Владимир Шигин - Короли абордажа Страница 17

Агриппа между тем, дав своему флоту пару дней передышки, подошел к побережью Сицилии. Жители города Тиндарида готовы были сдаться ему и открыли ворота, однако гарнизон, оставленный там Помпеем, не только не сдал цитадели, но и вытеснил из города вошедшие туда части Агриппы, несколько других городов северного побережья Сицилии пустили к себе гарнизоны Октавиана. Таким образом, цезарианцы обзавелись сухопутными базами и портами и на севере острова, что было весьма важно. Однако множество городов и все побережье были заняты помпеянцами. У них было немало береговой артиллерии, прислуга которой постоянно поддерживала разведенный огонь в намерении поджигать корабли цезарианцев при их подходе в пределы досягаемости».

Подойдя к Липарскому архипелагу, Агриппа немедленно занял самый южный остров Термесса (Гиера). Это позволило ему получить прекрасную передовую базу всего в двенадцати милях от острова Миле, где располагалась значительная часть флота Помпея под началом вольноотпущенника Демохара. Сам Помпей с другой частью своего флота в это время занимал позицию у Мессины, чтобы препятствовать попыткам Октавиана переправить армию из Италии в Сицилию. Прекрасная позиция и быстроходные либурны дали Агриппе возможность установить за кораблями Демохара постоянное наблюдение.

И Агриппа, и Демохар в течение весьма долгого времени стояли в самой непосредственной близости. Ежедневно случались стычки дозорных судов, но главные силы находились в недвижимости. Однако время играло не на римлян. Октавиану было необходимо перебросить легионы на Сицилию, а для этого требовались решительные действия от Агриппы. И тот решил действовать наступательно.

После генеральной рекогносцировки он двинул на Демохара весь свой флот, выстроив его в развернутом фронте. Демохар не заставил себя ждать с ответом. Его флот немедленно вышел навстречу точно в таком же строю.

Так как с обеих сторон сражались в общем-то римские флоты, то, разумеется, никакого глубокого, а тем более сложного построения не было ни у одной из противоборствующих сторон. Противники использовали самый простой боевой строй, который во все времена употреблялся народами, не знакомыми с военно-морской тактикой.

Историкам неизвестно количество кораблей, участвующих в том бою. Однако большинство из них все же считает, что некоторый перевес в силах был на стороне Агриппы. При этом перевес не столько количественный, сколько качественный. Менее быстроходные, чем помпеевские триремы, пентеры Агриппы были, однако, более тяжелыми, лучше защищенными и вооруженными. Более многочисленными были и их экипажи. Все это было весьма немаловажно для сражения, где свобода маневра кораблей была достаточно ограниченна, а все решала их мощь.

Что касается Демохара, то на его флоте была лучше налажена взаимопомощь между кораблями и лучше организовано спасение с гибнущих кораблей. Для этой цели флотоводец Помпея направил вместе с флотом большое количество мелких судов, а то и просто лодок, которые держались поодаль от сражавшихся, но сразу же оказывались рядом, если требовалась их помощь.

Первоначально успех сопутствовал Демохару. Его триремы успешно атаковали неповоротливые пентеры и, проходя вдоль их бортов, ломали весла. Пентеры сразу теряли ход, однако гребцы тут же вставляли в уключины новые весла. Пробить укрепленные борта агрипповских пентер триремы тоже не могли, им мешали защитные брусья из бревен. Кроме того, будучи более легкими, триремы сами были менее устойчивы от таранных ударов. Не решались они сходиться с римлянами и на абордаж из-за малой высоты своих бортов и многочисленности неприятельских экипажей.

Несмотря на все это исход сражения долгое время был не определен. Лучшая морская подготовка экипажей и маневренность кораблей позволили все же Демохару вывести из строя несколько кораблей Агриппы. Со своей стороны, тяжелые пентеры отгоняли метательными снарядами от своих бортов неприятельские корабли. В ход шло все: камни, бревна, стрелы и копья. Обезопасив, таким образом, свои борта и весла, пентеры стали все чаще и чаще сами таранить противника. Последствия этих таранов были для трирем печальными. Тяжелые римские тараны пронзали их насквозь, круша корабельный набор. Огромные пробоины были, как правило, смертельными.

Сам Агриппа сражался в центре боевых порядков своего флота, как и его противник Демохар. Оба флотоводца искали личной встречи, и она произошла. Противники были достойны друг друга. Бой шел на истребление, и все же в этом противоборстве верх держала пентера Агриппы. Таранив своего «визави», он пустил неприятельский флагман ко дну. Однако полного успеха добиться ему не удалось, Демохар вместе с большей частью команды вовремя успел перебраться на соседний корабль и вновь возглавить сражение своего флота. Видя, что общая ситуация складывается не в его пользу, Демохар велел трубить отступление. Флот Помпея начал медленный отход, отбивая все наскоки противника. Впрочем, Агриппа и не собирался решительно преследовать отступающих. Демохар потерял около тридцати судов, Агриппа всего лишь пять.

Победитель, казалось бы, мог торжествовать, но торжества не получилось. Дело в том, что как раз в это время при мысе Миле произошел еще один бой между второй эскадрой Помпея и частью римского флота, возглавляемой непосредственно самим Октавианом. Здесь результаты оказались совершенно иными.

Начало операции, казалось, не предвещало ничего плохого. Октавиан успешно переправил свои легионы морем на Сицилию неподалеку от городка Тавромениум, что к югу от Мессины. Однако на обратном пути транспортная эскадра была перехвачена кораблями Помпея и почти полностью уничтожена. Дым от догоравших октавиановских кораблей был виден за десятки миль. Сам Октавиан чудом спасся в шлюпке. Наблюдая издали, как противник добивает его последние транспорты, Октавиан сказал в сердцах:

— Наверное, это рок, что мне поразительно везет в сухопутных делах, но столь же поразительно не везет в морских. Впрочем, отчаиваться рано, ведь у меня есть Агриппа, чей жребий, быть может, будет счастливее моего!

В тот момент Октавиан еще не знал об успехе своего друга, когда же узнал, то еще более укрепился в уверенности правильности своего выбора.

— Пусть я несчастлив на море! — заявил он, добравшись до Рима. — Зато у меня есть верный друг, которого любит Нептун, а это, поверьте мне, уже немало!

Однако общая ситуация была критической. Доставленные на Сицилию легионы Конифиция оказались отрезанными от метрополии. Потерпев, вдобавок ко всему, тяжелое поражение от войск Помпея, они были на грани разгрома. Вся надежда была теперь только на Агриппу. И он не подвел.

Стремительным ударом римский флотоводец захватил стратегически важные приморские сицилийские города Тиндар и Миле. А затем выслал в поддержку Конифицию три своих легиона. Общими усилиями римские войска отбились от наседавших помпеевцев отошли к захваченным городам. Этим Агриппа обеспечил Октавиану плацдарм для будущей высадки основных сил римской армии на Сицилию. Вскоре Октавиан осуществил переправу своей армии на Сицилию. За все время переправы противник даже не пытался ей решительно противодействовать. Все пути к десантному флоту были перекрыты кораблями Агриппы.

Потерпев несколько поражений на суше, Помпей вновь решился атаковать римский флот. Это был, безусловно, сильный ход. Победа обеспечивала ему блокаду октавиановцев на острове и их неминуемое последующее истребление. Для генеральной битвы за море Помпей стянул все свои наличные силы более 300 кораблей. В помощь многоопытному Демохару был придан вольноотпущенник грек Аполлофан, проведший в морях всю свою жизнь. Сильной стороной флота Помпея было и качество постройки кораблей, которые в отличие от наскоро сработанных октавиановских отличала большая скорость хода и лучшая поворотливость, качества в бою далеко не последние, если только их правильно использовать.

Разумеется, что морские приготовления не остались без ответа со стороны Октавиана и Агриппы. Понимая, что генеральное морское сражение за Сицилию неизбежно, Агриппа также усиленно готовил свой флот к битве. На корабли, которых было также около 300, было посажено 120 тысяч гребцов и солдат. Историки считают, что по численности людей перевес был на стороне Агриппы, что в определенной мере и предопределило избранную им тактику.

Враг всякой рутины и сторонник нестандартных решений римский флотоводец и на этот раз приготовил для неприятеля неприятный сюрприз. Все свои корабли он оснастил самыми совершенными на тот момент метательными машинами, а также совершенно новым оружием, честь изобретения которого историки дружно отдают самому Агриппе. Новым оружием стал так называемый абордажный снаряд, который состоял из бревна длиной в три метра, обитого железом, чтобы его нельзя было перерубить, и снабженного на обоих концах крепкими кольцами. К переднему концу был прикреплен абордажный якорь, а к заднему несколько канатов. Окованное железом бревно выбрасывалось на неприятельский корабль с помощью метательной машины и цеплялось за него якорем. Затем, подтягивая канат, атакующие должны были подтянуться к «заарканенному» кораблю и решить исход боя в рукопашной схватке. Разумеется, что дальность броска абордажного снаряда была не слишком велика, однако все же она была значительно больше той, на которую можно было бросить руками обычный абордажный крюк. Уже перед самым сражениям Агриппа провел перед всеми начальниками кораблей показательное ученье с применением нового оружия, результаты которого были признаны положительными. Помимо главного секретного оружия Агриппа предполагал использовать и такие новинки, как зажигательные копья и стрелы, которые заранее обматывались пропитанной дегтем паклей и должны были зажигаться непосредственно перед самым выстрелом.