Владимир Слободин - Белое движение в годы гражданской войны в России (1917-1922 гг) Страница 18

Политика «непредрешенства», проистекавшая из такого упрощенного подхода к гражданской войне, привела к тому, что белые правительства потерпели неудачу в попытке реализации чаяний русского народа и разрешении ее вековых социальных вопросов. Умозрительный подход к земельному вопросу, выразившийся в провозглашении примата частной собственности и нежелании белых правительств, в силу этого, закрепить законом произошедший стихийный передел земель, привел к тому, что белые, встречаемые русскими людьми как освободители, на деле становились в глазах населения защитниками «обиженных» землевладельцев. Это давало повод к обвинению их в попытках реставрации и даже якобы в скрытом монархизме.

С формальной точки зрения, белые как будто были правы, демонстрируя свою приверженность праву и закону, но «по сути»? Законно ли династией Романовых российское население было низведено до положения рабов, законно ли было отобрание у крестьян земель, находившихся в их собственности, в пользу приближенных царедворцев? Защитившись от произвола властей в сельской общине, крестьянство в очередной раз было подвергнуто насилию благодаря неуемной энергии российского реформатора П. А. Столыпина. Укрепленные земли, хутора, отруба, поделившие вдоль и поперек общинную землю, крайне озлобляли крестьян. Не случайно, что первый удар стихийных самовольных захватов и насильственного возвращения в общину перенесли именно эти единоличные хозяйства. Таким образом, закон белых утверждал беззаконие династии Романовых по отношению к народу, имевшему полное основание требовать от государства расплаты по векселям, и даже, на первый взгляд, справедливая политика Колчака по возвращению земли хуторянам и отрубникам встречала озлобленное сопротивление деревенского «мира» и воспринималась как реакционная. Отсюда — крестьянское движение в тылу белых и, как результат, перерыв снабжения боевых частей, отсутствие пополнений на фронте в дни, когда там решалась судьба всего белого движения, общее недовольство политикой белых правительств, усилившееся в результате карательных акций белых против партизанских выступлений и вспышек недовольства в тылу. Этой нерешительности в немалой степени способствовала наивная убежденность руководителей белого движения в том, что Советская власть непопулярна, нестабильна, готова сломаться при первом же на нее натиске.

Приверженность высшего командования русской армии в годы мировой войны обязательствам, принятым правительством страны перед союзниками, заставляла их ожидать адекватного ответа со стороны западных демократий в деле восстановления в стране законного порядка и ее территориальной целостности. Обещания широкомасштабной помощи, причем не только материальным снабжением, но и войсками, приводили белых вождей к мысли о несвоевременности разрешения социальных вопросов и возможности отложить их до созыва Учредительного собрания. Таким образом, белые лишали себя широкой социальной базы, надеясь на военную помощь держав Согласия. Со своей стороны правительства союзных держав, может быть в первые дни после окончания войны и искренне желавшие помочь своему бывшему союзнику справиться с поразившим его недугом, держа при белых армиях миссии из сторонников интервенции, постепенно, под влиянием своих внешнеполитических ведомств, пришли к мысли выгодно использовать временное ослабление России для укрепления своего влияния в послевоенном мире. Таким образом, их политика в российском вопросе стала носить двойственный характер. С течением временем истинные друзья России, желавшие ей добра, ушли в тень большой политики и на передний план вышли люди, рассматривавшие сложившуюся послевоенную обстановку в мире как благоприятный исторический шанс раз и навсегда покончить с российской империей. Вот почему действия союзников по отношению к белому движению Деникин определил как носившие «своекорыстный» характер. В конце концов «русский» курс союзников, прежде всего Англии, свелся к отсечению от тела России возможно большего числа молодых государственных образований в Прибалтике и Закавказье под флагом образования так называемого «санитарного кордона». Нежелание белых правительств плясать под дудку «главного игрока», что выразилось прежде всего в их крайней неуступчивости по вопросу признания независимости лиминотрофных государств, постепенно привело к изоляции белого движения вне страны и, будучи лишенным материальной поддержки, оно неминуемо должно было «скончаться». Парадокс истории в том, что ведя борьбу с большевиками под лозунгом единой неделимой России и не давая тем самым им расправиться с националистическими движениями на окраинах страны, белые фактически помогли союзникам в их планах расчленения России.

И, наконец, главная субъективная причина. Она заключалась в морали. «Те высокие нравственные принципы, на которых была заложена Добровольческая армия, — писал в одной из своих статей эмигрантский писатель П. И. Залесский, — тот рыцарский дух, который она носила в себе в первые дни своего существования, постепенно исчез, испарился…»[221] Политические амбиции и неуемное честолюбие в штабах и белых правительствах оказывали разлагающее действие на белый тыл. Склоки, «зависть, обман, болезненная подозрительность, — как вспоминал А. К. Кельчевский, — интриги на почве честолюбия, неспособность поступиться своими личными выгодами и интересами в угоду общего дела…»,[222] вряд ли все это могло служить целям белого движения. Таким образом, как и в случае с правительством А.Керенского, падение морали в тылу стало, в конечном счете, мостиком к внутреннему распаду белого движения в годы гражданской войны.

Заключение

Гражданская война — это величайшая трагедия России и именно под таким углом стремился подходить автор данной работы к оценке тех давних событий.

В этой борьбе каждый отстаивал свое понимание справедливости. Трагедия белого движения в том, что неся в себе высокий нравственный заряд жертвенности во имя интересов России и правильное их понимание, оно не сумело найти адекватных путей к думам и чаяниям всех слоев населения и, тем самым, вынуждено было уйти в изгнание.

Его зарождение следует связывать с возникновением в высшем командном составе и некоторых кругах российской общественности оппозиции курсу Временного правительства. Неспособность власти справиться с обрушившимся на нее грузом повседневных проблем и обеспечить активные действия армии на фронтах первой мировой войны привела к тому, что правительство оказалось во внутренней изоляции. Это и стало в конечном счете причиной успешного исхода октябрьского переворота, совершенного большевиками. Насколько были разобщены между собой общественные и политические силы страны свидетельствует такой факт, что захватчикам власти не было оказано никакого сколько-нибудь серьезного сопротивления. И это несмотря на то, что как показала проведенная месяц спустя избирательная кампания в Учредительное собрание, большевики не пользовались особым авторитетом в народе и проиграли выборы.

Только несколько региональных органов власти открыто объявили о непризнании большевиков. Но исключительно благодаря появлению в одной из таких областей, на Дону, активных участников оппозиции во главе с генералами М. В. Алексеевым и Л. Г. Корниловым, вооруженная борьба на Юге России приняла общероссийский характер и послужила базисом оформления белого движения. Именно здесь были заложены основы организационного устройства будущей белой армии и сформулированы ее основные идеологические установки.

Начавшись на Юге, белая борьба лишь затем вспыхнула в других местах.

На Юге фронт борьбы с большевиками просуществовал почти день в день три года. На Востоке, считая с переворота адмирала Колчака до его казни (с ноября 1918 г. по 7 февраля 1920 г.) борьба длилась год и три месяца. На Севере фронт генерала Миллера жил с августа 1918 г. по февраль 1920 г., то есть почти полтора года. Западный фронт генерала Юденича просуществовал с октября 1918 г. по январь 1920 года.

До осени 1918 г. не было ясно, кто возглавит в стане противников большевиков борьбу с ними. На это претендовало не только белое движение, как внепартийная организация. Монархические круги стремились на первые роли, делая ставку на помощь Германии. Социалисты-революционеры как одна из самых массовых партий, к тому же одержавшая победу на первых в истории России демократических выборах, — хотели прежде всего сохранить чистоту своих партийных принципов. Однако благодаря поддержке широких масс населения, не согласных с принципами и методами новоявленных социалистических реформаторов и в то же время отвергавших рутину прежней государственной машины, в единственно реальную противобольшевистскую силу смогло обратиться только белое движение.