Инаба Чихару - Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. Страница 17

11) Армянская с.-д. рабочая организация (Г. Тер-Газарян).

Таким образом, эсеры могли рассчитывать на поддержку делегатов семи партий, тогда как большевики — не более четырех. Гапон вместе с секретарем, публицистом С.А. Раппопортом («Анским»), присутствовал на конференции как частное лицо без права решающего голоса. Циллиакус все время находился в Женеве, но из соображений конспирации в зале заседаний не появлялся. Поддерживая в то же время постоянный контакт с Акаси, он пытался руководить работой конференции из-за кулис, с помощью денежных приманок из Токио. На подготовку и проведение самой конференции еще в середине марта Акаси передал финну 2 тыс. фунтов стерлингов{73}. Конференция, которая работала в женевском Кооперативном клубе со 2 по 8/9 апреля 1905 г., открылась острыми дебатами. Для начала латыш Розиньш, а вслед за ним оба делегата-большевика, бундисты и армянский социал-демократ ультимативно потребовали удаления представителей Латвийского с.-д. союза, ссылаясь на то, что эта организация существует лишь на бумаге. Подоплекой демарша марксистов являлось то, что социал-демократическим этот «союз» был только по названию, а на деле примыкал к ПСР. Однако, под давлением эсеров, протест был отклонен на том основании, что законность существования этой организации в свое время подтвердил секретариат II Интернационала. Затем Ленин придрался к отсутствию на конференции представителей ряда с.-д. партий — СДКПиЛ, финляндской рабочей и других, сделав вид, что не знает, что на приглашение об участии те ответили отказом. Следующим объектом атаки социал-демократов стала Финляндская партия активного сопротивления. Ленин публично усомнился в ее праве на участие, указав на ее несоциалистический характер, но получил отповедь председателя, «бабушки русской революции», 60-летней Е.К. Брешко-Брешковской — делегаты самих финляндских активистов по-русски не понимали.

Однако прозвучавшие контраргументы и доводы на эти придирки социал-демократов нисколько не убедили. Зачитав напоследок общее заявление протеста, на второй день работы конференции (3 апреля) представители большевиков, Латвийской СДРП, Бунда и Армянской СДР организации демонстративно покинули зал заседаний. Ленин вдогонку назвал конференцию «игрушкой в руках с.-р.»{74}, и эсеровские лидеры заключили, что большевики явились исключительно для того, чтобы парализовать работу межпартийного форума и развалить его{75}. С уходом эсдеков планы единства фронта российских революционных сил рухнули окончательно.

Оставшиеся представители семи организаций много времени посвятили обсуждению национального вопроса, проблеме грядущего государственного устройства России и непосредственным целям будущего вооруженного восстания. В итоге наиболее целесообразным был признан федеративный принцип построения российского государства при условии предоставления Польше и Финляндии полной независимости, а Кавказу и Прибалтике — широких автономных прав. Цели вооруженного выступления соответствовали «минимальным» требованиям программ социалистических партий. Речь шла об установлении в России демократической республики и созыве Учредительного собрания. Все эти требования были сведены в одну общую совместную декларацию. Вторую декларацию конференции с требованиями борьбы не только за общедемократические преобразования, но и против современной буржуазно-капиталистической эксплуатации (включая установление 8-часового рабочего дня и социализацию земли) подписали только делегаты-социалисты.

В заключение социалисты, участники конференции, пришли к еще одной, на этот раз уже секретной, договоренности (вероятно, из соображений конспирации, не оформленной в виде письменной резолюции) — приступить к подготовке вооруженного восстания, намеченного на июнь 1905 г. Согласно плану, ядром возмущения должны были выступить предварительно вооруженные рабочие-«гапоновцы» с тем, чтобы бунт в столице сыграл роль детонатора общеимперского восстания. Социалистические партии обязывались его всемерно поддержать, практическое руководство восстанием возлагалось на ПСР86. По мнению убежденного, по характеристике Акаси, «сторонника крайних мер» Чайковского, выдвижение эсеровской партии на столь ответственные роли было не менее важно и для нее самой, отчасти все еще деморализованной арестами ее петербургских активистов в последних числах марта 1905 г.{76}

«Женевская конференция, — доносил Акаси в Генштаб 12 апреля 1905 г., — вынесла решение возложить на русского царя ответственность за прошлые и будущие кровопролития… Большой бунт должен начаться в июне, так что оппозиция прилагает все новые и новые усилия, чтобы приобрести оружие и взрывчатку. День восстания еще не назначен, но будет безопаснее переправить оружие морем. Надежный источник сообщает, что правительство готово компенсировать Японии траты на содержание пленных… Так как армия находится под влиянием оппозиции, войска в столице не намерены стрелять в восставших. Крестьянское движение умеренно прогрессирует. Детали, возможно, представлю через неделю, когда встречусь с источником»{77}.

Окончание работы конференции по времени совпало с решением Токио выделить крупные средства на финансирование русской революции. Об этом Акаси не замедлил известить Циллиакуса, а тот, в свою очередь, довел долгожданную весть до сведения своих конфидентов-революционеров. Всех охватила эйфория. Акаси настолько уверовал в свое всесилие, что все последующие революционные выступления в России, включая восстание на броненосце «Потемкин», так или иначе относил к практическим результатам конференции в Женеве, то есть, в конечном счете — своей собственной деятельности. «Диканьский [Азеф. — Авт.], один из наиболее могущественных лидеров социалистов-революционеров, — писал он позднее в “Rakka Ryusui”, — сообщил мне, что отправляется в Одессу с 40 тысячами иен, дабы обсудить и найти способы приобрести оружие. В июне он вызвал там беспорядки, а затем бежал в Москву. Его ученики, кавказцы [?] Вакуленчук и Фельдман организовали мятеж на “Потемкине”, за которым последовало восстание всего Черноморского флота»{78}. По количеству содержавшихся в них ошибок, передержек и неточностей другие высказывания Акаси этого периода не уступали только что процитированному. Однако трезвый взгляд на итоги конференции показывал, что преодолеть разногласия и создать по-настоящему единый российский революционный фронт ей не удалось, и в этом смысле она окончилась провалом. Устная договоренность революционеров о координации действий в июне была слишком зыбкой и являлась лишь частным успехом в заданном направлении.

ГЛАВА VII.

ПОДГОТОВКА ВООРУЖЕННОГО ВОССТАНИЯ

Проблема первая: на что употребить субсидию?

Это может показаться странным, но, месяцами добиваясь денег от Токио, российские революционеры до последнего момента не имели ясного представления, на что конкретно нужны эти средства, кому и когда их надлежит передать и как потратить. Эти вопросы явились предметом обсуждения Акаси и Циллиакуса сразу, как только в Стокгольме стало известно об апрельском решении токийского Кабинета министров.

25 апреля, находясь в Париже, финн представил японцу набросок первоочередных трат на общую сумму в 23,3 тыс. фунтов стерлингов, или 1,8 млрд. современных иен (сегодня эквивалентных 560 млн. рублей). В записке Циллиакуса, в оригинале написанной по-французски, значилась передача эсерам 4 000 фунтов стерлингов в Париже на необозначен-ные цели; на покупку яхты — 2 500 фунтов (из них 500 в Лондоне неуказанному адресату); 500 фунтов будущему экипажу яхты; грузинским федералистам на покупку 5 тыс. стволов — 2 000 фунтов; эсерам на приобретение 1 тысячи ружей — 800 фунтов; финским оппозиционерам-активистам на покупку 8 тыс. стволов — 6 400 фунтов; польским социалистам на те же цели (приобретение 5 тыс. ружей) — 4 000 фунтов и, наконец, 2 100 фунтов эсерам и финнам специально для закупки 500 карабинов «Маузер»[9].

«Как усматривается из приведенной записки Циллиакуса[10], — секретно доносил из Парижа в Петербург директору Департамента полиции чиновник русской контрразведки И.Ф. Манасевич-Мануйлов 15 мая 1905 г., — японское правительство при помощи своего агента Акаси[11] дало на приобретение

14 500 ружей различным революционным группам

15 300 фунтов стерлингов, то есть 382 500 франков. Кроме того, им выдано 4 000 фунтов (100 000 франков) социалистам-революционерам и на приобретение яхты с содержанием экипажа 4 000 фунтов (100 000 франков)»{79}.

Таким образом, первоначально Циллиакус предполагал передать львиную долю выделенных Токио средств на организацию вооруженного восстания, покупку оружия и его доставку в Россию именно эсерам; поляки, грузины и финны выступали следом. Для того, чтобы объяснить рядовым революционерам происхождение столь значительных поступлений в партийные кассы (особенно эсеровскую), была пущена в ход легенда о том, что деньги якобы получены из США в виде частных пожертвований на русскую революцию. Большевикам же, как видим, по плану Циллиакуса не доставалось ничего.