Армен Гаспарян - Тайна личности Ленина. Спаситель народа или разрушитель империи? Страница 19

Параллельно он участвовал в многочисленных конференциях европейских социал-демократов, организовывал транспорт нелегальной литературы из-за границы в Россию… Не спрашивайте меня, как у него на все это хватало времени. Я этого никогда не понимал и не понимаю. Проще процитировать самого Ленина: «Ох, эти «делишки», подобия дел, суррогаты дел, помеха делу, как я ненавижу суетню, хлопотню, делишки и как я с ними неразрывно и навсегда связан! Вообще я люблю свою профессию, а теперь я часто ее почти ненавижу».

И вот на фоне этого Ленин получает известие о крахе русского самодержавия. Наступает момент полной концентрации сил. Владимир Ильич понимает: необходимо возвращаться на Родину.

Там теперь происходят процессы, приближающие дело всей его жизни – пролетарскую революцию. Теоретический задел давно готов, а статьи по текущему моменту в эмиграции создавать невозможно. Новости приходят с некоторым опозданием, а в России все стремительно меняется чуть ли не ежедневно. Стихия во всей красе.

Но как возвращаться? В Европе идет война. Фактически есть только один путь. Но он весьма тернист: из Швейцарии во Францию, оттуда в Англию, потом в Голландию, дальше в Швецию и уже оттуда в Петроград. Шенгена тогда не наблюдалось даже в самых смелых прогнозах многочисленных европейских мечтателей. Значит – во все страны необходимо получать визы. А среди политических эмигрантов ходит неприятный слух: русские посольства рассылают список лиц, ведущих мирную агитацию. Разумеется, в нем почетное место занимают Ленин и его соратники. Всем этим людям воспрещается въезд в страны Антанты.

Какого-то очевидного решения проблемы не существует. Проходят дни, но ситуация менее безрадостной не становится. Точнее всех ее через несколько лет опишет Крупская: «Сон пропал у Ильича с того момента, когда пришли вести о революции… По ночам строились самые невероятные планы. Можно перелететь на аэроплане. Но об этом можно было думать только в ночном полубреду. Стоило это сказать вслух, как ясно становилась неосуществимость, нереальность этого плана».

О том, как именно Ленину и его соратникам удалось вернуться в Россию, я подробно рассказал в книге «Крах великой империи». Интересующихся к ней и отсылаю. А пока – давайте посмотрим, как прошли первые дни лидера большевиков на родине. Третьего апреля 1917 года по старому стилю поезд прибыл на перрон Финляндского вокзала Петрограда. Торжественный и невероятно трогательный миг. А дальше – внимание: войска берут «на караул», народная милиция восторженно встречает Ленина. Так об этом писали все столичные газеты, а не только большевистская «Правда», как многие, вероятно, сразу подумали.

Я не случайно попросил вас сфокусироваться на этом моменте. Есть очень популярный нынче миф, рожденный кем-то из многочисленных либеральных публицистов. В кратком изложении он звучит так: вся Российская империя уже тогда необычайно ненавидела Ленина, солдаты презрительно смотрели ему в глаза, а женщины норовили плюнуть. Хорошо если на спину. А так – мечтали попасть в лицо. Установить авторство этого вздорного утверждения теперь уже невозможно. Подозреваю, что за основу взята эмигрантская мифология (ей в 1990-е годы доверяли, как Библии, многие упорно продолжают делать это и теперь), к которой добавились собственные малограмотные утверждения. Так вот: люди, повторяющие этот бред, расписываются в своем абсолютном незнании истории родной страны. Реалии были совершенно иными.

Ленина встречала многотысячная толпа. От восторженных криков «ура» содрогалась площадь Финляндского вокзала. Ему помогают подняться на броневик. Есть знаменитая скульптура, запечатлевшая этот исторический миг. На голове у Ленина – пролетарская кепка. На самом деле в тот день он выглядел более буржуазно: в котелке и с букетом цветов. Он начинает говорить, буквально наэлектризовав толпу за пять минут. Собственно, ничего особенного в ленинских словах не было. Он приветствовал русский пролетариат, сумевший совершить революцию. Другой вопрос – как он это все говорил.

Еще в эмиграции перед Лениным встал закономерный вопрос: а что дальше? Монархия пала, Россия стала республикой. Но закончится ли революция этим или будут создаваться предпосылки для перехода к диктатуре пролетариата? В теории все просто. А как на практике? Нужно учитывать, что в процессе участвуют миллионы людей и далеко не все из них разделяют революционные принципы. Не может ли получиться так, что общество постепенно начнет откат к правым позициям? И ведь нельзя сбрасывать со счетов противников большевиков.

После долгих размышлений Ленин пришел к абсолютно правильному выводу, хотя и не очевидному тогда подавляющему большинству: февраль – это только начало великой русской революции. Будет и то продолжение, которому он посвятил всю жизнь.

Проследить логические построения лидера большевиков достаточно просто. Те партии, которые выдвинули своих представителей во Временное правительство, были не способны сдержать бушующую народную стихию, которую сами же и создали. Для этого их лидеры не обладали ни твердостью при принятии решений, ни жесткостью при их воплощении в жизнь. А значит, страна рискует погрузиться в перманентную анархию. Не допустить подобного развития событий может только партия нового типа. Российская социал-демократическая рабочая партия. РСДРП(б).

Четвертого апреля 1917 года. Еще одна важнейшая дата в истории русской революции. Ее стоит запомнить. Ленин выступает перед членами своей партии. На повестке дня только один вопрос: как действовать дальше? Это те самые знаменитые «Апрельские тезисы». И с ними связана весьма любопытная история. Новые предложения вождя показались его соратникам слишком радикальными. Именно поэтому опубликованы тезисы были только спустя три дня, 7 апреля. К этому моменту Ленин уже вошел в редколлегию газеты «Правда».

Что же смущало большевиков, для которых политический радикализм в принципе был привычен и естественен?

В вопросе отношения к войне члены партии в целом были согласны со своим вождем. Первая мировая как была империалистической, так ею и оставалась, а значит, необходимо превратить ее в войну гражданскую против угнетателей рабочих и крестьян. А вот в вопросе о правительстве единства не наблюдалось. Ленина поддерживали только трое: Шляпников, Молотов и Залуцкий. Остальные стояли скорее на позиции меньшевиков и эсеров. Только после возвращения в столицу Сталина, Каменева и Муранова в партии удалось навести порядок.

Разумеется, ленинские предложения вызвали вал критики – и не только от конкурентов. Бывший на тот момент членом Центрального комитета Российской социал-демократической рабочей партии И. П. Гольденберг заявил: «То, что мы сейчас выслушали, есть очевидная и недвусмысленная декларация анархизма. Ленин, марксист, вождь… социал-демократической партии, умер. Ленин-анархист родился». Он жестоко ошибся. Не было никого более далекого от анархизма, чем лидер большевиков. И уже через год в этом сможет убедиться вся страна.

Ленин внимательно выслушал своих соратников по партии. Для него стали неожиданностью настроения некоторых большевиков. О чем говорить, если Каменев считает, что нет никакой надежды прервать империалистическую войну? Похожей позиции придерживался в те дни и Сталин. Он считал, что русская революция уже победила.

Искусство политика в том и заключается, чтобы уметь переломить обстоятельства. Ленин владел им блестяще. Его тогдашнее выступление перед сподвижниками – классика политической мысли: «Вы, товарищи, относитесь доверчиво к правительству. Если так, нам не по пути. Пусть лучше останусь в меньшинстве. Один Либкнехт стоит 110 оборонцев типа Стеклова и Чхеидзе. Если вы сочувствуете Либкнехту и протянете хоть палец оборонцам – это будет измена международному социализму».

Остановитесь на мгновение. Прочтите это короткое выступление еще раз. Обратите внимание: ни одного лишнего слова, ни единого дополнительного смысла. Каждое предложение – как удар хлыста. Сравните с постоянным словоблудием Керенского или Милюкова – и поймете, почему в итоге, кроме этой партии, никто больше прийти к власти не мог. Даже не так: никто, кроме Ленина и его партии. Потому что своим выступлением он за поразительно короткое время не только изменил точку зрения старых соратников (а каждый из них прошел ссылки и тюрьмы за свои убеждения), но и привлек к себе новых. Еще раз повторяю: это был политик с большой буквы.

А вот для другого серьезного политика та ситуация едва не обернулась личным крахом. Речь идет об Иосифе Виссарионовиче. Уже в 1920-х годах было крайне вредно находиться в оппозиции ленинской точке зрения. А будущий великий кормчий в истории с «Апрельскими тезисами» изволил колебаться, пусть и недолго. Троцкий потом будет говорить, что Сталин изменил свою точку зрения и одним из первых примкнул к «Тезисам», проанализировав расстановку сил в партии, а вовсе не из-за собственных убеждений. Впрочем, это не столь важно. Главное в том, что единство в партии было восстановлено. Причем оперативно и в самый необходимый момент.