Эйлин Пауэр - Люди средневековья Страница 17

Человеческая натура мало изменилась с тех пор. Рассказ о горе драгоценностей конечно же легенда, но нет никакого сомнения в том, что Поло привезли с собой большое количество драгоценных камней, ибо всегда занимались торговлей ими. В Китае у них было много возможностей вести торговлю, а великий хан приказал погрузить на их судно целые горы рубинов и других прекрасных камней. Конечно, для перевозки приобретенного в Китае богатства удобнее всего было использовать драгоценные камни. Но любознательный Марко привез и другие вещи, которые поразили воображение венецианцев. Время от времени он упоминает о них в своей книге — к примеру, он привез шелковистую шерсть тангут-ского яка, которая привела его сограждан в восхищение, высушенную голову и ногу мускусного оленя и семена растения, дающего краситель для тканей (скорее всего, это было индиго) с острова Суматра. Он посадил эти семена в Венеции, но они даже не взошли, поскольку климат здесь был совсем неподходящим для них. Марко привез подарки и для дожа. В описи вещей, которые находились во дворце Марино Фальеро, сделанной в 1351 году, упоминаются, среди прочих вещей, кольцо, подаренное ханом Кублаем, монгольский воротник, трехгранный меч, индийская парча, книга, «написанная рукой означенного Марко» под названием «Чудеса Татарии».

О том, как Марко прожил остаток своей жизни дома, рассказывать недолго. Если верить легенде, венецианские юноши любили приходить в дом Марко Поло, чтобы послушать его рассказы, ибо даже от иноземных моряков на пристанях, где когда-то бродил Марко, приставая к ним с расспросами о кочевниках, нельзя было услышать ничего подобного. А поскольку он всегда говорил о гигантских размерах владений хана Кублая, о миллионной дани, миллионах джонок, миллионах всадников, миллионах городов, то его в насмешку стали называть Марко Мильоне или Иль Мильоне, что означает «Миллион Марко», и это прозвище попало даже в документы республики — дворик при доме Марко стали называть Сойе МШопе (двор Мильоне).

Но вернемся от легенды к реальным событиям. За время отсутствия Марко старинное соперничество Венеции и Генуи еще больше усилилось, и Венеции не всегда удавалось взять в нем верх. Часто, когда ее корабли уходили далеко в море, как пишет поэт:

К Фамагусте, где садящееся солнцеМгновенно превращало черный КритВ пылающий костер… где закупалиКоричневых рабов и апельсины,Вдруг Генуи пираты появлялисьИ били их, покуда вся водаНе наполнялась трупами, плодамиИ не окрашивалась кровью моряков.

В 1298 году, через три года после возвращения Марко из Китая, генуэзский флот под командованием Ламбы Дориа вошел в Адриатическое море, чтобы разгромить гордую Венецию в ее собственных водах. Венецианцы снарядили огромный флот, и Марко Поло, как опытный моряк, хорошо знавший навигацию, хотя он лучше управлялся с китайскими джонками, чем с судами западного типа, отправился вместе с ним, получив под свое командование галеру. Результат сражения у Курзолы оказался плачевным для венецианцев — генуэзцы разбили их флот наголову. Шестьдесят восемь галер было сожжено, и в Геную отправились семь тысяч пленников, среди которых был и Марко Поло. Теперь ему пришлось на своей собственной шкуре испытать, к чему приводит предприимчивость, храбрость и воинственность, в отсутствии которых он упрекал жителей Сучжоу.

Но вскоре по улицам и дворцам Генуи пронесся слух, что в тюрьме сидит венецианский капитан, который рассказывает такие чудесные истории, что время пролетает незаметно, а слушать их никогда не надоедает, и вскоре щеголи и мудрецы и даже наиболее храбрые дамы Генуи стали стекаться к его камере, как когда-то люди стекались на Риальто, чтобы послушать рассказы Марко о хане Кублае:

Владыке всех плодов Татарии,Ее потоков серебристых,Владыке всех холмов Татарии,Ее лесов и чащ тенистых.Всех звезд ее, что видит взорЕе трепещущих озер,И рощ, где звонкий птичий хорПоет среди дерев ветвистых.

«Мессир Марко, — рассказывает нам Рамусио легенду, которая сохранилась в Венеции до наших дней, — оказавшийся в таком положении и увидевший, как много людей хотят услышать о Китае и великом хане, вынужден был каждый день по многу раз повторять свой рассказ, пока у него не начинал заплетаться язык. Наконец, ему посоветовали записать его, и он нашел способ передать своему отцу в Венецию письмо, прося прислать ему записи, которые он привез с собой из путешествия».

Случилось так, что в тюрьме вместе с Марко сидел один пизанец, писавший романы, по имени Рустичиано, который, вероятно, попал в плен еще раньше, после битвы при Меларии (1284 год), когда в Геную привезли так много пизанцев, что появилась даже поговорка: «Если хочешь увидеть Пизу, езжай в Геную». Рустичиано писал на французском языке, который лучше всего подходил для романов. На нем он написал свои варианты романов о рыцарях Круглого стола, и в его лице Марко нашел прекрасного помощника, который фиксировал его рассказы, не обращая внимания на толпу венецианских пленников и благородных генуэзцев, восхищенно внимавших повествованию о чудесах империи хана Кублая. Инстинкт подсказал Рустичиано, когда все было уже записано, предварить повествование тем же самым обращением к владыкам и господам мира, в котором он предлагал им оценить эту книгу, каким начинались его романы о Тристане, Ланселоте и короле Артуре: «Вы, господа императоры и короли, герцоги и маркизы, графы, рыцари и горожане и все люди, которые желают узнать о разных людских расах и многообразии областей мира, возьмите эту книгу и велите прочитать ее вам, и здесь вы найдете описание величайших чудес». Но в предисловии к книге Марко Поло он добавил: «Марко Поло, мудрый и образованный гражданин Венеции, рассказывает только о тех вещах, которые он видел сам и о которых ему рассказали другие, так что эта книга совершенно правдива». Реальные земные чудеса, о которых писал Марко Поло, оказались в тысячу раз интереснее подвигов рыцарей короля Артура и, возможно, больше подходили для пера добропорядочного Рустичиано, чем рыцарские романы. Единственной его заслугой в глазах потомков стало то, что он в своем пересказе истории о Ланселоте полностью опустил эпизод (если это можно назвать эпизодом!) любви Ланселота и Джиневры. «Какая жалость, — восклицает его французский редактор, — что роман о Ланселоте, который попал в руки бедной Франчески да Римини, вышел не из-под пера Рустичиано!»

В конце года Марко выпустили из тюрьмы, и он вернулся в Венецию (обитатели дворцов Генуи, вероятно, очень сокрушались по этому поводу!). С тех пор его имя изредка встречается в венецианских документах, связанных со сделками и тяжбами. В документе от 1305 года мы читаем, что «благородный Маркус Поло Мильоне» ручается за контрабандиста, ввозившего вино; в 1311 году он судится с нечестным агентом, который не выплатил ему деньги, полученные от продажи мускуса (это ему-то, Марко, видевшему мускусного оленя живьем!), а в 1323 году он принимает участие в споре о сооружении брандмауэра. Из его завещания нам известно, что он имел жену и трех дочерей — Фантину, Беллелу и Морету. Довелось ли ему любить под чужими небесами, под которыми прошла его юность, какую-нибудь томную, изысканную китайскую даму или дерзкую степную девушку? Расширил ли он свои познания в любви, изучив странные брачные обычаи Тибета, о которых пишет с таким юмором (а юмор — редкий гость на страницах его книги)?

Имели ли Фантина, Беллела и Морета сводных братьев, которые пускали своих кречетов в погоню за добычей на берегах Белого озера, где любил охотиться хан, и рассказывали ли о своем полулегендарном отце, уплывшем от них навсегда, когда они были еще совсем маленькими? Мы ничего не знаем об этом, как не знаем и того, сожалел ли он, что только дочери пошли от его семени в городе лагун и что не было у него ни одного сына-венецианца, который мог бы снова отправиться в чужедальнюю страну, где Марко оставил добрую половину своей души. Быть может, он иногда обсуждал эти вопросы с Петером, своим слугой-туземцем, которого перед смертью освободил «ото всех уз, как, я надеюсь, Бог освободит мою душу ото всех грехов и провинностей». Некоторые считают, что он привез Петера из дальних странствий, и нам очень хотелось бы в это верить, но скорее всего он купил его на невольничьем рынке в Италии, поскольку венецианцы были закоренелыми рабовладельцами, а пленные монголы считались самыми сильными и самыми лучшими рабами. Итак, его жизнь прошла, и в 1324 году Марко Поло умер, прославляемый своими согражданами и оставив завещание, которое до сих пор хранится в библиотеке Святого Марка.

О его смерти некоторое время спустя рассказал нам один доминиканец по имени Джакопо Аквийский. «То, о чем он писал в своих книгах, — пишет Джакопо, — совсем не то, что он видел, поскольку языки лгунов всегда готовы внушить свои лживые домыслы другим, не упустив возможности назвать ложью то, чему они, будучи извращенными людьми, не верят, или то, чего не могут понять. А поскольку эта книга полна великих и странных вещей, в которые трудно поверить, его друзья, когда он уже был при смерти, попросили исправить книгу, удалив из нее то, что не соответствует действительности. На это он ответил, что не описал и половины того, что ему довелось увидеть». С какой яркостью можно представить себе последнюю презрительную усмешку наблюдательного человека, который в годы своей юности делал записи о необычных племенах и обычаях для мудрого и великодушного хана Кублая, а эти подлые людишки осмеливаются теперь думать, что он лгал в своей книге! Современные исследования полностью подтвердили необычайную наблюдательность Марко Поло. Да, порой он повторял излюбленные басни средневековых географов о людях с песьими головами, которые якобы живут на Андаманских островах, или о «мужских и женских островах». Все это были обыкновенные матросские байки, зато те вещи, которые Марко Поло видел своими собственными глазами, он описывает с поразительной точностью, а если какое-нибудь место ему посетить не удалось, то он никогда не будет говорить, что видел это место. Исследователи нашего времени, Аурел Штейн, Элсворт Хантингтон и Свен Хедин, путешествовавшие по Центральной Азии, с блеском доказали, что Марко Поло нигде не погрешил против истины. «У нас сложилось впечатление, — пишет прославленный французский историк, — что мы неожиданно обнаружили оригиналы очень старых фотографий — старое описание вещей, которые совсем не изменились, можно с успехом применить и к описанию современности». Хантингтон и Аурел Штейн взяли с собой в качестве путеводителя по труднодоступным районам Центральной Азии книгу китайского паломника Хи-вена Тсанга (VII век) и книгу Марко Поло, снова и снова убеждаясь, как точны их описания.