Марина Сванидзе - Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953 Страница 19

Уже через год после этого Лысенко выступает в Ленинграде на огромном Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству. На этом съезде председательствует Вавилов. С большой речью на открытии выступает Киров. Лысенко в своем докладе в этой аудитории заявляет, что он пришел к революционной идее, которая произведет переворот во всем сельском хозяйстве. Суть в том, что, если подержать семена озимой пшеницы на холоде, их можно сеять весной как яровые. Лысенко утверждает: все доказано, можно переходить к практике. В "Ленинградской правде" в репортаже со съезда имя Лысенко не упоминается. Зато через три месяца центральная пресса пишет. "Колхозник артели "Большевистский труд" на Полтавщине Денис Никанорович Лысенко (отец Трофима Лысенко) высеял весной два мешка озимой пшеницы, закопанной в снег на всю зиму, и будто бы собрал невиданный ранее урожай".

Поговаривали, что Денис Никанорович закапывал зерно не в целях эксперимента, а в надежде укрыть его во время раскулачивания. Но это вроде как уже не важно. Летом, 21 июля 1929 года, еще до сбора урожая, об успехах колхозника пишет "Правда". Потом статьи в газете "Экономическая жизнь". Через два месяца в "Правде" о том же — статья наркома земледелия Украины Шлихгера. Нарком пишет:

"Соседи, узнав, что старик Лысенко посеял в мае озимую пшеницу, решили, что он сошел с ума — "задурiв старий". Но молва о "чудесном посеве" росла по мере роста озимых". Кроме того, из текстов всех статей получалось, что, может быть, специальное зерно привез отцу его сын Трофим. Лысенко, по дороге на съезд генетиков в Ленинград. Или сын-ученый велел отцу морозить зерно. А кроме того, писали, что старик Лысенко со снопиком пшеницы, выращенной благодаря сыну, приезжал в Наркомат земледелия. Нарком земледелия прямо пишет: "Открытие агронома Лысенко превращает озимые культуры в яровые". Слово "открытие" в научном лексиконе предполагает длительное подтверждение в ходе эксперимента. Но поспешность наркома земледелия Украины в 1929 году можно понять. Украина после начала коллективизации напрочь лишена хлеба. Наркому хочется чуда. А тут старик Лысенко со своим сыном и фантастическими цифрами урожая. Ученые относятся к разговорам о лысенковском открытии уважительно, но осторожно. Мол, и раньше было известно о холодной обработке зерна, но внедрять это в широких масштабах преждевременно. Началась было дискуссия в "Сельскохозяйственной газете". Конец ей положила статья 19 ноября 1929 года под броским заголовком "Яровизация озимых — новое завоевание в борьбе за урожай. Опыты Лысенко вплотную подводят нас к решению зерновой проблемы". Очевидно, что такова официальная точка зрения.

То, что открытие Лысенко не приносит плодов, никого не смущает.

В конце 1929 года под Лысенко создают большую лабораторию в Одесском институте селекции и генетики. Именно здесь Лысенко заявляет: новому селу нужна новая наука, и он ее создаст. Это 1930 год. Самый разгар коллективизации. Полный слом всего, что было раньше в деревне, неразбериха. В этой неразберихе Лысенко призывает сеять озимую пшеницу весной. Он сочиняет нехитрую анкету, рассылает ее по колхозам, чтобы несчастные деревенские жители отслеживали собственную работу. Полным ходом идет раскулачивание, загон людей в колхозы, а тут эти анкеты. Их заполняют случайными цифрами. Цифры ничего не отражают. Партийные органы прессуют. В газетах появляются лозунги: "Дадим по рукам антияровизаторам. Враг у стен амбара". В каждой колхозной анкете цифры преувеличены "немножко". Общий обман гигантский. На Лысенко обращает благосклонное внимание нарком земледелия СССР Яковлев.

В 1937 году в статье "Мой путь в науку" в газете "Правда" Лысенко честно напишет: "Имея способности и желание, в нашей стране легко стать ученым. Сама советская жизнь заставляет становиться а той или иной степени ученым. У нас очень трудно и даже невозможно провести резкую, непереходимую грань между учеными и неучеными".

Главный лысенковский принцип: выдвинуть фантастическую идею и, не дожидаясь ее реализации, вовремя вытеснить ее другой, еще более фантастической и потрясающей воображение. Скажем, можно увеличить урожайность всех без исключения сортов, если перемешать наследственные задатки растений. Это очень просто. Нужно только, чтобы все колхозники взяли в руки пинцеты, обрывали чешуйки на цветках, удаляли пыльники, то есть кастрировали растения и давали им оплодотворяться пыльцой, носящейся в воздухе. Колхозников начали учить. Они были не в курсе, портятся или обновляются семена от их действий. Но колхозникам записывают трудодни за работу, и они ползают на коленках по полям. Лысенко выпускает собственный журнал "Яровизация". Он публикует письма-отчеты колхозников. "Недавно прошли 4-дневные курсы по селекции. Приехав домой, я подготовила себе 5 женщин. Прокастрировали мы 3400 колосьев и каждый обозначали ленточкой и флажком с фамилией. Председатель колхоза привел фотографа, который сфотографировал нас за работой". Подпись: Анна Михайловна Ткач, зав. Хатой-лабораторией.

Председатель Криворожского горсовета Чебукин шлет телеграмму Лысенко: "Кастрировано 129 тысяч колосьев яровой". Лысенко рапортует в ЦК и Наркомзем, обещает громадную эффективность. Через год результатов нет. Лысенко пишет: "Узким местом стало наличие пинцетов. Спрос на пинцеты в СССР возрос в десятки раз. Промышленность должна удовлетворить спрос на пинцеты". Пока не хватает пинцетов, решили работать ножницами. На сессии ВАСХНИЛ в 1936 году Лысенко говорит: "Нам потребуется для этого дела 500 тысяч ножниц. И необходимо подготовить 500 тысяч колхозников". Но ножниц тоже нет. Возвращаются к пинцетам. В газетах печатаются советы колхозным кузнецам, как самим изготовлять пинцеты. Лысенко уже заявляет. "Нам потребуется 800 тысяч пинцетов и 800 тысяч колхозников".

Кроме того, пшеницу легко можно превратить в овес, овес в овсюг, граб в лещину, сосну в ель, ель в сосну, а из яиц пеночки может вылупиться кукушка.

Авантюрный, не отработанный ни наукой, ни крестьянской практикой оэеф пасивых (извините, посев озимых), так же как и посадка картошки в середине лета, внедряется повсеместно правительственными постановлениями. Перепорчены основные сорта зерновых культур, что на много лет вперед снижает их урожайность. И это при том, что после раскулачивания сортового зерна в стране и так почти нет. Эта вакханалия в деревне была бы невозможна, если бы не раскулачивание. Опытные, практичные, ответственные за свое хозяйство крестьяне остановили бы безумие. Теперь их нет. Они сосланы вместе с потомством, и землю некому защищать.

Был и второй фактор, который обеспечил востребованность Лысенко. Голод 1931–1933 годов, карточки 1934-го, новая волна голода в 1936-м делает лысенковские обещания хлеба и картошки психотерапией для населения. Власть в целях самозащиты раскручивает этого народного академика.

Трофим Лысенко на всю жизнь сохранит презрение к образованию, к книге. Он никогда не сдает никаких экзаменов, положенных для получения научной степени, принципиально не пишет ни кандидатской, ни докторской диссертаций.

В конце 50-х годов он будет хвалиться, что на него работает большой штат переводчиков, и при этом приговаривает: "Только на труда этих бусурман коситься нечего. Своим умом до всего надо доходить и пореже на авторитеты полагаться, в особенности на западные, а то не ровен час и не туда заведут". Но необразованность Лысенко никогда не мешает ему понимать, чувствовать логику советской системы.

Академик Лысенко

В 1935 году Лысенко выходит на трибуну в Кремле на встрече Сталина с ударниками сельского хозяйства. "Товарищи, — говорит Лысенко, — вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхозной жизни. Не менее закляты они и для науки. Немало пришлось кровушки попортить во всяческих спорах с так называемыми "учеными".

И в ученом мире, и не в ученом, а классовый враг — всегда враг". Зал разражается аплодисментами, хотя Лысенко делает публичный донос на своих коллег. Лысенко продолжает: "Многие ученые говорили, что колхозники не могут заниматься генетикой, потому что для этого надо закончить институт. Но это не так. На основе единственно научной методологии, единственно научного руководства, которому нас ежедневно учит товарищ Сталин, это дело вытягивается колхозами". Лысенко заканчивает: "Я уверен, что плохо изложил вопросы по генетике. Я не оратор, я только яровизатор".

Сталин встал с места и крикнул: "Браво, товарищ Лысенко, браво!"

Трофим Лысенко — наследник Григория Распутина. По дикости, по безответственности, по размаху. Он так же, как Распутин, эксплуатирует свое простонародное происхождение. И так же производит гипнотическое действие на власть. Разница в одном: Распутина российское общество отторгало. Советское общество принимает Лысенко на ура. Лично Сталина Лысенко вряд ли мог обмануть. Сталинское театральное "браво" — это оценка Лысенко как артиста, народного артиста. Лысенко обещает чудеса. В стране воинствующего атеизма люди в эти чудеса верят. Это хорошо. Ожидание чудес заменяет еду.