Григорий Турский - История франков (Книги 6-10) Страница 17

Клавдий же, страшно испугавшись, устремился в поисках защиты в келью аббата, покровителю которого он не оказал почтения. Но так как аббат оставался безучастным, Клавдий сказал: "Совершено тяжкое преступление, и если ты не поможешь, мы погибнем". Во время этого разговора ворвались слуги Эберульфа с мечами и копьями. Найдя дверь (в келью) закрытой, они разбили оконные стекла в келье и через окна бросили копья и пронзили ими уже полуживого Клавдия. Соучастники же Клавдия спрятались за дверями и под кроватями. А аббат, подхваченный двумя клириками, едва вырвался живым из этого частокола мечей. Когда двери были открыты, ворвалась разъяренная толпа. Некоторые из бедных людей, приписанных к церкви, и прочие, получающие милостыню292даже пытались снести крышу в келье за содеянное злодеяние. Бесноватые и другие убогие побежали с камнями и палками, чтобы отомстить за поругание базилики, считая недостойным, что там совершилось такое преступление, какого никогда еще там не бывало. Что же дальше? Попрятавшихся извлекают из их укрытий и сильно избивают; пол кельи пропитывается кровью. После того как их перебили, их вытащили наружу и бросили нагими на холодной земле. Обобрав их, убийцы на следующую ночь убежали. Так возмездие немедленно настигло тех, кто осквернил человеческой кровью священную сень. Но и преступление Эберульфа, как полагают, было немалым, раз блаженный епископ допустил, чтобы с ним произошло такое. Король воспылал было великим гневом, но, узнав причину, успокоился. Имущество же самого несчастного, как движимое, так и недвижимое, которое он унаследовал от предков, король раздал своим верным людям, которые совершенно обобрали жену Эберульфа и оставили ее в святой базилике. Тело же Клавдия и тела остальных увезли в свою область их ближайшие родственники и там похоронили.

30. И вот Гундовальд направил к своим друзьям двух послов; оба были клириками. Один из них, аббат города Кагора, спрятал письмо, которое он получил, в выдолбленной дощечке и залил его воском. Но люди короля Гунтрамна поймали аббата, нашли у него письмо и привели его к королю, и, сильно избив, заключили под стражу.

31. В то время Гундовальд, сильно полюбившийся епископу Бертрамну, жил в городе Бордо. И так как он разыскивал средства, которые ему могли бы помочь в его деле, он обратился к некоему человеку, который рассказал ему, что один восточный царь унес палец святого мученика Сергия и укрепил его на своей правой руке. Когда же ему нужно было прогонять врагов, он, надеясь на помощь святого, поднимал правую руку, и тотчас отряды врагов, как бы сраженные чудодейственной силой мученика, обращались в бегство. Узнав об этом, Гундовальд начал старательно расспрашивать, не найдется ли в этой местности человека, которому удалось бы раздобыть мощи святого Сергия.

Между тем епископ Бертрамн называет купца Евфрона из-за вражды к нему; желая завладеть его имуществом, он постриг Евфрона против его воли293. Пренебрегая этим, Евфрон ушел в другой город и, отрастив там волосы, вернулся обратно. И вот епископ сказал: "Есть здесь некий сириец по имени Евфрон, который сделал из своего дома церковь, поместил в ней мощи этого святого и по благодати мученика испытал много чудес. Так, однажды в городе Бордо был сильный пожар, а этот дом, окруженный пламенем, совсем не пострадал". Услышав это, Муммол тут же поспешил вместе с епископом Бертрамном к дому сирийца и, пристав к этому человеку, приказал показать им мощи святого. Тот отказался. Однако думая, что это уловка, в которой есть какой-то злой умысел, он сказал: "Не беспокой старика и не наноси оскорбления святому. Лучше возьми от меня сто золотых и уходи". Но так как Муммол настаивал на своем и хотел посмотреть святые мощи, то тот предложил двести золотых. Но сириец так и не добился того, чтобы Муммол ушел, не увидев эти мощи.

Наконец Муммол приказал приставить к стене лестницу, - а были мощи спрятаны наверху на стене, против алтаря, в ларчике, - и своему диакону подняться по ней. Когда тот поднялся по ступенькам лестницы и взял ларчик, его так стало трясти, что подумали: он не сойдет на землю живым. Однако взяв, как я сказал, ларчик, который висел на стене, он спустился с ним на землю. После того как ларчик был обследован, Муммол нашел кость пальца святого, которую он не побоялся ударить ножом. А именно; приставив сверху нож, он наносил удар за ударом294. Только после многих ударов косточка с трудом разломилась и, разделенная на три части, рассыпалась во все стороны и исчезла. Я полагаю, что мученику было неугодно, чтобы тот осквернял его мощи. Тогда Евфрон горько заплакал, а все пали ниц, моля о том, чтобы бог удостоил показать им то, что скрыто от человеческих глаз. И после молитвы частички были найдены, и Муммол, взяв одну из них, удалился, но, я думаю, не по благоволению мученика, как это и выяснилось впоследствии.

Пока же Муммол и Гундовальд пребывали в этом городе (Бордо), они приказали рукоположить в епископы города Дакса пресвитера Фавстиана, ибо незадолго до этого там умер епископ. Ницетий же, граф этого города, брат Рустика, епископа эрского, выхлопотал у Хильперика для себя разрешение, чтобы ему выбрили тонзуру и дали святительство в этом городе. Но Гундовальд, стремясь расстроить планы Хильперика, собрал епископов и повелел рукоположить Фавстиана. Епископ же Бертрамн, который был митрополитом, боясь последствий, поручил Палладию, епископу Сента, благословить Фавстиана; к тому же и глаза у Бертрамна в то время гноились. При этом рукоположении присутствовал и Орест, епископ Базаса. Однако позже оно (рукоположение) было отклонено королем, 32. После этого Гундовальд вновь отправил двух послов к королю, по обычаю франков, со священными ветками, чтобы к послам никто не прикасался и чтобы по выполнении поручения они вернулись с ответом. Но они действовали неосторожно и, прежде чем явиться лично к королю, сообщили многим о цели своего приезда. Слух об этом быстро дошел до короля. Вот почему их связали и привели к королю. Тогда, не смея отрицать, зачем, к кому и кем они были посланы, они сказали: "Гундовальд, недавно приехавший с Востока и считающий себя сыном вашего отца, короля Хлотаря, послал нас, чтобы получить причитающуюся ему часть королевства. Если же она не будет вами возвращена, знайте, что он придет с войском в эту область. Ведь к нему присоединились все храбрейшие мужи той Галльской земли, которая простирается за рекой Дордонь. И говорит Гундовальд так: "Когда сойдемся мы на одном бранном поле, тогда господь покажет, сын я Хлотаря или нет"".

Тогда король, воспылав гневом, приказал растянуть их на дыбе и очень сильно бить: если правду они сказали, то чтобы еще подтвердили, а если таят они в глубине сердца какую-либо хитрость, то чтобы вырвать у них тайну под пытками силою. И когда пытка стала невыносимой, они сказали, что племянница его, дочь короля Хильперика295, вместе с епископом Тулузы Магнульфом отправлена в изгнание296, а ее сокровища отняты самим Гундовальдом; и все вельможи короля Хильдеберта потребовали, чтобы Гундовальд был королем; а, главное, пригласил Гундовальда в Галлию сам Гунтрамн Бозон297, когда несколько лет назад был в Константинополе.

33. После того как их высекли и бросили в темницу, король велел вызвать к себе своего племянника Хильдеберта, чтобы вместе с ним послушать этих людей298. И вот, встретившись, они расспросили их, и те повторили в присутствии обоих королей то, что раньше слышал один король Гунтрамн. Кроме того, они упорно утверждали, что, как мы сказали уже выше, об этом деле известно всем знатным лицам в королевстве короля Хильдеберта. И поэтому тогда некоторые из приближенных короля Хильдеберта побоялись явиться на это расследование, так как их считали участниками этого дела. После этого король Гунтрамн, вложив в руку короля Хильдеберта копье299, сказал: "Это означает, что я передал тебе все мое королевство. Теперь ступай и прими под свою власть все мои города, как свои собственные. Ведь у меня, по грехам моим, никого не осталось из моего рода, кроме одного тебя, сына моего брата. Итак, будь наследником всего моего королевства, потому что другие не могут наследовать". Затем, оставив всех, он отвел в сторону юношу300, наедине с ним поговорил, предварительно строжайше заклиная, чтобы их тайный разговор никому не был известен. Тогда он назвал ему, с кем он должен советоваться, кем пренебрегать в разговоре, кому верить, кого избегать, кого одаривать, а кого лишать почета; между тем он сказал, чтобы он никоим образом не верил епископу Эгидию и не приближал его к себе301, который всегда был ему врагом, так как он часто нарушал клятву, данную им и ему самому, и его отцу.

Затем, когда все собрались на пиру, король Гунтрамн стал увещевать войско, говоря: "Смотрите, о мужи, как мой сын Хильдеберт уже вырос. Смотрите и остерегайтесь считать его ребенком. Теперь забудьте о своей развращенности и своеволии, которыми вы отличаетесь, ведь он ваш король, которому отныне вы должны служить преданно". Сии и подобные слова сказал он им. Пропировав три дня и повеселившись, они, одарив друг друга многочисленными подарками, с миром разошлись. В то время король Гунтрамн вернул Хильдеберту все то, чем владел его отец Сигиберт, заклиная его не встречаться с матерью, чтобы не дать ей какого-либо повода написать Гундовальду или получить от него письмо.