Шапи Казиев - Имам Шамиль Страница 17

19 сентября 1834 года представители горских общин и почитаемые ученые собрались в ауле Ашильта, чтобы назвать преемника Гамзат-бека.

К удивлению собравшихся, Шамиль предложил избрать имамом известного ученого Сайда Игалинского. Шамиль хорошо понимал, какая нелегкая ноша ложится на плечи предводителя горцев. Как непросто управлять непокорным народом, как тяжело самому решать, кого казнить, а кого миловать. Он знал, что любые неудачи движения будут считаться его личным поражением, а успехи делиться на всех. И что воевать куда легче, чем управлять. Однако доводы его были учтены, но не были приняты. В свою очередь делегаты считали, что лишь Шамиль способен прекратить хаос, возникший в горах после гибели Гамзат-бека, и сплотить народ для борьбы с могущественным противником, что только в его руках власть принесет пользу народу. Некоторые даже стали гневно укорять Шамиля за нежелание защитить родину и веру. И когда руководитель съезда прямо спросил, согласен ли Шамиль принять имамское звание и оказанную ему народом честь, Шамиль ответил: "Согласен".

"Тронная" речь нового вождя также немало удивила собравшихся. Шамиль призвал народ на борьбу за достойное существование, обрушился на изменников и отступников, просил забыть взаимные обиды и сплотиться перед опасностью полного порабощения. Но главной целью его была отнюдь не война. Он объявил о необходимости объединения всех народов гор в независимое государство — Имамат, основанное на равенстве и свободе, вере и справедливости. Он вдохновенно убеждал горцев, что только единое государство свободных горцев сможет себя защитить, что только так простые горцы избавятся от нужды и притеснений, и с ними станут всерьез считаться великие державы. И что лишь так можно обрести мир и покончить с войнами.

В конце речи он воздел руку к небу и сжал пальцы в кулак, ясно обозначив свои истинные намерения.

Убедившись, что их судьба теперь в надежных руках, люди разъехались по горам, объявляя повсюду волю нового имама.

Аулы заволновались. Часть горцев была готова влиться в ряды армии имама, другие воодушевленно молились за дарование имаму помощи Всевышнего. Но немало было и тех, кто с тревогой ждал грядущих событий. Они знали, что даже самые праведные законы утверждаются в горах не перьями и чернилами, а кинжалами и кровью.

ВООРУЖЕННЫЕ ПРОПОВЕДНИКИ

Весть об избрании Шамиля имамом не особенно встревожила царское командование на Кавказе. Полагая, что силы мятежников разгромлены, гнезда их разорены, а в стратегических центрах Дагестана утверждена законная власть, барон Розен принялся за постройку крепостных линий у Черного моря. Оградить российские владения от турецких, усмирить черкесов и лишить их надежды на помощь единоверцев генерал считал задачей более важной, чем разорительный для казны контроль за внутренними дагестанскими делами. К тому же на весь Кавказ войск не хватало, а лазутчики доносили, что Шамиль больше занят благочестивыми проповедями да исправлением нравов своих соплеменников, опасных же для царского владычества намерений не выказывает. Клюгенау был даже благодарен Шамилю за его старания укрепить в горах шариат. Он не считал мусульманский закон чем-то неприемлемым, видя в нем средство хоть какого-то порядка и успокоения населения. Его больше беспокоили регулярные волнения в «мирных» областях, где мздоимство царских чиновников доводило горцев до крайности, а междоусобицы между дагестанскими ханами, их произвол и откровенный грабеж населения грозили обернуться новыми бунтами.

Шамиль сделал своей резиденцией отдаленную от царских укреплений Ашильту и развернул активную деятельность по расширению имамской власти в горах. "Поднявший меч против истины, поднимает его на свою погибель", — провозгласил Шамиль и полтора года словом и силой утверждал в вольных обществах шариат, наказывал отступников, изгонял знать и проповедовал идеи единства.

"Засучите рукава для установления закона Милосердного и устранения наущения дьявола, — призывал Шамиль горцев в своих письмах. — Знайте, что мы никому не причиним никакого вреда за грехи и упущения, имевшие место в прошлом. Я заверяю, что каждому Аллах простит то, что было в прошлом, и не будет вам укора сегодня — Аллах помилует вас, если вы отныне примете шариат, а если не примете, то у меня будет ко всякому, кто противится Аллаху и его посланнику, враждебное отношение, которое не изменится, пока я не одержу верх или буду убит, если Аллах пожелает этого. Поймите это. И мир".

Объединение горцев было делом трудным, учитывая независимый характер горцев, прежние военные неудачи, опасения подвергнуть свои аулы разорению и большое число заложников, выданных обществами царским властям в залог своего "замирения".

У многих на месте Шамиля опустились бы руки, но имам был искренне убежден, что делает это в интересах самого народа и из глубокой к нему любви. Его пленительное красноречие, непреклонная воля и страстная вера в грядущее торжество справедливости превращали колеблющихся в преданных мюридов, врагов в друзей, а грешников обращали к раскаянию. Одни бежали от него, как от огня, но большинство принимало его как Божью благодать.

Сообразуясь с потребностями горцев, Шамиль помышлял о введении новых законов, начал собирать совет из лучших представителей общин, распространял свое влияние за пределы Дагестана. На одном из таких советов Шамиль договорился о будущих совместных действиях с прибывшими из Чечни соратником 1-го имама Гази-Магомеда Ташов-Гаджи и его ближайшими сподвижниками Уди и Магомедом-эфенди.

ОСТАНОВИТЬ ИМАМА!

Дагестанские ханы первыми почувствовали, что распространение "мирного шариата" все серьезнее угрожает их интересам. Соратники Шамиля в Чечне уже совершали набеги на Кавказскую крепостную линию. Владетель приморских областей Шамхал Тарковский, видя бездействие царских властей, даже попытался заключить с Шамилем превентивное мирное соглашение, обещая ввести у себя шариат. Из этого ничего не вышло, так как Шамиль потребовал выдать одну из жен Шамхала в залог его искренних намерений.

К концу 1836 года Шамиль подчинил своей власти весь горный Дагестан. Оставалось лишь решить старую проблему — покорить Хунзах, столицу Аварского ханства. Правитель Аварии, искушенный в горских делах, настойчиво требовал от царского командования пресечь деятельность Шамиля, пока это еще было возможно.

Клюгенау долго колебался, не желая нарушать сложившееся в Дагестане относительное спокойствие. Но тревога командующего Кавказским корпусом барона Розена относительно усиливающегося в горах влияния Шамиля, которого он называл "хитрым возмутителем", заставила военно-окружного начальника в Дагестане генерала И. Реутта трезво взглянуть на реальное положение вещей.

В Дагестане и Чечне было спешно организовано несколько экспедиций с целью уничтожить влияние Шамиля и окончательно усмирить край.

Реутт добрался до Хунзаха, не встретив сопротивления, и вернулся в Темир-Хан-Шуру ни с чем. Горцы расценили это как победу Шамиля.

Генерал Пулло, в безуспешной погоне за Ташов-Гаджи, после тяжелого боя занял Зандак и установил в округе свою власть. Но как только его отряд ушел обратно, новая власть исчезла вместе с ним.

Результат всех этих предприятий оказался прямо противоположным их целям. Авторитет и власть Шамиля только усилились, набеги на линии участились, восстания охватывали прежде спокойные области, а армия имама быстро увеличивалась.

Наряду с военными мерами Розен предпринимал усилия и для морального противодействия Шамилю. Его пламенным призывам, увлекавшим целые общества, было решено противопоставить проповеди ученого муфтия из Казани Т. Мустафина.

В инструкции, данной Мустафину при отправлении его в

Дагестан "для убеждения горцев в неправильном толковании шариата мюридами и расположении их в пользу царизма", Розен обрисовал ему свое понимание истории Кавказа, объяснил разделение Дагестана и положение главных его лиц. Особое внимание муфтия было обращено на деятельность имамов, представленных разбойниками и изуверами, которые "вводили легковерный народ в заблуждение под видом сохранения буйной независимости и домогались лишь личных выгод".

Несмотря на столь серьезную подготовку, миссия успеха не имела, так как простых горцев больше интересовали не тонкости шариата, а неотделимые от него свобода и независимость.

Ввиду того что дела в Дагестане принимали все более опасный оборот, в мае 1837 года была организована новая, более сильная, «Аварская» экспедиция под командованием генерала К. Фезе. Фезе тоже был горцем, только швейцарским. Наемником участвовал в Наполеоновских войнах, затем поступил на русскую службу. В Польской кампании 1831 года он уже командовал бригадой гренадеров, а теперь, на Кавказе, пехотной дивизией. Фезе предписывалось решительно покончить с мятежниками, разорить столицу Имамата Ашильту и окончательно утвердиться в Аварии.