Александр Иванченко - Путями Великого Россиянина Страница 19

Но меня опять в сторону уводит

Ответив на не заданный мною вголос вопрос, Зоран тоже закончил вопросом, потому что я сбил его с другой темы:

– Теперь ты понял, сынка, почему истинная форма Земли не может быть такой, как на современных школьных картах?

– Да, Учитель, иначе она кувыркалась бы в пространстве. Поэтому внизу, за Полуденным кругом, ей нужно, как у яйца, место силы постоянства. А матка силы животворной в середине Земли круглая, чтобы небесное тело равномерно вращалось вокруг своей оси и в Коле Живота (в созвездии Зодиака, что по-гречески значит Круг Животных).

Напомню читателю, что Зоран с первого дня говорил со мной только по-древнерусски и я, всё прекрасно понимая, отвечал ему точно так же, хотя раньше никогда древнерусского не слышал. В Мисайловке все говорили по-украински, но от украинского и современного русского, на котором, кстати, я говорить ещё не умел, он отличается очень значительно. Видимо, академик Николай Петрович Дубинин прав, называя такое явление генетической памятью. Оказалось, я «помнил» многие языки и наречия, которыми пользовались наши пращуры, кроме болгарского, из него я «помнил» только его иллирийскую часть. А когда мы с Зораном принялись за древнегреческий и латынь, то для меня это было словно повторение. У моей памяти, однако, есть одно свойство, к которому я никак не привыкну. Часто кажется, что многие я напрочь забыл. Но если мне что- то нужно, оно откуда-то всплывает, будто при нажатии кнопки в теперешних компьютерах. Никогда ничего специально удерживать в памяти я не стараюсь, в необходимый момент оно вспоминается само собой. Может быть, так у всех людей, и это свойство человеческой памяти обычное, но я вот сколько живу сознательной жизнью, не перестаю ему удивляться.

Хочу ещё привести пример из тех знаний, которые давал мне Зоран. Взгляните на эти два рисунка.

На обоих показана истинная форма Земли. Но рисунок слева взят из нашей дохристианской книги «Лад Сварожья», которой три тысячи лет, а справа рисунок впервые сделан современными американскими учёными с помощью широкомасштабных съёмок и зондирования чуткими приборами планеты из Космоса. Разница же между рисунками невелика, хотя наши пращуры создавали свой рисунок, размышляя лишь над формой куриного яйца без скорлупы и сообразуясь с визуально наблюдаемой динамикой движения небесных тел.

В Природе всё малое повторяет в себе большое и наоборот. Следовательно, яйцо как первооснова жизни необходимо должно повторять в себе и важнейшие особенности планеты, на которой есть жизнь. Желток яйца содержит в себе всё для зародыша, белок – уплотнённое органическое вещество, которое под воздействием тепловой энергии наседки превращается в продукт для питания и развития зародыша до его появления на свет, когда он сможет кормиться самостоятельно.

Значит, земная кора должна иметь форму белка, а её матка, то есть ядро, – форму желтка.

В оплодотворённой курице сумма положительной и отрицательной энергии уравновешивается, плюс на минус даёт не минус, как в электричестве, а статичный тепловой плюс. Но до полного созревания яйца какая-то сила удерживает его и в курице, и в определённом положении, не создавая при этом никаких неудобств курице.

Коль во вместилище яйца среда статично положительная, логика подсказывает, что в самом яйце с его тыльной стороны тогда должен быть достаточно сильный отрицательный заряд, выполняющий сразу две функции – удерживает яйцо в курице и придаёт ему горизонтальное положение.

Идущему по морю или стоящему на якоре кораблю не позволяет опрокинуться при волнении отрицательный груз-балласт Для сохранения нужного положения, нечто подобное необходимо и яйцу, чтобы его верхушка всё время была горизонтально направлена вправо. Но балласт в него ведь не погрузишь. Стало быть, яйцу нужен своеобразный аккумулятор отрицательной энергии. Им и служит та выемка в яичном белке, которую мы все знаем. Но эта отрицательная сила яйца не должна нарушать энергетическое равновесие в курице. Поэтому яйцо и находится в скорлупе, обладающей свойством диэлектрика. Она является изоляционным слоем между самим яйцом и той средой, в которой оно развивается. Так наша атмосфера защищает Землю от губительных для её живой Природы космических лучей. И скорлупа яйца, и атмосфера Земли имеют наиболее целесообразную обтекаемую овальную форму, ибо и в Природе, и во всём мироздании всё подчинено законам целесообразности.

Земля движется вокруг Солнца слева направо, согласно естественным виткам спирали. Сила движения могла бы свалить её ось вправо, если бы не было никакой противодействующей силы.

Вверху по центру рисунка показана Полночь истинная – Северный географический полюс, через который проходит земная ось. Внизу – Полуденная сторона, юг. Слева и немного ниже Полночи истинной – Полночная матка: Северный магнитный полюс, внизу справа- Полуденная матка постоянства: Южный магнитный полюс. Оба магнитных полюса друг друга уравновешивают, благодаря чему наклон земной оси в движении планеты по своей орбите вокруг Солнца сохраняется постоянным.

На рисунке нет широт и меридианов. Во всём остальном, кроме земной оси и экватора, можно указать на те или иные неточности. Но это и не удивительно. Ведь три тысячи лет тому назад у наших пращуров не было космических приборов. Тем не менее, истинную форму Земли и то, что обуславливает её правильное движение вокруг Солнца, они в принципе изобразили верно. Яйцо курицы, наблюдения за небом и сила логических рассуждений – вот и всё, чем они при этом пользовались. Однако, чтобы логика рассуждений действительно имела силу и приводила к верным выводам, нужно было обладать самыми разносторонними знаниями и в совершенстве владеть искусством мышления. Когда человек говорит «Я думаю», это ещё далеко не значит, что он мыслит. Мышление – высочайшее искусство.

В первые два предвоенные года, занимаясь со мной, Зоран, естественно, не ставил своей задачей научить меня мыслить. Для постижения этого искусства, кроме знаний, нужен также зрелый ум. Я же был ещё ребёнком. Поэтому, используя мой девственный мозг, врождённое свойство памяти и моей биоэнергетики, которых в себе я в общем-то долго не сознавал и сам не мог понять, что это такое, Зоран, образно выражаясь, лишь «накачивал» в меня разнообразную информацию.

В августе 1940 года он уехал к себе на Памир. Немного раньше, чем собирался, так как мою мать, хорошо знавшую идиш, неожиданно для нас решили послать на работу в Богуславскую среднюю еврейскую школу, и вся наше семья переезжала из Мисайловки в Богуслав, куда следовать за нами Зоран не хотел. А ходить к нему в Мисайловку мне, малому, было далеко: три километра городом и семь километров по шоссе Мироновка-Карапиши до села.

Потом война. Моторошное слово – ОККУПАЦИЯ.

... Помню, на деревьях уже желтели листья и в воздухе плыла паутина бабьего лета, когда в один из дней на рассвете немцы с автоматами на груди и полицаи с короткими винтовками за плечами согнали всех жителей Богуслава – всех поголовно, от младенцев, которых матери несли на руках, до дряхлый стариков – на две городские площади: евреев с вещами – на большую базарную, а украинцев без вещей – на гораздо меньшую площадь перед бывшим районным Домом культуры, в котором теперь размещалось какое- то увеселительное заведение «Только для немцев».

Для чего и зачем согнали, никто не знал, но все догадывались, что сегодня должно произойти что-то важное. Такого, чтобы вот так разом подняли на ноги весь город, тем более спозаранку, ещё не случалось. И ещё не видели в Богуславе столько гитлеровцев с нашитыми на левых рукавах орлами и солдат, у которых кроме автоматов, висели на груди похожие на полумесяцы железные бляхи. Они, эти солдаты, вперемежку с полицаями оцепили всю нашу толпу. Мы с матерью оказались крайними. В шаге от нас, повернувшись к нам спиной, стоял в полицейской форме всем в городе известный Тимофей Гаркавенко – скрывшийся от мобилизации райфи- нинспектор, ходивший раньше по Богуславу с пузатым потёртым портфелем. Для меня, да, вероятно, и для всех остальных детей он тогда был дядька как дядька, ничем, кроме своего портфеля и помятой фетровой шляпы, какие в Богуславе встречались редко, особенно не примечательный. Но теперь на нём была чёрная суконная форма, широкий тёмно-коричневый ремень и винтовка. Это меняло человека разительно.

– Тымиш, чуеш, Тымиш, – вполголоса с тревогой говорила ему в спину мать, – що ж воно будэ?

- Замовч! – односложно отвечал он, не оборачиваясь.

Одной рукой прижимая к себе меня, другой – с детства хворую Верочку, мать, шумно вздыхая, некоторое время молчала. Но надолго её терпения не хватало.

- Тымиш, чуеш, Тымиш, ты людина чы нэ людина?!