Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина Страница 17

— Ладно уж, будя-то учить, не впервой гостей-то отменных принимать, — добродушно ответил кряжистый Дугин.

— Как обещал, привез в подарок ситец, хромовые сапоги, которым нет износа, керосинку, примус, крючки и, конечно, водочку, — проговорил М. Н., протягивая ему чемодан с вещами.

Старик от удовольствия осклабился:

— Значит, опять, Михалыч, я твой должник?

— Ничего, сочтемся!

Дугин заглянул мне в глаза:

— Для тебя, красавица, мы сейчас баньку истопим, нашенскую, деревенскую.

Вскипел самовар. Еду мы привезли с собой. Дугин нажарил сковородку картошки с салом, сварил чудесную уху. Мы с наслаждением распили бутылку водки. Баня нас разморила. Мы быстро, обнявшись, уснули. Очевидно, впервые за много лет мне ничего не снилось. После завтрака отправились на прогулку. Тухачевскому не терпелось выговориться.

— В прошлом году, — сказал М. Н., — Сталин собрал высший камандный состав Красной армии. Он нам рассказал, каким замечательным человеком был русский царь, князь Всея Руси Иван Васильевич Грозный. Мне довелось прочитать большое количество книг по истории России. Иван Грозный считал себя не только самодержцем, но и' выразителем дум России. Только он один, Грозный, за всех все решал и за всех думал. И в то же время он был очень одинок. В худшие дни свои Иван Грозный удалялся в самые отдаленные монастыри. Жены его рано умирали. В те времена разрешалось официально жениться три раза. Патриарх дал согласие на четвертый брак, и он тоже оказался для царя Ивана трагическим. Сталин показал нам Соборную Грамоту об утверждении Ивана Грозного царем. Этот редчайший документ написан на пергаменте и скреплен свинцовыми печатями: уже тогда боялись подделки. Под грамотами стоит подпись Константинопольского Патриарха Иосифа, греческих митрополитов, епископов и других членов Собора и высшего духовенства. Иван Грозный враждовал с двоюродным братом Владимиром Стариц-ким, который, как и Иван, был внуком царя Ивана Третьего. Его мать Ефросинья Старицкая поддерживала притязания сына на российский престол. По приказу Грозного ее сослали в Горицкий женский монастырь. После пыток старуху утопили в Сиверском озере, к шее привязали тяжелый камень…

Мы вошли в ворота Данилово-Троицкого монастыря, гуляли по заросшим, давно не чищенным тропинкам. Устав, присели на полусгнившую лавочку. Миша как бы про себя проговорил:

— А Сталин разве не такой? Он себя еще покажет! Я прошел сквозь штормы человеческих потрясений. И. В. ненавидйт тех, кто имеет у народа малейшую популярность. Властолюбивые и никчемные Ворошилов и Буденный без мыла лезут в передовые стратеги. Эти аналитики в крови потопят своих конкурентов.

Мы прижались друг к другу, Тухачевский стал читать стихотворения Фета, Тютчева, Баратынского…

Приближался долгожданный, выстраданный отпуск. Приехал Тупырин:

— Возьмите пакет, велено передать лично в руки, увидимся в Сочи, я вас там встречу. У вас двухместное купе в международном вагоне, ресторан оплачен. В конверте — билет и крупная сумма денег.

Как только Тупырин уехал, позвонил Поскребышев:

— У телефона товарищ Сталин!

— Вы, товарищ Давыдова, — сказал И. В., — что-то совсем перестали на нас обращать внимание! Нехорошо забывать старых друзей!

— Была нездорова, лечила горло.

— В таком случае — мы с вами квиты! Я тоже был болен, пошаливали зубы. Мы скоро увидимся, до свидания!

Полина Сергеевна встретила меня так, словно мы с ней только вчера расстались. В дальнейшем я убедилась, что она прошла блестящую «актерскую» школу, именуемую человековедением.

— Голубушка, дорогая Верочка Александровна, как я рада вас видеть живехонькой и здоровенькой! Без вас мы все очень скучали!

Море почти не шевелилось, изредка у самого берега всплеснет спросонок волна и тут же стихнет, испугавшись собственного всплеска. Вдоль берега пошла навстречу солнцу, потом зарылась в песок и сразу заснула. Сквозь сон почувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Открыла глаза — в плетеной качалке сидел в белом костюме улыбающийся Киров.

— В. А., а вы, оказывается, любите поспать!

От растерянности забыла поздороваться. Спросила:

— Сергей Миронович, как вы сюда попали?

Киров добродушно ответил:

— Я приехал ночью. Товарищ Сталин обещал быть завтра. Почему вы не купаетесь?

В одну секунду он скинул костюм. Коренастый, загорелый, сильный, подошел ко мне. Взявшись за руки, мы побежали к морю. Воздух был еще свежий, и небо, стесненное горами, казалось равниной.

— Редко удается ездить к морю, — сказал он после того, как мы вышли из воды. — Смотрите, на горизонте появилась первая звездочка, какая она яркая! По-моему, это Сатурн.

— Я тоже люблю звезды! И утренние, и вечерние, и большие летние, горящие низко в небе, вот как эта, и осенние, когда они уже высоки и их очень много. Хорошо идти тогда под звездами через тихий, спящий город и видеть, что в мире полно этих самых звезд, как будто насквозь просверлена темная и тихая вода.

— В. А., а вы, оказывается, романтик! Прекрасно, когда человек умеет мечтать!

Почувствовав голод, мы вернулись в дом. Полина Сергеевна пожурила нас, что так долго были на море. После ужина Киров пригласил меня на эстрадный концерт. Перед началом второго отделения на сцену поднялся сухощавый человек с бледным лицом — директор театра. Волнуясь, он торжественно произнес:

— Дорогие товарищи зрители! Сегодня у нас в гостях находится выдающийся деятель большевистской партии и советского государства первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) товарищ Сергей Миронович Киров. Ура товарищу Кирову!

Глаза у С. М. потемнели, складки морщин на лице сузились, лицо стало жестким. Мы зашли в кабинет директора.

— Кто вас просил меня рекламировать и устраивать этот идиотский, никому не нужный спектакль?

Директор стал оправдываться, что-то лепетать. Озлобленный Киров ушел из театра. Ночью спустились к морю. С. М. рассказал о себе. Спросила, почему у него нет детей.

— В этом мое несчастье, — сказал он задумчиво.

Молча возвращались. Утром он уехал. Через два дня приехал осунувшийся Сталин. За обедом спросил:

— Как вам отдыхается? Скучаете?

— И. В., вы все делаете для того, чтобы я вас забыла.

Он метнул в мою сторону недоверчивый взгляд.

— Когда любят по-настоящему, то не забывают.

Ночью, словно метеор, ворвался ко мне бешеный, страстный, ненасытный.

— Все равно ты будешь моей! — кричал он гортанно. — Я тебе уже говорил, что ты лучше других женщин. Ты досконально научилась меня понимать, а вот Борисова другой человек.

— Я слышала, И. В., что вы собираетесь на ней жениться?

Сталин надулся, у него смешно зашевелились кошачьи усы.

— Почему такой дурацкий вопрос задаете? Вам со мной больше не о чем говорить?

Терять было нечего, решила все рассказать:

— Валерия Владимировна Барисова пригласила меня на новоселье. По секрету сказала, что вы на коленях просили у нее руки.

— Спасибо за информацию, придется ее как следует проучить. Вот к чему приводит неряшливый бабский язык.

Утром за Сталиным приехали Киров и Маленков.

— Поеду в воинские части, — сказал он.

Целую неделю была одна. На пляж прибежала перепуганная насмерть Полина Сергеевна.

— Верочка, на товарища Сталина совершено покушение, взорваны два автомобиля, в руку ранен товарищ Маленков. Какое счастье, что меня там не было! Мы ходим по жизни и не знаем и даже не можем представить, сколько величайших трагедий, прекрасных человеческих поступков, сколько горя, сколько героизма, подлости и отчаяния происходило и происходит на любом клочке земли, где мы живем…

Во время сбора труппы Большого театра Борсова сделала вид, что меня не узнала. Вечером за мной приехали из союзной прокуратуры, отнеслась к этому вызову спокойно. Битых два часа проторчала в кабинете Вышинского. Он спросил, кого я подозреваю в покушении на жизнь Сталина. Угостил чаем с вареньем и очень вкусным французским ликером. Вкрадчиво проговорил:

— В. А., как понять, почему террористические акты на товарища Сталина, как правило, совершаются именно в тот момент, когда вы вместе отдыхаете? Не правда ли, довольно странное совпадение?

С Ленинградским оперным театром подписала контракт на шесть спектаклей. Киров прислал на мой домашний адрес телеграмму: «С нетерпением ждем ваших гастролей». В Ленинграде меня устроили в гостинице «Астория». Вечером за мной приехала красивая, голубоглазая женщина.

— В. А., я имела удовольствие слушать вас в Большом театре. Моя фамилия Лазуркина. Вы приглашены к Сергею Мироновичу Кирову…

Семья Кировых занимал 4-комнатную, скромно обставленную квартиру. В кабинете С. М. от пола до потолка стояли вместительные книжные шкафы.