Роман Поляков - Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия Страница 18

После наступления темноты бой стих. На опушке леса в подполье домика лесного кордона собрались уцелевшие бойцы. Старший адъютант нашего батальона лейтенант Иван Павлович Бывалов составлял списки потерь батальона, среди которых были комбат — капитан Севрюков и комроты — лейтенант Носовский.

К рассвету капитан Троцко собрал уцелевших бойцов и скомплектовал боевую группу для захвата деревни Коляжка. Меня назначили командиром группы, а сержанта Ушакова — моим помощником. Перебежками двинулась штурмовая группа к деревне, но немцы открыли сплошной минометный огонь. Я подат команду броском преодолеть зону обстрела. Не пробежав и двух шагов, я свалился от удара в ногу осколком мины. Сержант Ушаков повел дальше штурмовую группу, а я надолго попал в госпиталь...»[96].

Еще одно из многих неизвестных сражений той войны... Сколько наших бойцов легло там, у деревни со смешным названием — Коляжка? Сколько их вышло?

И еще одно, что не сразу бросается в глаза в воспоминаниях этого человека. Как просто и даже обыденно он говорит о том, что вызвал огонь артиллерии на себя. При этом прекрасно понимал, что рискует жизнью. Но главное для него было — спасти тех, кто еще уцелел, выиграть этот неизвестный бой любой ценой.

Вцепились они в высоту как в свое.

Огонь минометный, шквальный...

А мы все лезли толпой на нее.

Как на буфет вокзальный.

И крики «ура» застревали во рту.

Когда мы пули глотали.

Семь раз занимали мы ту высоту —

Семь раз мы ее оставляли.

И снова в атаку не хочется всем.

Земля — как горелая каша...

В восьмой раз возьмем мы ее насовсем

— Свое возьмем, кровное, наше!

По свидетельству немцев, к 10.30 утра 13 января советские части заняли 1-й плацдарм на берегу Волхова в районе с. Красной Горки на участке 422-го пехотного немецкого полка и частично сумели занять первую линию немецкой обороны, но немецкие подразделения, контратакуя, заделали брешь в своих позициях, хотя восстановить старый рубеж обороны не смогли[97].

Первое наступление 1942 г. командиру взвода управления 327-й стрелковой дивизии П.П. Дмитриеву запомнилось таким:

«13 января по сигналу красной ракеты и залпу «катюш» началась артподготовка. Она была более продолжительной и велась по конкретным целям первой полосы немецкой обороны. После артподготовки пехота с дружным «Ура!» поднялась в атаку, форсировала Волхов и атаковала первую траншею. Завязался рукопашный бой. Наши овладели первой траншеей и продолжили наступление. Артиллеристы перенесли огонь вглубь немецкой обороны.

Когда мы овладели Костылевом и Ямно, получили приказ сменить огневые позиции. Жаль было оставлять обжитые места, но успех окрылил людей. Быстро снявшись, мы переправились через Волхов, двинулись на Коломно и далее по шоссе Селищинский поселок — Спасская Полисть.

Дорога была перегружена: по ней двигались все подразделения нашей 327-й стрелковой дивизии. Частые заторы, переброски — все хотели двигаться быстрее, а в результате мешали друг другу. С наступлением темноты мы получили команду занять огневые позиции в мелколесье в 3 км к востоку от Спасской Полисти. Вырубили деревья, мешающие стрельбе, начали рыть окопы для орудий и личного состава. Батарея быта подготовлена к бою в очень короткий срок. Но позиция оказалась крайне невыгодной: открытая болотистая местность, слева — шоссе, огражденное щитами снегозадержания.

Немцы отошли за заранее подготовленный рубеж обороны вдоль шоссе Ленинград — Новгород в районе Трегубово — Михалево — Спасская Полисть — Мостки.

327-я стрелковая дивизия начала наступление на Спасскую Полисть. Атакующих встретил сильный пулеметный, артиллерийский и минометный огонь, как с фронта, так с флангов. У нас на огневой позиции также были бомбежки и обстрелы, но можно было не опасаться выстрелов из ручного оружия. В один из дней с НП пришел разведчик Кретов и сообщил неприятную весть: убит комвзвода Горянский, мне приказано его заменить.

Несмотря на сильный пулеметный и автоматный огонь, мы с Кретовым перебежками благополучно добрались до передового наблюдательного пункта в боевых порядках пехоты. Он располагался на обледенелом берегу р. Полисть, вкопаться в который не было никакой возможности. Из снега пришлось выложить бруствер и проделать в нем амбразуры для наблюдения. Это была хоть какая-то защита от ветра, но от пуль она не прикрывала. Там можно было только лежать, чуть поднялся — и нет тебя. Многие так погибли...

Я приступил к новым обязанностям: наблюдению за противником н координированию огня наших батарей.

Командование дивизии предпринимало многократные попытки наступления на Спасскую Полисть, используя и артиллерийский огонь, и дымовые завесы, но успеха не добилось. У немцев быта хорошо организована система огня. Как только наша пехота поднималась в атаку, открывался сильный уничтожающий огонь, вынуждая наступавших залечь. Ночью противник освещал передний край ракетами, и любое движение в наших боевых порядках тотчас накрывалось огнем. Поддержка авиации была крайне слаба, а танки большей часть не доходили до переднего края»[98].

Из воспоминаний Н.К. Клыкова: «Наконец на всем фронте наступления армия вышла на шоссе Новгород — Чудово, завершив прорыв тактической зоны обороны врага. Но легче не стало. Перед нами оказались опорные пункты противника — Трегубово, Спасская Полнеть, Мостки. Любино Поле. Мясной Бор. Главные из них — Спасская Полисть и Мясной Бор — ключевые позиции. Продвижение частей и подразделений армии застопорилось.

После возобновления наступления на левом фланге обозначился успех: 366-я стрелковая дивизия, отбив контратаки гитлеровцев, захватила Мясной Бор.

Подчиненные полковника Платова (191-я стрелковая дивизия) атаковали Любино Поле и овладели им. Части полковника С.В. Рогинского (111-я стрелковая дивизия) завязали бой за Мостки.

К этому времени я сменил командный пункт, размещавшийся в погребе у деревни Городок. Было дело так. Выехал на санях на левый берег Волхова — строить командный пункт некогда. Обосновался южнее деревни Костылево в землянке, доставшейся от врага. Не успел как следует расположиться, как поступило донесение: противник со стороны Подберезья в направлении на Мясной Бор. Любино Поле и от Трегубово и Спасской Полисти в направлении на Коломно — Костылево перешел в контратаку силами не менее двух полков, поддерживаемых танками и сильным артиллерийским и минометным огнем.

Взглянул на карту-. Так вот оно что: противник пытается взять нашу группировку в клещи. Сосед справа, 59-я армия генерала Галанина. помочь нам не может: она ведет тяжелый бой на широком фронте. А у нас на исходе снаряды. Принимаю решение расходовать неприкосновенный запас. Другого выхода из положения нет...

На НП прибыл член Военного совета фронта А.И. Запорожец.

Где ты находишься? — набросился он на меня.Как где? В землянке. — ответил я в недоумении.

-Да ведь она заминирована!..

Действительно, занятая мною землянка была противником заминирована: в нее заложили около 100 кг взрывчатки. Проволочка, замеченная Запорожцем, тянулась к взрывателю натяжного действия, спрятанному у входа, где стоял, ничего не подозревая, часовой. Чистейшая случайность предотвратила несчастье.

Наконец Мостки взяты. Части Рогинского очищают от противника лес за Спасской Полистью. А в образовавшуюся 12-километровую брешь уже устремились кавалеристы генерала Гусева. За ними последовала и артиллерия. Опрокидывая, блокируя и уничтожая опорные пункты врага, наши войска настойчиво двигатись на Любань...

Двигаться приходится почти без дорог. Отстают тылы. Подвоз продуктов и боеприпасов затруднен. А разведка приносит все новые данные о подходе вражеских подкреплений»[99].

О боевых действиях 1102-го стрелкового полка вспоминает начальник химслужбы 1102-го стрелкового полка 327-й стрелковой дивизии Кочепасов С.И. в далеком 1942 году — молодой лейтенант.

«17 января 1942 года 1102-й полк перевели к деревне Мостки, которую спустя сутки мы взяли совместно с 111-й дивизией. Вслед затем 366-я стрелковая дивизия овладела деревней Мясной Бор. Шоссейная и железная дороги на Чудово были освобождены на протяжении 20-25 км по фронту.

В небе появилась немецкая бомбардировочно-пикирующая авиация, сдерживавшая действия наших войск. Здесь нельзя не упомянуть недоработку командования при формировании 327-й стрелковой дивизии. Дело в том, что в 1102-м стрелковом полку и, видимо, в других полках были созданы взводы зенитной обороны, а средств — зенитных установок в виде спаренных пулеметов — они не получили, так что противовоздушной обороны у нас фактически не было. Вражеская авиация беспрепятственно бомбила наши позиции.