История Израиля. Том 2 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1952-1978 - Говард Морли Сакер Страница 171

Если на Джимми Картера наличие препятствий на пути к возобновлению переговоров произвело отрезвляющее впечатление, то Садат отнюдь не утратил надежду. Египетский президент уже продемонстрировал свое намерение достигнуть мирного modus vivendi с Израилем. Он принял условия соглашения 1974–1975 гг. и в июне 1976 г. возобновил, в одностороннем порядке, судоходство по Суэцкому каналу. Однако, согласившись на все сказанное, Садат вряд ли был готов к тому, чтобы его усилия утонули в процедурной трясине Женевской конференции. Подобно Бегину, он не испытывал никаких иллюзий относительно той обструкционистской роли, которую СССР намеревался сыграть в Женеве, загнав Египет в угол и заставив его плясать под дудку Сирии и арабских стран, которые впоследствии составили Фронт отказа[289]. Ранее Москва уже была, усилиями Киссинджера и самого Садата, исключена из переговоров о разъединении. И вот теперь, в октябре, американский президент продемонстрировал свою доверчивость, пригласив Кремль опубликовать совместное с Белым домом коммюнике, которое призывало бы стороны конфликта вернуться в течение трех месяцев к прерванным в 1973 г. женевским переговорам. Собственно говоря, сделав такое предложение, с неизбежностью ведущее к провалу контактов, Картер — сам того, быть может, не желая — подтолкнул Садата к конкретным действиям. У египетского президента теперь не оставалось иного выхода, кроме как действовать самостоятельно, на свое усмотрение.

Определяя курс страны на будущее, Садат не мог не воспользоваться неожиданной благоприятной возможностью, которую предоставили израильтяне. Формируя свой кабинет, Менахем Бегин буквально поразил коллег выбором министра иностранных дел. Им стал Моше Даян. Отставной генерал не был членом правящего блока во главе с Ликудом (он предпочитал называть себя “независимым”). Тем не менее он пользовался полным доверием Бегина. Во-первых, Даян был самым бескомпромиссным ястребом во всем лейбористском лагере и убежденным сторонником удержания Западного берега под израильским контролем. Вместе с тем будучи в высшей степени прагматичным политиком, он не придавал никакой мистической значимости Синаю. Действительно, в период 1967–1973 гг. Даян был единственным членом кабинета министров, возглавляемого Партией труда, который не считал безусловно необходимым удерживать захваченные территории на Синайском полуострове. И до Войны на истощение, и в ее ходе он давал понять, что согласился бы на отход из зоны Суэцкого канала в обмен на обязательство Египта придерживаться мирного подхода к разрешению всех споров и конфликтов между двумя странами. Заняв пост премьер-министра, Бегин также проявил интерес к такого рода компромиссу. Однако новый премьер-министр намеревался получить взамен не столько обязательство Египта относительно его мирной политики в целом, сколько согласие на свободу действий Израиля в Иудее и Самарии, что являлось своего рода идеологическим наваждением Бегина на протяжении всей его жизни. Даян, с его репутацией “голубя” в Синае и “ястреба” на Западном берегу, был в этом смысле незаменимым политиком, который мог бы склонить к такой мысли сначала египтян, а затем и израильтян. Таким образом, премьер-министр изложил свою стратегию Даяну, и тот выразил свое согласие. После этого Бегин выдвинул кандидатуру Даяна на пост министра иностранных дел и затем приложил немало усилий, убеждая кнесет одобрить свое предложение.

Таким образом, уже в первые недели своего пребывания на посту премьер-министра Бегин начал подавать сигналы Каиру о своей готовности к переговорам. Одним из шагов в этом направлении стал четырехдневный визит израильского премьер-министра в Бухарест в конце августа 1977 г. Президент Румынии Николае Чаушеску[290], стремившийся обрести репутацию видного деятеля Движения неприсоединения, не скрывал своих намерений принять участие в урегулировании ближневосточного конфликта, взяв на себя роль посредника. С этой целью Чаушеску организовал в Бухаресте тайную встречу Бегина с Саидом Мерей, членом национального собрания Египта. В ходе этой встречи, как и ранее в беседах с Чаушеску, Бегин заявил о своей готовности решить Синайский вопрос к “полному удовлетворению” Египта и даже рассмотреть возможность создания некоторой структуры для Газы и Западного берега, которая имела бы статус органа арабского самоуправления. Мерей, в свою очередь, пообещал передать Садату предложения Бегина. Следующий шаг в этом направлении сделал Даян. В начале сентября он дал указание Мейру Розену, юридическому советнику Министерства иностранных дел, подготовить черновой вариант мирного договора между Египтом и Израилем. Розен составил документ из 46 пунктов на основе тех общих принципов, которые Бегин изложил в Румынии; этот документ был немедленно отправлен в Вашингтон Государственному секретарю Сайрусу Вэнсу[291] и произвел на него благоприятное впечатление. Затем документ был представлен Картеру, который и переправил его в Каир. Вместе с черновиком мирного договора Картер направил личное послание Садату, содержащее убедительную просьбу оценить искренность позиции Бегина, согласившись на скорейшее возобновление работы Женевской конференции (похоже, что этот форум сделался для Картера чем-то вроде навязчивой идеи).

Хиджра[292] в Иерусалим

Реакция Садата на эту инициативу была обусловлена, помимо всего прочего, еще рядом событий в регионе. Начиная с 1975 г. ливийский диктатор Муамар Каддафи прилагал регулярные усилия к тому, чтобы вывести Египет из-под американского влияния и вернуть его на прежние антиизраиль-ские позиции. У Садата были к тому времени уже другие планы, и потому призывы Каддафи оставались без внимания. Взбешенный таким безразличием, ливийский правитель начал сосредоточивать свои войска у границы с Египтом. И вот в это время, в мае 1977 г., израильской разведке стали известны детали ливийского плана покушения на жизнь Садата. Группа террористов, на которую была возложена реализация этого заговора, состояла из палестинских боевиков, давно и хорошо известных израильским спецслужбам. Когда генерал Ицхак Хофи, глава Мосада, сообщил об этом Бегину, тот выступил с нетривиальным предложением: поделиться информацией с египтянами. “Это может способствовать улучшению наших отношений”, — заметил премьер-министр.

В качестве наиболее подходящего посредника для передачи информации египтянам был выбран король Марокко Хасан. Относясь с большим уважением к “еврейскому гению”, Хасан проводил в своей стране политику хорошего отношения к марокканским евреям. Более того, он негласно прибегал к помощи Израиля в борьбе с членами Фронта Полисарио, действовавшими в Западной Сахаре и пользовавшимися поддержкой Алжира. Начиная с 1975 г. король Марокко лелеял план создания регионального антирадикального блока, с участием Египта и Израиля. Время от времени он даже приглашал видных израильтян североафриканского происхождения в Марокко в качестве личных гостей; в 1975 г. в Марокко побывал с тайным визитом сам Рабин, чтобы обратиться к Хасану за содействием в установлении контактов с Садатом. Но тогда, видимо, время еще не было подходящим. Теперь же, в июне 1977 г., по просьбе Израиля, Хасан устроил