Карл Ботмер - С графом Мирбахом в Москве Страница 19

79. И. З. Штейнберг. Почему мы против Брестского мира. Изд. "Революционный социализм", М., 1918, с. 26, 27.

80. Б. Камков. Две тактики. Изд. "Революционный социализм", М., 1918, с. 27-28.

81. Штейнберг, указ. соч., с. 15.

82. Там же, с. 24-25.

83. Там же, с. 27.

84. Б. Камков, указ. соч., с. 28-29.

85. Штейнберг, указ. соч., с. 12.

86. Измайлович, указ. соч., с. 13.

87. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 194.

88. Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства, с. 15-16.

89. Троцкий. О Ленине, с. 88-89.

90. Деятельность ЦК партии в документах, с. 142.

91. Протоколы заседаний ЦК от 6 и 10 мая не обнаружены (там же, с. 141; В. В. Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП(б)-РКП(б) в 1917-1918 годах. М., 1974, с. 268).

92. Ленин. ПСС, т. 36, с. 322-326, 608; Деятельность ЦК партии в документах, с. 142.

93. Аникеев, указ. соч., с. 271; Деятельность ЦК партии в документах, с. 155, прим. 8.

94. Деятельность ЦК партии в документах, с. 146-148.

95. Там же.

96. Там же, с. 140.

97. Аникеев, указ. соч., с. 263.

98. Там же.

99. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 199-200.

100. Донесение Рицлера от 4 июня 1918 г. -- в кн. Б. И. Николаевский. Тайные страницы истории. Изд. Гуманитарной литературы, М., 1995, с. 384-386.

101. Документы германского посла в Москве Мирбаха, с. 125.

102. АИГН, 18/1. Протокольная запись доклада по внешней политике на конференции [кадетов в Екатеринодаре?] 14 мая 1918 г. [Без автора].

103. Донесение Рицлера от 4 июня 1918 г.

104. Ленин. ПСС, т. 36, с. 483-486.

105. Там же, с. 493, 495, 497.

106. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 63.

107. Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, с. 171.

108. Вацетис. Июльское восстание в Москве 6 и 7 июля, с. 24, 25.

Карл фон БОТМЕР

ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ

19 апреля [1918 г.].

Около полуночи наш поезд специального назначения отошел от станции "Зоологический сад". Несколько недель подготовки и ожидания в Берлине дали неожиданную, но желанную передышку. Переговоры с русским правительством об установлении дипломатических отношений постоянно отодвигали отъезд. Поначалу не было даже ясно, едем ли мы в Петербург или в Москву. Решение в пользу Москвы мне было больше по душе, ведь именно там сердце России. Столица же на Неве мало чем должна отличаться от других крупных европейских городов.

К отъезду на вокзале собралось пестрое общество. Для меня почти все незнакомые лица. Дипломатическая миссия Германии, турецкая дипломатическая миссия с офицерами по делам о военнопленных, Главная комиссия военного министерства по обмену и попечению о военнопленных под руководством капитана Милеки, поверенный военного министра майор Геннинг*, с которым мы вместе провели годы в военной академии и генеральном штабе. Все эти службы включали многочисленный конторский персонал, в большинстве своем, из офицеров и рядового состава. Здесь я впервые познакомился с шефом нашей миссии, графом Мирбахом1. Уже первое впечатление подсказывало, что для представления Германии в сложнейших для нее условиях был выбран человек незаурядных способностей.

Долгая стоянка в Кутно, затем - поля сражений осени 1914 г. и зимы 1914-15 гг. В памяти оживали воспоминания. С трудом был тогда 9-й армией остановлен натиск русской военной машины; для окончательной победы потребовалось еще три с половиной года2. Я не смел и мечтать, что однажды для меня еще до заключения всеобщего мира найдется применение в столице нашего восточного врага. С радостью был встречен мною приказ, согласно которому я отзывался из командования Бем-Эрмолли в восточной части Галиции с назначением представителем Верховного главнокомандования сухопутных войск при германской миссии и смешанных комиссиях и полномочным представителем начальника полевого управления железных дорог для обеспечения обмена военнопленными. Передо мной открывалась перспектива интересной, богатой впечатлениями работы. Меня обрадовала возможность на месте ознакомиться с коммунистическим государством, известным мне до сих пор по его обращениям по радио "Всем, всем, всем...", сообщениям газет и собственным моим беглым наблюдениям в Западной Украине, страной, представлявшейся дикой, но интересной, загадочной и устрашающей.

20 апреля.

Восьмичасовая остановка в Брест-Литовске. Обед у главнокомандующего Восточным фронтом принца Леопольда Баварского. Разговоры о русских, их позиции на мирных переговорах.

21 апреля.

Барановичи - переход на русские железнодорожные пути. Поезд, присланный из Москвы, весьма приличный. Даже с двумя салон-вагонами для глав миссий. Вагон-ресторан без посуды и обслуживания, довольно запущенный. Благодаря пианино он быстро стал излюбленным местом развлечений для нижних штабных чинов. Мой славный и надежный денщик, солдат ландвера Шмидт, со дня отъезда изменился до неузнаваемости: теперь он носил выданную ему гражданскую одежду, исчезла борода, давшая ему из-за сходства с нашим фельдмаршалом кличку "Гинденбург"3. Не явился ли этот шаг отказа от предмета его постоянной гордости следствием моего сделанного в шутку несколько дней назад замечания, что в Москве его могут принять за Гинденбурга и отнестись с недоверием?

22 апреля.

Товарная станция в Орше - последний пункт на территории, находящейся в руках Германии. И, наконец, после более чем трехдневного пути - пассажирский вокзал Орша на территории советской республики. Наш поезд тут же был взят под усиленную охрану латышских красных стрелков, присланных сюда Москвой. У каждой двери проходных вагонов поставлен часовой. Они производят весьма неплохое впечатление. В этом нет ничего удивительного - они относятся к отборным войскам. Наблюдая за происходящим на перронах, необходимость в такой охране нельзя считать излишней. После того как продвижение наших войск было остановлено, в Оршу со всех концов России стекаются все, кто стремится попасть в Польшу, Литву, Белоруссию и Германию.

Здесь возникли целые поселки из наспех сколоченных сараев и дощатых палаток, где в ожидании возможности перехода на другую сторону через цепь постов скопилось множество народа - представителей всех национальностей западной части России и, в первую очередь, немцев-возвращенцев, которые относились к числу лучших и особо прилежных граждан их новой родины.

В то время как мы с учетом тяжелого положения в стране с продуктами питания и опасности проникновения враждебных элементов стремимся осуществлять обмен с проверкой мотивов, побуждающих людей покинуть страну, Россия, прежде всего, пытается препятствовать недозволенному вывозу ценностей и драгоценных металлов. Недостаток в силах охраны с нашей стороны, продажность и произвол на другой стороне являлись причиной частых ночных переходов границы, и с этой опасностью нельзя было не считаться. Скопление тысяч беженцев неизбежно усложняло проблемы с продуктами питания, как следствие; - ростовщичество, воровство и грабежи. Появились всякого рода темные личности, наживающиеся на войне, стрельба и насилие стали нередким явлением.

Представители всех этих групп, красногвардейцы и бывшие солдаты, лихой люд со всех концов России и Азии, протискивались и обступали наш поезд. Одичалый вид, косматые головы и неопрятная одежда кажутся сопутствующим явлением свободного и "красного" образа мышления. Вторая половина дня вокзал в Смоленске. Та же толчея, что и в Орше, но не столь многолюдная. Мы сидим в зале ожидания, окруженные сотнями любопытных, по-детски несколько бесцеремонных, но не враждебных людей. Город, расположенный на нескольких холмах над Днепром, с его древними стенами, мощными круглыми башнями и старым Кремлем, живописен и своеобразен.

23 апреля.

Близится конец нашего долгого пути. Поездка дала нам возможность в какой-то мере ближе познакомиться с участниками этой экспедиции, позволила лучше уяснить наши цели и намерения и, главным образом, понять, что по крайней мере до сих пор у нас не было четко очерченного курса. А впереди политическое неведение. Помимо уже перечисленных лиц и миссий в нашем эшелоне находились представитель имперского почтамта Кольсхорн*, офицеры радиотелеграфной службы и включенный в состав нашей миссии господин Редерсон, который в течение нескольких лет был представителем северо-германского общества морского страхования и судоходства в России, затем служил в этом же качестве в Будапеште и теперь, благодаря своему опыту, должен был помочь нам в организации вывоза наших военнопленных.

24 апреля.

Вчера в первой половине дня прибыли на Александровский вокзал, заполненный толпой любопытных; относительный порядок поддерживался отрядом красногвардейцев. Нас встречал шведский генеральный консул Аскер, представлявший здесь до сир пор наши интересы и пригласивший тут же графа Мирбаха к себе на завтрак. Значительно позже появился и приветствовал нас довольно молодой несколько непрезентабельного вида представитель советского правительства. От самой Орши нас уже сопровождал один из его коллег любезный и обходительный молодой человек, сообщивший нам, что он и впредь будет опекать нас и докладывать властям о наших требованиях и пожеланиях в вопросах хозяйственного обеспечения.