Георгий Куманев - Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны Страница 19

Под ударами наступавшего агрессора воины Красной Армии попадали в окружение, терпели тяжелые поражения и неудачи. За три недели войны противнику удалось полностью разгромить 28 советских дивизий. Кроме того, более 72 дивизий обоих эшелонов понесли потери в людях и боевой технике от 50 % и выше. Общие потери Красной Армии только в дивизиях, без учета частей усиления и боевого обеспечения, за это время составили около 850 тыс. человек, до 6 тыс. танков, не менее 6,5 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, более 3 тыс. противотанковых орудий, около 12 тыс. минометов, а также около 3,5 тыс. самолетов[81].

Противник потерял около 100 тыс. солдат и офицеров, более 1700 танков и штурмовых орудий и 950 самолетов.

Значительный урон понес к 10 июля и советский Военно-морской флот: 3 эсминца, 1 лидер, 11 подводных лодок, 5 тральщиков, 5 торпедных катеров и ряд других боевых судов и транспортов. За это же время агрессор лишился только 4 минных заградителей, 2 торпедных катеров и 1 «охотника»[82].

И все же расчеты гитлеровского командования на низкую боеспособность Красной Армии не оправдались. Уже в первые дни войны в невероятно тяжелых условиях ее бойцы и командиры оказывали врагу отчаянное и упорное сопротивление. В подтверждение тому можно было бы привести немало документальных свидетельств о стойкости пограничников многих застав, защитников Перемышля, Лиепаи, Брестской крепости, Могилева, о храбрости воинов различных видов и родов войск.

Войска фашистской Германии и ее союзников до этого нигде не встречали такого сопротивления и никогда не несли таких больших потерь.

Вот что отмечал бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментрит:

«Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 %. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против русских».

На 8-й день войны начальник германского Генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности. Теперь это уже недопустимо». «Процент потерь офицерского состава, — отметил он на 15-й день войны, — по отношению к общему количеству потерь выше, чем в прошлых кампаниях»[83].

Генерал Г. Гудериан, тоже известная фигура в военном руководстве вермахта, заметил: «Еще Фридрих Великий сказал о русском солдате, что его нужно два раза застрелить, и потом еще толкнуть, чтобы он, наконец, упал. Он правильно оценил стойкость этого солдата. В 1941 году мы должны были прийти к такому же выводу. С несгибаемой стойкостью удерживали эти солдаты свои позиции».

До середины июля 1941 г. противник терял на советско-германском фронте в среднем 4 тыс. человек в день, во второй половине июля — более 7 тыс., а к концу третьего месяца войны его общие потери превысили 500 тыс. солдат и офицеров. Для сравнения заметим, что до нападения на СССР за весь предшествующий период Второй мировой войны немецко-фашистская армия, завоевавшая почти всю Европу, потеряла только около 300 тыс. человек.

Красная Армия усиливала сопротивление врагу, нанося ему все более чувствительные удары. Однако остановить агрессора в приграничной зоне не удалось. Немецко-фашистские войска продолжали развивать наступление в глубь территории СССР. Над Советским Союзом нависла смертельная угроза.

И тогда, в те горькие и страшные месяцы лета сорок первого, и сейчас, спустя 70 лет со дня начала войны, многие задают вопрос: каковы причины того чрезвычайно тяжелого и опасного положения, в котором оказалось Советское государство, какие факторы повлияли на крупные поражения Красной Армии в первые недели войны?

В исторической литературе, опубликованной в стране и за рубежом, имеется немало работ, содержащих различные ответы на этот вопрос. Обычно ссылаются на огромный военно-экономический потенциал фашистского рейха, который к июню 1941 г. опирался на ресурсы почти всей порабощенной им Европы. Внимание читателей обращается и на тот факт, что немецко-фашистская армия имела двухлетний опыт войны, была хорошо обученной и оснащенной по последнему слову техники. Неудачи Красной Армии объясняются также довоенными репрессиями в отношении военных кадров, ошибочной оценкой Сталиным и его ближайшим окружением военно-стратегической обстановки, неправильным определением времени нападения и направления главного удара агрессора, нашей недостаточной подготовленностью к войне в экономическом плане, слишком краткими рамками мирного времени, не позволившими выполнить все намеченные планы, и т. д.

Из факторов, имевших тяжелые последствия в первые месяцы вооруженного противоборства советского народа, остановимся на проблеме внезапности фашистской агрессии и на степени вины в этом И. В. Сталина.

Необходимо сразу же отметить, что в ряде публикаций появились утверждения, что никакой внезапности вражеского нападения на СССР и не было, что это, мол, издержки историографии «застойного периода» и всех предшествующих ему предвоенных лет.

На чем же основываются подобные «новые подходы»? Оказывается, на том, что весь советский народ, разведывательные органы и сам Сталин знали, что угроза велика, что рано или поздно Германия совершит вооруженную агрессию против Советского Союза. А поэтому, мол, всякая внезапность нападения со стороны противника исключалась.

Однако такая аргументация не выдерживает критики. При этом совершенно не учитываются такие понятия, как стратегическая и оперативно-тактическая внезапность начала боевых действий.

И главным доказательством этого утверждения является тот факт, что именно Сталин в своей речи по радио 3 июля 1941 г. указал на неожиданное и вероломное нападение фашистской Германии, назвав это одной из главных причин наших крупных неудач в начале войны.

На основе привлечения ряда документальных источников, а также важных свидетельств, полученных нами в свое время из состоявшихся встреч и бесед с А. И. Микояном, В. М. Молотовым, Л. М. Кагановичем, П. К. Пономаренко, маршалами Г. К. Жуковым, А. М. Василевским, С. К. Тимошенко, И. Х. Баграмяном, К. К. Рокоссовским, наркомом ВМФ адмиралом Н. Г. Кузнецовым, управляющим делами СНК СССР военных лет Я. Е. Чадаевым и другими[84] попытаемся представить, какова была в действительности позиция Сталина в отношении внезапной агрессии против СССР в 1941 г. и как Сталин отреагировал на первые крупные поражения и неудачи советских войск?

Весной и в начале лета 1941 г. многие данные подтверждали тот факт, что фашистская Германия форсированно готовится к походу на Восток и война стоит уже буквально у нашего порога.

С самого начала 1941 г. существенно возросли переброски немецких войск и боевой техники в районы западной границы Советского Союза. С 25 мая германское командование стало перебрасывать сюда по максимальному военному графику до 100 эшелонов в сутки.

Согласно советским разведывательным сводкам, Германия на 1 февраля 1941 г. имела у наших западных границ 66 дивизий, на 20 апреля — 84–89, а на 1 июня уже 120–122 дивизии, в том числе 14 танковых и 13 моторизованных[85]. Резко участились нарушения советской границы. Наши пограничники только с 1 января по 10 июня 1941 г. задержали 2080 нарушителей, из них было выявлено 183 германских агента[86]. За первую половину 1941 г. германские самолеты 324 раза безнаказанно вторгались в воздушное пространство СССР, производя разведку и аэрофотосъемку. Причем в ряде случаев они пролетали над советской территорией до 100 и более километров. Однако было строжайшее указание свыше — огня по ним не открывать.

Еще 29 марта 1940 г. возглавлявший НКВД Берия с санкции Сталина направил директиву пограничным войскам западных округов, в которой говорилось: «При нарушении советско-германской границы самолетами или воздухоплавательными аппаратами огня не открывать, ограничиваясь составлением акта о нарушении государственной границы». В апреле 1940 г. подобные указания получили войска прикрытия западных военных округов, а в марте 1941 г. — Краснознаменный Балтийский флот.

Не менее поразительный факт: незадолго до войны по просьбе германской стороны на обширную территорию западной части СССР были допущены так называемые поисковые группы по розыску немецких захоронений времен Первой мировой войны. Можно легко догадаться, чем они занимались на самом деле. После капитуляции фашистской Германии на допросе фельдмаршал В. Кейтель на вопрос советского следователя, какие, по его мнению, главные заслуги немецкой разведки перед войной, ответил: «Самым положительным было то, что немецкая разведка дала полную и точную картину расположения всех советских войск перед началом военных действий во всех пограничных округах».