Исаак Фильштинский - Арабы и Халифат Страница 2

Но опаснее всего для омейядского господства в империи были почти не прекращавшиеся волнения в восточных провинциях Хорасане и Мавераннахре. Почвой для разнообразных антиарабских движений была экономическая и социальная нестабильность. Своей политикой Омейяды и их наместники провоцировали народное недовольство. Например, когда наместник Хорасана при Хишаме – Ашрас ибн Абдаллах, следуя общей политике исламизации покоренных провинций, стал делать реальные усилия по исламизации жителей Мавераннахра, это сразу же нанесло вред и без того скудным доходам казны, поскольку переход в ислам по закону должен был освободить вновь обращенных от подушного налога и снизить размер поземельной подати. Такому развитию событий противились в первую очередь сами укоренившиеся в Хорасане арабы, которые увидели в этом нарушение своих исконных привилегий. Массовая исламизация населения восточных провинций вызывала недовольство также иранских землевладельцев-дихкан, которые усматривали в правовом уравнении и вообще в эгалитарных принципах ислама угрозу сложившимся феодальным отношениям на иранском Востоке. А в это же самое время наместники Хорасана, желая как-то предотвратить сокращение налогового поступления в казну, сплошь и рядом пренебрегали исламскими законами и облагали вновь обращенных такими же налогами, как иноверцев. Это вызывало бурный протест мавали (мн. от «мавла» – так именовались вновь обращенные в ислам жители покоренных арабами областей и стран), требующих уравнения их в правах с исконными или давно обращенными мусульманами.

Конфликт властей с ирано-тюркским населением Хорасана и Мавераннахра обострился с назначением нового омейядского наместника Насра ибн Саййара (738 –743). Ему приходилось улаживать отношения с жителями и бороться с вторгающимися в Мавераннахр тюркскими кочевниками, которых он должен был все время оттеснять в прилегающие к провинции степи. Но была и другая проблема. Наср был выходцем из североаравийского племени и еще при халифе Хишаме сменил правителя Хорасана, йеменита. Такое происхождение обеспечивало ему поддержку кайситских гарнизонов, но было причиной усилившегося напряжения в отношениях между кайситами и кальбитами, чем позднее не преминули воспользоваться противники Омейядов.

Следуя приказам из Дамаска, Наср ибн Саййар продолжал политику исламизации и арабизации восточных провинций. Он удалил всех немусульман из хорасанских административных ведомств. Таким образом, если в самой Сирии иноверцы частенько привлекались на государственную службу, в Хорасане политика исламизации проводилась с бóльшей настойчивостью. Наср приказал также, чтобы все делопроизводство в Хорасане велось не на местном языке – пехлеви, а на арабском. В это время какие-то диалекты персидского несомненно оставались языком повседневной жизни как в Хорасане, так и далее на восток по ту сторону Амударьи. Позднее эти диалекты частично уступили место тюркским языкам. Но иранская речь Хорасана после замены несовершенной письменности пехлеви на арабскую все же выжила, с тем чтобы спустя полтора столетия обрести самостоятельность, хотя Наср и заменил ее в делопроизводстве арабским.

Враждебными чувствами по отношению к правящей династии были охвачены самые разные слои общества. Исходившие в своей политике лишь из экономических и племенных интересов Омейяды ущемляли чувства тех мусульман, которые сохраняли духовную связь со временами патриархов. Отстраненные от власти «староверы», потомки сподвижников Пророка в Мекке и в Медине, и законоведы-теологи утверждали, что Омейяды отошли от принципа теократии и превратили Халифат в светское государство. Они требовали возвращения к старинным обычаям, основанным на Коране и сунне Пророка, и лишения правящей династии привилегий.

Разумеется, не признавали законность дамасских правителей и шиитские лидеры в лице многочисленных потомков четвертого «праведного» халифа – Али. Алиды рассчитывали в результате свержения правящей династии прийти к власти.

Неприязнь к Омейядам испытывала охваченная «национальными»1 чувствами иранская аристократия, а также осевшая в Иране и лишенная своих привилегий арабская знать. Недовольство царило также в армии среди части племенных ополчений, в первую очередь среди кальбитов, утративших свое привилегированное положение при последних Омейядах. Страдавшие от непосильных налогов сельские жители всех областей империи жаждали перемен.

В то время как последние Омейяды вынуждены были вести упорную борьбу за сохранение владений на востоке и преодолевать сопротивление своих врагов внутри государства, законность их прав на лидерство в Халифате оспаривалась их идейными противниками. В религиозных и юридических кругах вырабатывалось новое понимание исламского государственного права. Окончательное выражение это новое понимание получило лишь в X – XI веках, когда оно стало соответствовать государственной идеологии Аббасидов, заставивших своих историографов переписать историю прошлого в соответствии с политическими интересами и религиозными представлениями правящей династии. В отличие от Омейядов, не сумевших защитить себя мусульманскими правовыми установлениями, Аббасиды выработали теорию, которая подтверждала легитимность их власти.

В условиях нараставшего недовольства режимом всех сословий общества социальная база Омейядов сужалась. Их поддерживала лишь незначительная часть арабской знати, связанная материальными интересами с правящей династией, а военной опорой для них были лишь североаравийские кайситские племена.

За столетие своего правления омейядские халифы совершили множество ошибок. Они боролись друг с другом за власть, сеяли антагонизм в армии между военными ополчениями кайситов и кальбитов, поочередно опираясь то на одних, то на других, и давали повод для обвинений в неблагочестивом образе жизни. Но их падение было обусловлено в первую очередь экономическим кризисом, охватившим империю, и в связи с этим возникшим в народе всеобщим стремлением вернуться к нормам первоначального ислама. Это настроение охватило широкие массы мусульман, было поддержано образованной элитой и явилось главным духовным стимулом последующих событий.

Во второй четверти VIII века сложилась мощная антиомейядская группировка, которую возглавили сторонники рода Аббасидов, потомков дяди пророка Мухаммада – аль-Аббаса. Их главный «юридический» аргумент состоял в том, что Омейяды, хотя и были одним из родов племени курайш, не принадлежали к роду Мухаммада, а один из омейядских вождей – Абу Суфьян – был даже долгое время мекканским недругом Пророка. Они утверждали, что справедливость будет восстановлена в мусульманской общине только тогда, когда власть будет находиться в руках ближайших родственников Мухаммада, то есть у Аббасидов.

Сами Аббасиды в своем происхождении были связаны с Пророком только косвенно. Аль-Аббас был дядей Мухаммада, родным братом его отца Абдаллаха и другого дяди Пророка, отца Али – Абу Талиба. Таким образом, Аббасиды не были Алидами, хотя порой претендовали на тесную связь с потомками Али. Аль-Аббас обратился в ислам сравнительно поздно, около 630 года, тогда же, когда это сделал глава Омейядов – Абу Суфьян. Никаким приоритетом над Омейядами с точки зрения принятия новой веры основатель династии Аббасидов не обладал.

В доисламское время и в период возникновения ислама аль-Аббас преуспевал. Он заведовал снабжением водой паломников и сохранил эту должность и при Мухаммаде. Как и омейяд Усман, ставший позднее третьим «праведным» халифом, он щедро жертвовал часть своих богатств в распоряжение возникшей мусульманской общины и делал это до самой смерти в 653 году. Его служение общине было преданным, но не выдающимся, как позднее это старались изобразить аббасидские историки, всячески преувеличивавшие его роль в первые десятилетия ислама.

Таким образом, Аббасиды не имели особых оснований претендовать на пост халифа ни по причине особых заслуг перед исламом основателя рода, ни вследствие большей родственной близости к семье Пророка, чем у любого Алида. Поэтому в борьбе за халифский престол Аббасиды попытались подкрепить свои претензии ссылкой на завещание, якобы оставленное одним из Алидов, Абу Хашимом, передавшим потомку аль-Аббаса – Мухаммаду ибн Али – харизматическую власть. Здесь необходимо вернуться к событиям прошлого. Еще при омейядском халифе Абд аль-Малике наместник Куфы некий аль-Мухтар создал теорию, согласно которой один из сыновей Али (не от Фатимы, дочери Пророка, а от женщины из племени ханиф) по имени Мухаммад ибн аль-Ханафия (637 –700) объявлялся мессией (махди), а себя аль-Мухтар объявил его вазиром, исполнителем его воли. Крайние шииты (гулат) усвоили учение аль-Мухтара о передаче пророческого огня от Али к его потомкам по линии Мухаммада ибн аль-Ханафии – имамам – и объединились вокруг них. Аббасиды решили использовать учение аль-Мухтара в своих интересах. Один из них, отец будущего первого аббасидского халифа Абу-ль-Аббаса – Мухаммед ибн Али, собрав вокруг себя крайних шиитов, развернул широкую антиомейядскую кампанию.