Елена Пономарёва - Теневая история Евросоюза. Планы, механизмы, результаты Страница 17

Экономический и финансовый кризис 1970-х гг. вверг западного человека в состояние психологического шока, которое было использовано корпоративными элитами для начала жёсткой критики неокейнсианства и созданного на его основе «социального государства». В этих целях в 1973 г. формируется ещё одна структура теневой власти под контролем Рокфеллеров и под руководством 3. Бжезинского — Трёхсторонняя комиссия (ТК), направленная на преодоление разногласий и консолидацию правящих элит трёх регионов (США, Европы и Японии, отношения между которыми тогда ухудшились) в отстаивании и проведении неолиберального курса[114].

Главной тематикой подготавливаемых ТК документов стали глобализация и освобождение элит из-под контроля государства и гражданского общества. Так, в отчёте одной из рабочих групп под названием «К обновлённой международной системе» говорилось: «Общественность и руководство большинства стран продолжают жить в мире понятий, которых больше не существует, — в мире отдельных наций — и им чрезвычайно трудно применить такие понятия, как глобальные перспективы и взаимозависимость. Либеральное представление о том, что существует разделение между экономикой и политикой, является отжившим: вопросы экономики находятся в центре современной политики». В другом документе 1975 г., написанном С.П. Хантингтоном и называвшемся «Кризис демократии: отчёт Трёхсторонней комиссии об управляемой демократии», уже открыто выражалась озабоченность «избытком демократии», перед угрозой которой оказалась правящая элита Америки. Кризис, по Хантингтону, «состоял в том факте, что сотни тысяч обычных американских граждан начали протестовать против политики своего правительства». В докладе указывалось: «Уязвимость демократического правительства в США происходит не из-за внешних угроз, хотя такие угрозы вполне реальны, и не из-за внутренних угроз от левых или правых, хотя такие угрозы также вполне реальны, но из-за внутренней динамики самой демократии в условиях высокообразованного, мобильного и активного общества». В связи с этим, предупреждая, что «эффективное функционирование демократической политической системы обычно требует некоторой меры апатии и равнодушия со стороны некоторых людей и групп», Хантингтон оправдывал применение властью «секретности и обмана», которые он называл «неизбежными атрибутами правительства»[115].

В результате всех вышеуказанных процессов активизировались все структуры, работавшие на реализацию наднационального объединения Европы. Что касается Панъевропейского союза, то после самоубийства Куденхове-Калерги, произошедшего в июле 1972 г., по предложению Жоржа Помпиду президентом организации был избран Отто фон Габсбург, влиятельный член «Круга». К этому времени Панъевропейский союз обладал целой сетью теневых политических организаций по всей Европе, среди которых кроме известного Европейского центра документации и информации были также Европейская академия политических наук, Европейский институт за развитие, Круг наций, переименованный затем в Круг Лоррэна, Общество «Мон Пелерина»[116]. Через Отто Габсбурга как члена «Опус Деи» Панъевропейское движение контролировалось, в свою очередь, со стороны Ватикана, внутри которого именно в эти годы опусдеисты достигли решающего влиянии, добившись избрания в 1978 г. папой своего ставленника Иоанна Павла II. С тех пор Ватикан последовательно поддерживал неолиберальный мировой проект, используя все свои ресурсы и возможности для формирования управленческой элиты нового типа, мыслящей глобальными категориями.

Консолидировался, наконец, и сам европейский бизнес, заинтересованный в условиях кризиса в создании такой структуры, которая непосредственно лоббировала бы его интересы в Европейском сообществе. В итоге если в 1970-е гг. между европейскими ТНК и Еврокомиссией было мало контактов, то в последующее десятилетие картина полностью изменилась. Во время президентства Жака Делора (1985―1995), бывшего министра финансов Франции, последовательного неолиберала, отношения между европейскими промышленниками и финансистам, с одной стороны, и членами Комиссии — с другой, стали настолько тесными, что можно говорить о формировании стратегического альянса, который и стал определять политику Сообщества.

Важнейшую роль здесь начал играть Круглый стол европейских промышленников или Европейский круглый стол (ЕКС или ERT), созданный в 1983 г. и объединивший представителей 45 крупнейших европейских корпораций, среди которых наиболее влиятельными являются Bayer, ВР, DaimlerChrysler, Ericsson, Nestle, Nokia, Petrofina, Renault, Shell, Siemens, Solvay, Total и Unilever, главы которых регулярно присутствовали на бильдербергских встречах. Членство в этой организации персональное, хотя и от имени компании, и по приглашению. «Отцами-основателями» ЕКС считаются Этьен Давиньон, бельгийский политик и секретарь Бильдербергского клуба, бывший тогда вице-президентом Еврокомиссии, П. Жилленхаммар, исполнительный директор Volvo, У. Аньелли, тогдашний глава Fiat и В. Декккер, председатель правления Philips. Взяв за образец созданный ещё в 1972 г. американский Круглый стол бизнеса (Business Roundtable), они превратили ЕКС в одну из ключевых групп давления на европейской политической сцене, которая оказывает решающее влияние на самых высокопоставленных политиков. Осуществляется это в силу привилегированных отношений ЕКС с руководством ЕС, основанных на крепких личных связях.

Целью организации было провозглашено «стимулирование всемирной конкурентоспособности европейской промышленности», но главной задачей ЕКС было изменение способа управления Европой в направлении его полной унификации в интересах крупного бизнеса, при которой её экономическая система имела бы единый центр принятия решений. Как объясняла Каролин Валько, которая была заместителем секретаря ЕКС, «проблема в том, что если в странах своего происхождения политики имеют собственный голос, то внутри ЕС они могут иметь общее виденье». Интенсивная обработка в неолиберальном духе высшего состава менеджеров и соответствующий отбор кадров привели к тому, что если в 1980-е гг. внутри ЕКС ещё можно было различить две группы бизнесменов — так называемых протекционистов и глобалистов, то к началу 1990-х гг. все члены Круглого стола были уже единодушны в отстаивании полной открытости рынков и границ. Глобализация и крупные проекты общего наднационального характера и здесь стали главной темой повестки дня[117].

Именно тесный союз ЕКС и Еврокомиссии сыграл решающую роль в выработке Единого европейского акта 1986 г. Основой для него стала произнесённая в Европарламенте речь председателя Еврокомиссии Жака Делора, фактически повторявшая положения проекта президента ЕКС В. Деккера «Европа 1990», направленного на устранение торговых барьеров и налоговых границ. После того как Единый акт вошёл в силу, Круглый стол занялся скорейшим проведением его в жизнь, оказывая постоянное давление на представителей правительств и членов Еврокомиссии. Для проведения нужных ему решений он создал целую сеть лоббирующих организаций, управляемых Союзом европейских предпринимательских и промышленных конфедераций и Европейским комитетом Американской торговой палаты, которые определяют и сегодня повестку дня ЕС, направляя его решения в русло децентрализации и либерализации, обеспечивающих укрепление их власти. Крайнюю активность проявил ЕКС при подготовке Маастрихтского соглашения, при этом самым важным для него вопросом был проект единой валюты, в отношении которого был намечен целый план действий.

В 1988 г. в рамках ЕЭС была создана группа по разработке поэтапного плана создания валютного союза под руководством Жака Делора, который и был утверждён Европейским советом в Мадриде в июне 1989 г. Показательно, что группа Делора состояла почти исключительно из представителей центральных банков и выполняла их соцзаказ, в то время как министры финансов национальных правительств, представлявшие интересы своих стран, были устранены от решения вопроса.

План воспроизводил основные положения проекта Вернера и Маржолена и предусматривал проведение скоординированной экономической и валютной политики, переход на единую валюту и создание Европейского центрального банка, который был бы независим от политической власти и проводил бы политику, определяемую финансовыми рынками. Здесь отстаивалась известная идея о полном отказе от регулирования движения товаров, рабочей силы и капиталов и о крайне жёстком контроле над задолженностью и бюджетной политикой. План гарантировал абсолютную конкуренцию, строго ограничивал субсидии определённым отраслям и запрещал вмешательство государственных властей в деятельность Европейского центрального банка. Было заявлено, что «гибкость зарплаты и подвижность рабочей силы необходимы для устранения различий в конкурентоспособности между различными странами и регионами». При этом некоторые экономисты открыто указывали на то, что введение единой валюты облегчит снижение зарплаты, которое будет осуществляться под видом нивелирования валют.