Томас Рид - Охотники за жирафами (Буры 3) Страница 17

Виллем и Гендрик немало слышали и читали об африканских племенах, отравляющих стрелы и копья, а кое-что и сами видели, поэтому тревога Конго передалась и им.

Они были не робкого десятка, но прямо перед ними стояли люди с оружием, куда более смертоносным на близком расстоянии, чем их ружья. Пустячной царапины, нанесенной таким копьем, довольно, чтобы человек умер в страшных мучениях.

Нечего было и думать о том, чтобы победить тридцать или сорок человек, не получив при этом ни единой царапины. И, понимая это, охотники послушались Конго и сдались.

Когда Конго увидел, что они сдались в плен без боя, к нему вернулось самообладание, и он потребовал, чтобы туземцы объяснили, почему они напали на охотников.

Вперед выступил один из воинов, должно быть пользующийся наибольшим уважением.

Выслушав его, Конго понял, что произошло, и встревожился не на шутку.

Воин говорил на языке, понятном одному лишь Конго. Он объяснил, что у него пропали две лошади, обеих убили у пруда, когда они шли на водопой. Он очень огорчен потерей лошадей - то были дареные кони, - но рад, что нашел тех, кто злонамеренно убил их.

Охотники велели Конго сказать воину, что они убили лошадей по ошибке, очень сожалеют об этом и с радостью щедро возместят владельцу убытки.

Черный вождь ответил, что больше ему ничего не надо, и пригласил охотников в свою деревню, чтоб обо всем договориться.

Все направились вверх по реке. Но туземцы по-прежнему окружали охотников и держались с ними, как с пленниками.

- Нам очень не повезло, - сказал Гендрик. - Придется отдать что-нибудь такое, без чего трудно обойтись. Пустяками здесь не отделаешься: они могут потребовать наших лошадей взамен убитых.

- Лошадей они не получат! - отрезал Виллем, забыв на минуту, что он пленник и что их лошади уже в руках туземцев.

Примерно в миле от того места, где их захватили, они увидели несколько хижин, из которых высыпали женщины и дети. Видно, это и была деревня.

Не теряя времени, вождь перешел к делу. Ему не терпелось получить свое.

Виллем и Гендрик тоже не желали откладывать дело надолго. И Конго - вновь приступил к обязанностям толмача.

Черный вождь велел ему передать своим хозяевам, что убитым коням просто цены не было. Их подарил ему его высокочтимый друг, португальский работорговец, таких коней не сыщешь во всем мире. Никакие другие лошади их не заменят.

- Отлично, - сказал Виллем, выслушав все это. - Спроси его, что он хочет получить.

- Я понимаю, к чему он клонит, - заметил Гендрик, пока Конго снова объяснялся с вождем. - Нам не вырваться из его лап, пока он не вытянет все, что у нас есть.

- Лучше ему не жадничать, - ответил Виллем, - а то он и вовсе ничего не получит. Мы, конечно, сделали глупость и поэтому готовы заплатить ровно столько, сколько нужно, но не больше.

- Смело сказано, - ответил Гендрик. - Но сила-то на их стороне. Не мы хозяева положения, так что спорить не приходится.

Прежде чем предложить свои условия, вождь пожелал, чтобы охотники знали, что он не будет с ними суров. Он не станет наказывать их за ошибку, он просто хочет, чтобы они возместили ему убытки; но в то же время он дал понять, что потеря эта невозместима.

По виду убитых лошадей охотники поняли, что работорговец просто сжалился над ними и потому оставил их здесь. Судя по всему, они прошли долгий и тяжелый путь, совсем обессилели, и их прежний владелец, наверно, был благодарен вождю за то, что тот позволил им помереть естественной смертью в его владениях.

Истец, он же и судья, объявил наконец, что он требует в возмещение причиненного ему ущерба.

- Скажи им, - обратился он к Конго, - что взамен я прошу только их лошадей, ружья и патроны.

- Что! - воскликнул Виллем в ярости. - Отдать ему моего коня и громобой? Да все лошади Африки того не стоят!

Таким вымогательством Гендрик был удивлен и возмущен не меньше друга; и, видя, что продолжать переговоры бессмысленно, охотники, не говоря ни слова, направились к своим лошадям, готовые вскочить в седла и ускакать.

Но вождь и его соплеменники преградили им путь. Завязалась драка, в которой Виллем померился силами с добрым десятком туземцев. Всех, кто пытался вырвать у него ружье, он пошвырял наземь, в том числе и самого вождя. Стрелять Виллем не хотел - пуля убьет только одного врага, а их легион.

Удалось бы туземцам взять Виллема живым или нет, трудно сказать, но тут одному из них, самому хитрому, пришел в голову остроумный способ положить конец стычке. Схватив конусообразную корзину, которой ловили рыбу, он подбежал к Виллему сзади и, словно гася колпачком газовый рожок, нахлобучил корзину ему на голову. Еще двое или трое тут же ухватились за корзину, повалили великана-охотника и держали до тех пор, пока не удалось его связать ремнями из кожи зебры.

Тем временем один из туземцев так ударил Гендрика, что тот, оглушенный, уже не мог сопротивляться, и его тоже накрепко связали.

Конго не пробовал вступиться за своих хозяев; наоборот, он, казалось, был доволен тем, как развиваются события. Это, впрочем, не помешало туземцам связать и его.

Вскоре Гендрик очнулся и, увидев, что он крепко связан, пришел в неописуемую ярость. Что может быть мучительнее для храброго и самолюбивого человека, чем невозможность отомстить за глубокое унижение!

Виллем был не менее храбр, но не так горяч и потому спокойнее перенес оскорбление. Он возмутился, когда у него попытались отнять самую дорогую для него вещь - ружье. Но удержать ружье ему не удалось, и, потеряв его, а вместе с ним и свободу, Виллем решил сохранять философское спокойствие и терпеливо ждал, что будет дальше.

Конго, который с безразличным видом смотрел, как связывают его хозяев, и как будто даже радовался этому, теперь, когда его самого постигла та же участь, загрустил. Товарищи по несчастью не сочувствовали ему: у них были основания подозревать его в неблагодарности.

Глава XXVII

В ПУТАХ

Пленникам оставалось только смотреть, как туземцы делят между собой их вещи. Большую часть трофеев забрал себе вождь взамен потерянных лошадей и в вознаграждение за то, что его собственная особа пострадала во время стычки: ведь Виллем, прежде чем его схватили, свалил вождя наземь ударом приклада.

Смотреть на дележ своего имущества было для охотников новым унижением, и они чувствовали, что просто обязаны отплатить за него.

- Ничего не выйдет, баас Виллем, - сказал Конго, который ухитрился подползти поближе к нему. - Начнем сопротивляться - нас убьют.

Потом Конго сказал, что, если бы они с самого начала не спорили с вождем, быть может, им и удалось бы вернуться к Макоре, а теперь им ни за что не вырваться отсюда, даже и ему не вырваться, хоть он и притворился предателем, думая, что так ему легче будет выручить своих молодых хозяев.

- Ты думаешь, они в самом деле хотят нас убить? - спросил Виллем.

- Да, баас Виллем. Конечно, хотят, - ответил Конго. - Теперь они боятся отпустить нас.

- Но если они хотят нас убить, почему же сразу не убили? - спросил Гендрик.

Конго объяснил, что туземцы, взявшие их в плен, принадлежат к кочевому племени зулусских кафров, народу воинственному и совсем не уважающему белых. Это племя однажды потребовало дань с португальских поселенцев на севере Африки и получило ее, и они никогда не простят охотникам оскорбления, которое те нанесли вождю, свалив его ударом на землю да еще в присутствии его подданных. Одного этого довольно, чтоб их убить.

Объясняя охотникам, почему их не убили сразу, Конго показал себя таким знатоком нравов и обычаев племени, в руках которого они находились, что у Виллема и Гендрика не осталось никаких сомнений: он говорит правду.

- Белого человека, - сказал Конго, - никогда не убьют на глазах всего племени, чтобы женщины и дети потом не проболтались об этом другим белым, которых занесет в эти края. Все, конечно, поймут, какая судьба постигла белых пленников, но свидетелями казни будут лишь немногие. Как-нибудь ночью их отведут мили за две от деревни и там убьют. А палачи, вернувшись в деревню, расскажут, что отпустили их домой.

Конго считал, что вождю еще не до расправы: он очень доволен своими только что захваченными трофеями и ни о чем другом пока не думает.

Но что ни говорил Конго, а Виллем и Гендрик не теряли надежды на спасение. Наверно, им все же представится какой-нибудь случай унести ноги, но и только - ни лошадей, ни ружей им больше не видать.

К вечеру охотникам показалось, что их стерегут уже не так, как днем.

Но напрасно они пытались разорвать ремни или как-то из них выпутаться. Их связали надежно. Скорее всего, тут постарался человек, который приобрел немалый опыт, отправляя в рабство своих же несчастных соплеменников.

Вечером к ним подошел один из туземцев. Он остановился возле Виллема и стал внимательно разглядывать его.

Лицо его показалось Виллему знакомым, и, приглядевшись, он понял, что это не кто иной, как Синдо, изгнанник, которого он спас от гнева Макоры. Отчаяние Виллема сразу сменилось надеждой. Конечно же, этот "вождь на час" не будет неблагодарным! Он, наверно, вступится за них. Это просто его долг!