Светлана Абрамова - Африка: четыре столетия работорговли Страница 19

В указанных источниках есть сведения и по другим годам. Они также показывают, что в Ливерпуле было не так уж много крупных работорговцев. Большинство отправляли один-три невольничьих корабля и на этом кончали свою деятельность работорговца. Почему так получалось? Одни, выиграв раз, боялись рисковать — работорговля, больше чем какая-либо другая торговля, была, употребляя определение тех лет, лотереей, и притом лотереей очень жестокой. Некоторые предприниматели уходили из работорговли, не выдержав ее жестокости. Да, один удачный рейс мог сделать человека богатым после двух неудачных, но надо было иметь возможность сделать все эти три рейса. Занятие работорговлей предполагало наличие определенного капитала, иначе разорение здесь было более возможно, чем в других отраслях торговли. Очень многое зависело от капитана корабля: подбор команды, груза товаров для обмена, знание Африки и африканцев, человечность в нечеловечески жестоких условиях «среднего перехода» — пути невольничьего корабля через Атлантический океан.

Знаменитый ливерпульский капитан X. Крау сделал около 20 рейсов за рабами, ему же был доверен последний официальный невольничий корабль «Прекрасная Амелия» [741. Четкая организация, неукоснительная дисциплина, сознание того, что он везет дорогой, очень хрупкий товар приводили к тому, что у него за время «среднего перехода» умирали единицы. Несколько раз Крау пришел в Вест-Индию, не потеряв ни одного невольника. Его знали африканские работорговцы как честного человека, не обманывающего при покупке невольников. Трудностей с покупкой невольников у Крау никогда не было. Но таких, как он, в работорговле были единицы.

Всего из Ливерпуля в Африку было сделано более 5 тыс. невольничьих рейсов [188, с. 60]. Это означает, что Ливерпулю в течение XVIII в. — не всего столетия, а лишь в те годы, когда была развита работорговля, — принадлежало свыше четырех тысяч крупных невольничьих кораблей. Подчеркиваем, крупных, ибо сведения сохранились, как правило, лишь о больших кораблях. Так, Гомер Вильямс, автор одного из лучших исследований работорговли Ливерпуля, вносил в свои таблицы суда, принадлежавшие только тем торговым домам, которые в течение года вывозили из Африки более тысячи невольников. Авторы исследований истории Ливерпуля XVIII в. неоднократно указывали, что в работорговле были заняты многие небольшие суда, тем не менее приведенные таблицы показывают, что такие корабли почти не принимались ими во внимание при определении объема работорговли Ливерпуля. Это неоднократно подчеркивали авторы книги о Ливерпуле XVIII и XIX в.

Кроме того, среди купцов Ливерпуля — с самого начала работорговли — были такие, которые, официально занимаясь не перевозкой невольников, а торговлей европейскими товарами с. Африкой и Вест-Индией и африканскими с Вест-Индией и Европой, «приторговывали» рабами, зная, что от продажи африканцев в Вест-Индии они обязательно получат высокую прибыль. В таблицах объема работорговли Ливерпуля нет сведений о судах, которые везли из Африки в Вест-Индию африканские товары и невольников. Не исключено, что сведения об этих невольниках нигде не фиксировались. Лишь специальные невольничьи корабли привлекали внимание исследователей.

Одним из крупных купцов в Ливерпуле был Дэвид Таохи [13, 380, Tno]. В указателе деловых людей Ливерпуля за 1781 г. он значится просто как купец. Однако сохранившиеся документы за 1767 г. показывают, что корабли, принадлежавшие ему, регулярно перевозили невольников в Вест-Индию. Не афишировал свои занятия работорговлей богатый купец Ливерпуля Томас Лийлэнд. Его корабли перевозили соль, вино, свечи, гончарные изделия, цитрусовые, зерно, сахар, фрукты, кожи и другие товары. Он торговал с Ирландией в середине 70-х годов XVIII в., занимался закупками запасов провианта дли военных британских кораблей в конце 70-х годов. В середине 80-х годов он перевозит оливковое масло, его корабли торгуют даже с Перу, и, наконец, он включается в работорговлю, где его ждала большая удача. В первые годы XIX в. он вкладывает свои капиталы в банковское дело, которое в течение всего века приносило его потомкам немалые доходы. Т. Лийлэнд трижды избирался мэром Ливерпуля. В архиве Ливерпуля хранятся документы о предпринимательской деятельности Лийлэнда, в частности судовые документы его невольничьих кораблей, и в том числе документы «Лотереи», которая плавала за рабами в тот год, когда Т. Лийлэнда впервые избрали мэром. Томас Лийлэнд умер в 1827 г., оставив наследникам состояние в 600 тыс. ф. ст. [3, 387 MD59].

Ливерпульские купцы вели также прямую торговлю с Вест-Индией и континентальными колониями Северной Америки. Количество судов по обслуживанию торговли в Вест-Индии превышало число невольничьих кораблей примерно в три раза. Тысячи ливерпульских кораблей были в течение 70 лет заняты обслуживанием отраслей хозяйства, непосредственно связанных с работорговлей и зависящих от нее.

На верфях Ливерпуля строились корабли различного типа: одни предназначались исключительно для работорговли, другие — для торговли с колониями. Тысячи и тысячи матросов и ремесленников были заняты обслуживанием ливерпульского порта, выделывали специальные товары для работорговцев: цепи, ошейники и др. В городе работало восемь рафинадных заводов. Некоторые из них принадлежали работорговцам.

За вторую половину XVIII в. Ливерпуль очень изменился. Появилось много новых каменных домов, часть которых сохранилась до сегодняшнего дня. Расширялась и была выложена камнем набережная р. Мереей. Около причалов протянулись большие склады, были построены и облицованы камнем доки; откуда воду можно было отвести обратно в Мереей так, что корабли для ремонта оставались на грунте.

Несколько неожиданным последствием работорговли для Ливерпуля оказалось развитие некоторых отраслей медицины [295]. Так, был создан Институт для лечения слепоты и других глазных болезней. Основателем его явился некий Эдуард Раштон, почти полностью потерявший зрение во время службы на невольничьем корабле: одной из самых распространенных болезней во время «среднего перехода» была офтальмия, которая не щадила ни рабов, ни работорговцев. Оказывалась помощь бывшим матросам невольничьих кораблей, пострадавшим и от других болезней во время экспедиции в Африку и американские колонии. Шли многолетние разговоры об открытии в Ливерпуле школы тропической медицины, где изучались бы тропические болезни, происхождение которых было в то время неясно и лечить которые не умели. Но подобное учреждение появилось в городе лишь спустя много лет после запрещения работорговли.

Парламентскими актами 1788 и 1799 гг. об улучшении условий при перевозке рабов на невольничьих кораблях определялось, что каждый такой корабль должен отныне иметь врача, который будет отвечать за здоровье рабов во время «среднего перехода» и составлять для колониальных властей отчет о причинах смерти каждого невольника. Врачам устанавливалось довольно высокое жалованье. В денежном отношении оно нередко было выше капитанского, но, по сравнению с капитаном, врач имел несравненно меньшую долю выплаты от продажи невольников. До этого времени многие невольничьи корабли обходились вообще без врачей, довольствуясь медицинскими познаниями капитана. Врачей, подобных Александру Фолконбриджу, получившему широкую известность после выхода своей книги, были единицы [79].

Для выполнения требований парламента в Лондоне была открыта школа подготовки врачей для службы на невольничьих кораблях. Через год подобная школа была открыта в Ливерпуле, где потребность в таких врачах была особенно велика, а затем в Эдинбурге. Неизвестно, какие предметы преподавались в этих школах, какой объем знаний требовался от учеников. Сохранился текст удостоверения об окончании лишь эдинбургского училища. Он гласит: «Мы, экзаменаторы королевского хирургического колледжа в Эдинбурге, удостоверяем, что, согласно требованиям Акта парламента, принятого в двадцать девятый год царствования его величества, об урегулировании африканской торговли, мы проэкзаменовали мистера… в его знаниях в медицине, хирургии и анатомии и нашли его квалификацию достаточной для того, чтобы он исполнял должность врача на корабле, занятом в африканской торговле» [295, с. 7].

Есть сведения, что с 1789 по 1807 г. — до запрещения работорговли — в школе Ливерпуля 634 человека сдавали выпускные экзамены, знания 151 из них были признаны неудовлетворительными, и они не получили свидетельства об окончании школы. Современники утверждали, что в Ливерпуле были самые высокие требования к будущим врачам и что в любой другой школе эти 151 человек без всяких затруднений получили бы дипломы. Этим утверждениям можно верить, принимая во внимание, какие преподаватели были в Ливерпульской докторской школе. Там преподавали широко известные врачи города, среди которых особенно выделялись Джемс Карри и Генри Парк. Оба были широко образованными людьми с передовыми для того времени взглядами. Карри, шотландец по происхождению, был известен как филантроп, один из немногих в Ливерпуле аболиционистов, автор первой биографии Р. Бернса и один из лучших врачей города. Генри Парк — один из первых в Англии начал применять хирургию в ортопедии, много сил отдал работе с пленными французами, добиваясь увеличения снабжения их продовольствием и улучшения их санитарных условий. Как хирург он был известен далеко за пределами Ливерпуля.