Российско-греческие отношения в XX веке. Очерки - Татьяна Васильевна Никитина Страница 18

дальше… В дни стоянки отряда советских кораблей каждая синяя краснофлотская форменка в глазах греческих рабочих превращалась в красный флаг»[176]. Даже если отбросить художественные излишества с пропагандистским оттенком, то можно понять опасения греческого правительства относительно идеологического влияния советской страны на Грецию. Читая это произведение, можно уловить в искромётном юморе авторов исключительно доброжелательные интонации по отношению к грекам. В описании быта, обычаев и нравов греков чувствуется глубокая симпатия и сочувствие авторов к этой стране, уважение к её истории и постоянно борющемуся народу. Подобные чувства это произведение вызывало и у советских читателей. Очень точно был передан авторами образ Афин, а следовательно, и страны, образ, который был воспринят советским читателем – «…провинциальные Афины, где так много нищеты, солнца, древнего величия и революционной страсти…»[177]. И все же, несмотря на идеологические разногласия, основа для нормальных, ровных отношений, бесспорно, была. Об этом свидетельствовал и факт пребывания в январе 1936 года в Греции группы советских архитекторов. Делегация была принята в Афинах весьма благожелательно и гостеприимно. Греческие газеты подробно сообщали о работе этой группы. В свою очередь советские архитекторы отметили, что приём их в Греции был гораздо лучше, чем в Италии[178].

Но ситуация изменилась после 4 августа 1936 года, когда в Греции была установлена диктатура И. Метаксаса. В трёх номерах газеты «Известия» был дан комментарий к этому перевороту: «Греческий премьер и военный министр генерал Метаксас, совершивший переворот, является политической фигурой, вокруг которой концентрируются основные группировки греческого фашизма. Генерал Метаксас известен также, как ярый сторонник сближения Греции с фашистской Германией, который пытается открыть дорогу для кровавой расплаты с силами Народного фронта»[179]. 8 августа та же газета писала, что И. Метаксас мотивировал установление военной диктатуры тем, что «коммунисты подготовляли социальную революцию, проникли в широчайшие массы, в университеты, а также в круги государственных служащих и повсюду имели многочисленных сторонников»[180]. 9 августа сообщалось о массовых арестах в Греции, а также о том, что в Греции, наряду с запрещением коммунистической печати, подвергается строжайшей военной цензуре вся остальная оппозиционная печать[181]. У советских людей складывалось впечатление, что в Греции у власти перманентно находились «фашистские» группировки; сначала венизелисты, затем цалдаристы, теперь И. Метаксас. В этих условиях положение греческого народа могло вызывать лишь сочувствие. С момента установления режима И. Метаксаса началась открытая взаимная критика политических режимов. Уже в августе 1936 года полпред СССР в Греции М. В. Кобецкий в беседе с заместителем министра иностранных дел Греции Маврудисом обратил внимание на начавшуюся в прессе антисоветскую кампанию. Маврудис пообещал предпринять против этого меры[182]. В ноябре 1936 года состоялась встреча М. В. Кобецкого с Метаксасом, во время которой полпред напомнил неоднократные заявления Метаксаса о том, что одним из элементов греческой внешней политики было поддержание дружественных отношений с СССР, что было вполне естественным и нетрудным, так как у обоих государств не было никаких особенно острых спорных вопросов. Тем не менее кампания против СССР в прессе всё усиливалась; распространялись слухи о том, что Советский Союз фрахтует в Греции суда для перевозки амуниции в Испанию, предлагая баснословные ставки, оскорбительные слухи о Литвинове и о самом Кобецком, который, якобы, находился под подозрением у своего правительства и будет скоро отозван[183]. Всё это противоречило элементарным правилам международных приличий. В связи с этим советский дипломат прямо поставил вопрос, хочет ли правительство испортить отношения с СССР. «Испортить отношения между двумя странами очень легко, но восстановить их чрезвычайно трудно», – заявил Кобецкий, что же касается СССР, то он не вмешивается во внутренние дела Греции и респектирует существующий здесь режим[184]. Попросив извинения относительно слухов лично о полпреде, Метаксас намекнул, что газетная «критика» советских порядков необходима для борьбы с коммунизмом[185]. В ноябре 1938 года в журнале «Коммунистический Интернационал» была напечатана статья В. Громова «Борьба народных масс в Греции против монархо-фашистской диктатуры», где давалась характеристика уже два года существовавшему режиму. Однако в этой статье явно сместились акценты; Народная партия Цалдариса и Либеральная партия Венизелоса уже не назывались фашистскими. Фашистским теперь именовался только режим Метаксаса. «Самая старая и самая крупная республиканская партия – партия либералов, капитулировала перед монархией», – писал автор статьи[186]. Более того, приводилось сообщение английского публициста Ф. Эльвина Джонеса из парижского журнала «Вуа еропеен» от 15 мая 1937 года о событиях в Афинах. В марте, на панихидах в память Э. Венизелоса (умер 18 марта 1936 года – Т. Н.), раздавались возгласы «Да здравствует свобода и конституция!». Подобные демонстрации прошли и на Крите. Особенно популярными, писал автор, были лозунги компартии Греции и Народного фронта против военно-фашистской диктатуры, распродающей богатства страны гитлеровской Германии, лозунги за мир и союз с буржуазно-демократическими государствами и с великим Советским Союзом[187]. Коммунистическому пафосу советских публикаций противостояла антисоветская деятельность греческого правительства. В 1939 году правительство Метаксаса, разрешая итальянцам и немцам вести широкую фашистскую пропаганду, запрещало всё, что могло бы дать грекам представление о жизни в СССР; «…не допускались перевод и издание советских книг, демонстрация советских фильмов. Даже выставка детского рисунка и иллюстраций к детской книге не была допущена к публичной демонстрации»[188].

Во второй половине 1930-х гг. стало явным охлаждение в отношениях между Грецией и СССР; снижение экономического сотрудничества, усиление идеологических разногласий. Медленно и долго шли переговоры по поводу заключения соглашения о торговом обороте между двумя странами. Одним из препятствий в этих переговорах было известное «Дело Сусаниса», которое могло привести к серьёзному конфликту во взаимоотношениях государств. «Дело Сусаниса» возникло ещё в 1921 году в связи с торговой сделкой греческой фирмы «Геракис» с новороссийским отделением Внешторга. Недовольный сделкой Апостолос Сусанис подал в греческий суд иск на Комиссариат внешней торговли. В нотах полпредства СССР в Греции иск Сусаниса отклонялся как по формальным мотивам, так и по существу; одновременно выражалась уверенность, что греческое правительство не допустит нарушения международных законов и обычаев, поскольку ни на одно государство не может распространяться юрисдикция другого, и государственные органы не обязаны представать перед иностранным судом. Несмотря на это, греческий суд вынес решение, признававшее торговое представительство СССР подсудным греческой юрисдикции. СССР с этим не был согласен, спор продолжался до 1936 года. В августе 1936 г. полномочный представитель СССР в Греции М. В. Кобецкий заявил протест против последнего греческого суда первой инстанции по делу Сусаниса и категорически подтвердил, что никакого участия в судебном разбирательстве по этому делу правительство СССР принимать не будет