Гвин Джонс - Норманны. Покорители Северной Атлантики Страница 18

Некоторые детали действительно вызывают сомнение. Так, нигде больше мы не встречаем сообщения о том, что церковь Стенснеса была епископским престолом. И именно это представляется нам наиболее неправдоподобным обстоятельством. Многие исследователи считали совершенно необъяснимым тот факт, что в поселении, при полном отсутствии людей, находились домашние животные (хотя они вполне могли выжить без человеческого присмотра в течение года или двух). Но если мы допустим, что в этот поздний пересказ об экспедиции Ивара Бардарсона вполне могли вкрасться неточности и искажения, становится очевидным, что само по себе это сообщение весьма достоверно и что к моменту их визита все Западное поселение уже полностью опустело. Это тем более вероятно, что незадолго до этого пастбища Западного поселения были поражены болезнью, из-за которой сильно уменьшились в объеме (не говоря уже об их качественном ухудшении). Все это еще более усложнило процесс разведения животных. Наконец, увеличение в начале XIV столетия экспорта мехов и кож из России нанесло серьезный ущерб торговле Гренландии. Английские и датские тканые изделия также начали вытеснять с рынка шерстяные изделия гренландцев. А изделия из моржовой кости оказались неспособны конкурировать с теми, что изготовляли французские ремесленники из слоновой кости, привозимой из Азии и Африки. Западное поселение перестало быть жизнеспособным хозяйством, и потому наступившее похолодание нанесло ему более серьезный урон, чем Эйстрибиггду. Без сомнения, колония значительно ослабела за десятилетия, предшествовавшие ее концу, а с приходом скрэлингов этот конец стал неминуемым. Вначале опустели фермы, расположенные на границах поселения. Небольшие группы его обитателей переселились в Эйстрибиггд, принеся с собою не только ценное имущество, но и мрачные новости о неумолимом продвижении на юг маленьких людей, сделавших вначале невыносимой жизнь обитателей северных охотничьих угодий, а затем — всех фермеров от Лодинсфьорда до Лисуфьорда. Часть этих слухов, порой неверно понятых или неверно истолкованных, передавалась из уст в уста дальше — в Исландию, Норвегию и в самые отдаленные уголки Европы. У слушателей складывалось впечатление, что в Гренландии происходит нечто темное и малопонятное. Проживающие там норманны будто бы «перекинулись» к эскимосам и отреклись от христианской веры, и с этим необходимо что-то делать. Но к моменту прибытия в Гренландию Ивара Бардарсона случилось одно из двух: либо последние обитатели Западного поселения перебрались на юг, в безопасный Эйстрибиггд, либо же они были полностью истреблены скрэлингами. В любом случае экспедиции Ивара Бардарсона удалось лишь констатировать факт, что «в настоящее время все Западное поселение находится в руках скрэлингов». Скандинавская культура прекратила свое существование во всех областях, расположенных выше 62-го градуса северной широты. После 1350 года все упоминания о норманнских колонистах в Гренландии относятся лишь к району Эйстрибиггда.

Исторические и археологические факты свидетельствуют о том, что Восточное поселение отчаянно сражалось за свою жизнь. Там обитало большинство норманнского населения Гренландии и там же находились лучшие на острове земли. И все же потеря Западного поселения оказалась невосполнимой. Ведь помимо всего прочего это означало потерю Нордсеты — лучших охотничьих угодий во всей Гренландии. И хотя с уменьшением торгового экспорта снизилась и потребность на продукцию этого региона, все же утрата Нордсеты пробила серьезную брешь в ресурсах колонистов. Но еще хуже было предчувствие того, что подобная же участь грозила и самому Восточному поселению. Разумеется, эскимосам не могло понравиться присутствие на острове белого человека, и действительно, в Исландских анналах («Готтскальксанналл») мы читаем запись, относящуюся к 1379 году: «Скрэлинги атаковали гренландцев, убили восемнадцать человек и увели с собой двух мальчиков, которых сделали своими рабами». Мы не знаем, где именно произошло это столкновение. Скорее всего, где-то на окраине Восточного поселения, а может быть, эти норманны входили в состав той группы охотников, что решила попытать счастья в Нордсете. Упоминание о рабстве не имеет под собой реальной основы, поскольку речь идет об эскимосах, но норманны могли этого и не знать. Существует не так уж много прямых свидетельств — будь то литературных или археологических — о стычках между норманнами и эскимосами. Что же касается эскимосских историй, собранных Ринком, то одна из них, «Унгорток — глава Какортока» (см. приложение). Однако вполне допустимо предположить, что эскимосы периода Средневековья (будь то в Гренландии или на Лабрадоре) были столь же воинственны или, по крайней мере, готовы принять участие в битве, как pi все те народы, с которыми им приходилось встречаться. Как ни странно это прозвучит, но не было никаких особенных причин для прямого столкновения продвигающихся на юг эскимосов и фермеров-норманнов. Вне сомнения, норманны промышляли добычей тюленя, мясо которого входило в их пищевой рацион, и все-таки прежде всего они были фермерами, и усадьбы их располагались вдали от моря — там, где были самые лучшие пастбища для скота. Великолепная ферма Эйрика в Браттахлиде, окруженная многочисленными усадьбами, находилась в 60 милях от внешнего края фьордов. Поселение Эйнарсфьорда и многочисленные фермы Ватнахверви — в 40 или 50 милях. Но эта внутренняя часть фьордов не представляла особого интереса для эскимосов, так как воды здесь замерзали довольно поздно, а лед был тонок и ненадежен. Поэтому охотников куда больше привлекали выступы мысов, острова и лед, покрывавший морскую гладь. Ведь именно здесь в изобилии водились тюлени и другие морские животные. Невозможно было полностью избежать столкновений между двумя народами (обломки эскимосских скульптур того времени и вырезанные из дерева изображения показывают, с каким любопытством наблюдали скрэлинги за своими высокорослыми белыми соседями; а некоторые из историй, собранных Ринком, содержат упоминания не только о мирных встречах). Но до тех пор, пока норманны оставались в границах своих владений, двум этим народам вполне хватало жизненного пространства, чтобы не заступать другим их дорогу. В теории все так и было, но кто же станет сомневаться в том, насколько тревожной стала жизнь обитателей Восточного поселения после того, как Западное прекратило свое существование, находившиеся к северу от них усадьбы вокруг Ивигтута (Центральное поселение) постепенно пустели, а скрэлинги на каяках и умиаках проплывали мимо их фьордов все дальше на юг — к Херьольвснесу.

И они страшились не только за свое физическое существование. Теперь Восточное поселение было единственным оплотом христианской веры в этих отдаленных краях Западной Атлантики. Хеллуланд, Маркланд и Винланд продолжали томиться под пагубным влиянием язычества. А теперь и в самой Гренландии норманны, предки которых исповедовали христианство в течение трех с половиной столетий, попали под подозрение в том, что добровольно обрекли себя на вечные муки в загробной жизни. Надвигающуюся тьму лишь изредка пронизывали лучи неверного света. В 1355 году король Магнус Смек приказал Полю Кнудсону отправиться в Гренландию (нет никаких свидетельств того, что Поль выполнил этот приказ): «Мы сделаем это во славу Господа и ради спасения наших душ, а также ради тех наших предков, которые принесли христианскую веру в Гренландию и сохранили ее там до нынешних времен».

В 1407 году церковь и закон отправили на костер некоего Колгрима за то, что он, используя черную магию, склонил к связи с собой Стейнунн — дочь Храфна-исландца. По-видимому, за этим жестоким — и редким для Исландии и Гренландии — наказанием стояло что-то еще, помимо моральных и теологических причин. Несчастная Стейнунн сошла с ума и умерла вскоре после сожжения Колгрима.

Часто цитируемое письмо папы Николая V за 1448 год, обращенное к двум самозваным исландским епископам, Марцеллу и Матею, кажется подделкой, однако увещевания дерзких самозванцев вставлены туда явно для большего эффекта, само же письмо с грустью и тревогой говорит о бедственном положении гренландских христиан. XV столетие также не обошлось без благочестивых молитв и прочувствованных речей, обращенных к Гренландии; единственное, чего не хватало, — это каких-либо действий, призванных подкрепить эти речи. Участие церкви во всем этом было поистине плачевно: после смерти в 1377 году епископа Альфа ни один епископ не ступил больше на землю Гренландии.

Даже до 1261 года европейский и христианский образ жизни в гренландских колониях зависел от сохранности их пастбищ и торгового баланса. Что касается первого, то и исландцы, и гренландцы проявили в данном случае особенную непредусмотрительность и расточительность. Летом 1962 года в Браттахлиде были обнаружены остатки ирригационной системы, при помощи которой воду из озера подводили к пастбищам, которые обычно пересыхали после теплого лета. Эти сооружения служили как для Северной, так и для Речной ферм, построены же они были, очевидно, в XIV столетии. Сообщают, что подобная система, хотя и меньших размеров, была найдена в Западном поселении. Существует также очень длинный канал, подводящий воду к одной из ферм в Сермилике — Исафьорде. Дальнейшие находки такого же рода вполне могут послужить предлогом для пересмотра устоявшейся точки зрения на эффективность фермерского хозяйствования в Гренландии. Торговля же подразумевала прежде всего торговлю с Норвегией. Точные условия договора между двумя странами (если Гренландия когда-либо была суверенным государством: Гаагский суд определил ее средневековый статус всего лишь как «независимый») не сохранились, но мы можем предполагать, что в качестве компенсации за потерю своей независимости в 1261 году гренландцы ожидали гарантий регулярного торгового сообщения с Норвегией. Норвежско-исландское соглашение 1262 года установило порядок, согласно которому в течение следующих двух лет из Норвегии в Исландию должны были отправляться по шесть кораблей каждый год, после чего эти условия должны были быть пересмотрены заново, с соблюдением полной справедливости. Но, как мы знаем, исландцы по прошествии ряда лет все-таки оказались в убытке. То же самое произошло и с гренландцами. К концу XIII столетия королевский двор объявил торговлю с Гренландией монополией норвежских купцов из Бергена. Мы имеем возможность с большой точностью проследить, чем обернулось для Исландии ее соглашение с Норвегией: в 1326, 1350, 1355, 1374 и 1390 годах из Норвегии в Исландию не прибыло ни одного корабля, а в 1324, 1333, 1357, 1362, 1367 и 1392-м — только по одному кораблю.