Обе стороны разошлись, не примиренные, готовясь встретиться на IV общепартийном съезде, который и должен рассудить их политическую и организационную тяжбу.

С этого времени В.М. Чернов систематически отстраняется как от работы в Предпарламенте, который считает учреждением безвластным и ненужным, так и в самом ЦК, где предоставляет новому большинству без помех проводить свой "новый курс", неся всецело на своих плечах ответственность за него и за его результаты перед партией. 2 октября В.М. Чернов получил месячный отпуск "для объезда России" (и фронта, в частности), ради непосредственного общения с массами, от которых, на его взгляд, ЦК совершенно оторвался.

Из решений ЦК с его правоцентровым руководством следует отметить: пополнение состава Центрального Органа крайним правым Вишняковым, правым Розенбергом127 и "диким" Прилежаевым128; выдвижение кандидатуры Авксентьева на роль представителя русской революционной демократии, который должен будет сопровождать официального представителя Временного правительства на предполагавшемся совещании представителей Антанты; выдвижение его же кандидатуры на пост председателя "Предпарламента"; продолжение безуспешных переговоров с Керенским, формулируемых на заседании 1 октября как попытка "убедить тов. Керенского согласиться с требованиями демократии"; санкционирование замещения В.М. Чернова на посту министра земледелия другим с[оциалистом]-р[еволюционер]ом, С.Л. Масловым129, в начале революции стоявшим на левом фланге партии, но затем уверовавшим в коалицию и круто повернувшим направо; однако, считаясь с настроением деревни и армии, правое руководство вынуждено было поставить условием принятия Масловым министерского портфеля издание закона о переходе земель в ведение земельных комитетов и освобождение арестованных их членов, т[о] е[сть] два главных боевых пункта программы Чернова, вызвавших его конфликт с цензовыми элементами.

Керенский как будто принимает эти условия партии. Однако освобождение членов земельных комитетов130 затягивается до такой степени, что многим из них раскрывает тюрьмы только большевистский переворот, что немало содействует первым успехам большевиков в деревне. Что касается до законопроекта о земельных комитетах, то и он, составленный заново, встретил не меньшее сопротивление, чем проект Чернова. Дальнейшая его ретушировка, в целях прохождения через Временное правительство, усилила компромиссный его характер до такой степени, что большевики смогли откликнуться на него злорадно-торжествующей статьей Ленина "Измена эсеров крестьянству"131. Все же законопроект Маслова так и не стал законом. Он был, наконец, поставлен в порядок дня заседания Временного правительства, оборванного известием о вооруженном выступлении большевиков.