Ю Фельштинский - Еще раз о немецких деньгах Страница 16

Я совершенно не уверен, встречался ли Левенштейн когда-либо с В. М. или М. Андр[еевичем]. А если Цивин даже когда-либо что-либо говорил Левенштейну о суммах, которые он давал на "Жизнь" или на "На чужбине", почему мы должны думать, что он говорил Левенштейну правду. Наконец, почему, если считать, что Цивин держал Левенштейна в курсе своих отношений и рассчетов с германской миссией, он не познакомил Левенштейна с австрийским бар. Hennet [Хеннетом], с которым он работал в течение предыдущих 14 месяцев (бар. Hennet несомненно упомянул бы о Левенштейне в своем разговоре в августе 1916 с бар. Ромбергом). Наконец, почему Цивин, лгавший решительно всем --Ромбергу, В. М., гольдштейну и другим, должен был говорить правду Левенштейну, который ему совершенно не был нужен и для которого и правда, собственно, не была нужна.

Но раз Вы считаете интервью с Левенштейном необходимым, я не могу с этим не считаться. Лично, именно потому, что я не придаю ни малейшей меры каким бы ни было показаниям Левенштейна, я не в состоянии взять на себя миссию переговоров с ним. Но если бы среди Ваших знакомых в Европе нашелся подходящий человек, я бы взял на себя расходы по его поездке в Израиль и предварительно поставил бы его в курс всего того, что мы знаем до сих пор об этом деле. Вы можете мне писать по адресу: Hotel Continental, 3 rue Castiglione, Paris (1) -- в Лондоне я пробуду неделю -- десять дней и вернусь сюда.

Искренне уважающий Вас

М. Павловский

Р. S. Не откажите осведомить В. Вишняка о содержании этого письма. От него я давно не имею писем. Все ли у него в порядке?

По поводу Вашего письма от 16 апреля я хотел бы сделать два замечания. Первое -- тот факт, что некоторые доклады посланников адресованы канцлеру, отнюдь не означает, что канцлер этими вопросами занимался. Обычная бюрократическая практика -- адресовать бумаги министру (а канцлер был министром иностранных дел, министерством же управлял статс-секретарь Ягов, потом Циммерман, затем Кюльман). Министр иногда (и то не всегда) визирует конфиденциальную бумагу, и она направляется в нужную инстанцию. Присланные Вами документы отчетливо показывают, что бумага (доклад или телеграмма) исходит, например, из Берна, датирована днем отправки из Берна, но копия снабжается подписью Бетмана-Гольвега и посылается в Стокгольм или Христианию. Такой порядок до сих пор существует и во французской министерстве иностранных дел.

Я совершенно согласен с Вами, что фактически этими делами занимался Берген в министерстве иностранных дел (мне кажется, Берген был в Ватикане уже после войны, при Веймарском правительстве и даже при гитлере). В генеральном же штабе этими делами занимался Рицлер, впоследствии помощник Мирбаха и, после убийства Мирбаха, charge d'affairs в Москве в 1918 г.

Второе -- это то, что суммы, получавшиеся Цивиным, отнюдь не свидетельствуют, на мой взгляд, о том, что его рассматривали как мелкого осведомителя. Пресловутый эстонец Кескула, член "Эстонского национального комитета", связавший себя близким знакомством, если не дружбой, с Лениным, Кескула, ведший работу в "Союзе освобождения Украины" (СОУ) и среди финских активистов, которые по словам Шляпникова ("Канун семнадцатого года", 3-е изд., Петроград, 1923 г.) "горели желанием помочь русской революции за счет германского штаба и были прекрасно организованы, снабжены деньгами, имели явки на пограничных со Швецией пунктах, паспортные бюро для снабжения документами немецких агентов", этот Кескула, оказывается, только с мая 1916 г. стал получать регулярное жалование в 20.000 марок в месяц. Его непосредственное начальством был Штейнвакс, агент штаба и вместе сотрудник Бергена. Другие агенты Штейнвакса по той же линии работы, Литчев и Клейн, получали: первый 6000 марок, а второй 700 марок в месяц (см. доклад Штейнвакса Бергену от 8 мая 1916 -- документ номер 12 у Земана). Владимир Футран, создавший в голландии "Русскую лигу мира" и посылавший литературу (в том числе и "На чужбине") в лагери русских пленных в Германии и Австрии, получал всего 600 гульденов в месяц (см. доклад No 2026 фон Розена канцлеру от 18 мая 1917 г. -- документ No 60 у Земана, а также письмо Красильникова, начальника тайной русской полиции в Париже от 5 октября 1915).

Наряду с ними Цивин получал 25000 марок в месяц, т. е. больше всех известных нам до сих пор агентов, за исключением Парвуса, о котором ниже. Кстати, Цивин действительно получил, как Вы пишете с октября 1916 г. три раза по 25000 франков, но Вы упустили из виду первый платеж в 25.000 произведенный ему 30 августа 1916 г. Кроме того, по возвращении из Осло, Цивин запросил еще 30.000 фр., в которых 6 марта 1917 г. ему было отказано, но уже через 10 дней, по получении сведений о революции в России, эта сумма ему была выплачена.

Таким образом, вряд ли Цивин мог рассматриваться немцами в качестве "мелкой сошки". Объяснил это сам Ромбах: ценность Цивина была в том, что он был единственным среди других агентов и посредников, активным членом ПСР (связь которого с германией его партия не подозревает) и таким образом может приносить большую пользу.

Что касается затрат в миллионах, то они появились главным образом после февраля 1917, вернее даже после отъезда Ленина в Россию. До февраля вряд ли немцы могли считать большевиков очень влиятельной партией, "организующей революцию", на которую стоило тратить миллионы. Правда, Парвус получал крупные суммы уже с 1915 года, отчасти и на большевиков. Но поле деятельности Парвуса покрывало не только русскую акцию. Парвус был формально германским социал-демократом, а к началу 1917 года сделался и германским подданным. Деятельность его многообразна: он издает "Die Glocke", создает "Институт изучения последствий войны", полунаучную, полукоммерческую организацию, в которой работают ганецкий и несколько других большевиков. Он оказал германии (и себе лично) большие услуги в Турции, вел пропаганду --через Раковского и др. в Румынии за удержание нейтралитета. Наконец, он оказал германскому правительству услуги в среде германских социал-демократов, среди датских и шведских профессиональных союзов (см. рекомендацию, данную Парвусу ст. секретарем Циммерманом в письме к германскому министру в Стокгольме от 9 мая 1917 -- документ No 58 у Земена). А главное -- это был человек совершенно иного калибра, не идущий ни в какое сравнение ни с кем из других "сотрудников", буквально завороживший Брокдорф-Ранцау и даже Циммермана (фон Ягов к нему относился осторожно).

Настоящие же миллионы все же пошли в Россию после февральской революции, и не только через Парвуса, но и непосредственно к большевикам. С.-ры, бывшие у власти, в средствах не нуждались ни для своих изданий, ни для поддержания своих профессиональных кадров.

М. Павловский

P. P. S. Мне вспоминается, что И. Троцкий, живущий сейчас в Нью-Йорке, был в 1915--16 гг. в Копенгагене, где-то потом писал об этом времени, в частности о высылке из Дании Ганецкого. Тогда создался комитет для защиты ганецкого, в который входил с.-р. Камков. Каким образом Камков мог проехать в то время из Женевы в Данию, не вызвав подозрений?

12. М. Н. Павловский -- Б. И. Николаевскому*

Лозанна, 26 ноября 1962 г.

Дорогой Борис Иванович,

Получил Ваше письмо от 8 ноября и поражаюсь, как можете Вы справляться с такой перегруженностью работы...

1) Рубакин -- я не знал, что он в свое время давал предательские показания. В конце 1880-х гг. ему было около 25--26 лет!.. Вместо фотокопий посылаю Вам для ознакомления в свое время приготовленные мною для печати копии, напечатанные на машинке. То, что у меня имеется, далеко не все. Рубакин, связь которого с немцами началась с октября 1915 г. и продолжалась почти до самой революции в германии, обозначался в переписке псевдонимом "Martel" [Мартель"]. При беглом просмотре документов я несколько раз встречал это имя, но полагал, что этот "Vertrauensmann**" касается французской акции. Так как я не отмечал ни дат, ни номеров микрофильмов, теперь этих документов уже не найти. Совершенно случайно, разбирая архивные документы Бернского посольства, я наткнулся на микрофильмы, снятые с досье "Akten zu Martel (Rubakin), 2 Band in Russland"***, L. 849/L. 244.000--244.046. Часть копий

*) Архив гуверовского института, кол. Б. И. Николаевского, ящик 496, папка 3. -- Прим. Ю. Ф.

**) Агент (нем.) -- Прим. Ю. Ф.

***) Документы по Мартелю (Рубакин), том 2, в России (нем). -- Прим. Ю. Ф.

этих документов я при сем посылаю. Надписи сверху означают: P.R.O. --Public Record Office, London; G.F.M. -- German Foreign Ministry; номер "4" дан документам германского посольства, далее указан номер катушки микрофильма -- "reel* 364" и номер каждой страницы, снятой на микрофильм (frame)** -- в данном случае от L.244.000 до L.244.046. (Однако часть микрофильмов этого досье явно вырезана -- их не хватает.) Таким образом, если указать Public Record Office -- знаки, помещенные мною сверху каждого документа, можно найти соответствующий микрофильм документа и таким образом идентифицировать его. главные из этой серии документов у меня имеются в фотостатах и могут служить доказательством подлинности документов, на случай их оспаривания заинтересованными лицами.