Гильом Рубрук - История монголов (сборник) Страница 2

Нынешняя Халха до времен чингисхановых называлась Татань, словом маньчжурским, означающим шалаш, становище. Она разделялась на множество аймаков и состояла под зависимостью Нючжиского дома. Сильнейшие из татаньских аймаков были Монгол, Кэрэ, Тайчут и Татар. Монгол занимал нынешние земли Тушету-ханова аймака, Кэрэ – земли Саинь-ноинева аймака, Тайчут – земли Чжасакту-ханова аймака, Татар – земли Цицин-ханова аймака с небольшою разностью тогдашних пределов от нынешних.

Абулгази-ханова история народов турецкого племени, неправильно названная родословной татар, по большой части содержит историю разных отраслей дома Чингисова. Описанные сим ханом события относительно первых четырех ханов монгольских хотя имеют историческое основание, но вообще изложены не со всею полнотою и ясностью. Самый перевод, судя по способам, употребленным к составлению его, не мог быть точен. Французский переводчик сильно потемнил и запутал труд нелепыми своими примечаниями. В связи с этим я присовокупил на Абулгазиеву историю ссылки, по которым любопытные сами могут поверять описываемые в ней происшествия.

Наконец, может быть, некоторые пожелают знать, для чего историю первых четырех ханов из дома Чингисова окончил я открытием войны с Южным Китаем и таким образом оставил ее как бы неоконченной? Четыре первых хана, имея пребывание в Хорини, царствовали над монголами совокупно с покоренными землями, на престол возводимы были по монгольским установлениям, общим выбором князей и вельмож, и считались ханами монгольскими. Хубилай, вступивший на китайский престол без выбора и без согласия прочих князей, вместо наименования Татань принял своему дому название Юань и через то как бы отделил себя от общего состава Монгольской империи. С этого времени отдаленные ханы на западе один за другим объявили себя независимыми. Хубилай, наконец, остался только повелителем Китая и Монголии, которая вначале даже имела войну с ним за похищение престола. Война, начавшаяся с Южным Китаем, входит сюда только по хронологической связи.

Часть I. Тхай-Цзу Чингисхан

Тхай-цзу Шен-ву-хуан-ди[7], по имени Темуджин, по прозванию Кият, родом был из колена монголов. Предок его в десятом колене назывался Бодонь-чар. Арунь-гова, мать Бодонь-чара, была выдана за Тобунь-мэргыня, родила двух сыновей, из которых старший назывался Бугу-хашаги, a младший – Богдо-салцзиху. Тобунь-мэргынь умер вскоре после рождения их. Арунь-гова, будучи вдовой, однажды ночью видела во сне, будто через верхнее отверстие юрты вошло к ней белое сияние и превратилось в златообразного, необыкновенного человека, который и лег на постель к ней. Арунь-гова от ужаса пробудилась, и после этого зачала и родила Бодонь-чара[8]. Он имел не обыкновенный вид, был важен, скромен и говорил мало. Домашние называли его дурачком; но Арунь-гова в беседах с людьми говаривала, что этот сын не дурачок, а будет основателем знаменитого колена. По смерти Арунь-говы старшие братья разделили между собою наследственное имение, из которого Бодонь-чару ничего не досталось. Бедность и смирение, сказал он самому себе, богатство и знатность зависят от судьбы; много ли поможет имущество? И так, оседлав белую лошадь, уехал в урочище Барту-ола и там остался жить. Он терпел крайнюю нужду в пропитании. К счастью его, однажды сокол схватил пред его глазами зверька и начал терзать. Бодонь-чар, поймав этого сокола силками, скоро приучил его бить зайцев и птиц и стал питаться дичиною. Одна заканчивалась, как излавливал другую, как будто само небо пеклось о нем. По прошествии нескольких месяцев прикочевали к нему несколько десятков кибиток из степи Тэнгэрихураской. Бодонь-чар поставил шалаш и остался жить с ними. Они стали помогать друг другу, и Бодонь-чар уже нималой не терпел нужды в содержании себя. Однажды средний брат, вспомнив о нем, сказал: «Бодонь-чар отъехал один и без имущества; думаю, что он терпит и холод и голод». Он тотчас поехал разведать о нем и, нашедши его, взял с собой. На возвратном пути Бодонь-чар сказал брату, что жители тэнгэрихураские ни к какому колену не принадлежат и если поскорее прийти сюда с войском, то можно покорить их. Брат поверил ему и, по возвращении в дом, набрав дюжих солдат, препоручил Бодонь-чару, который и покорил их. По смерти Бодонь-чара наследовал сын его Багаритайхабици, который родил Маха-доданя[9]. Махадоданева жена, Моналунь, родила ему семь сыновей и овдовела. Моналунь имела характер твердый и вспыльчивый. Однажды ребятишки из колена Ялайр[10] выкапывали коренья для пищи[11]. Моналунь, едучи в телеге, увидала их и, рассердившись, закричала: «Сии земли – пастбища моих сыновей, как смеете вы портить их?» Она поскакала в телеге на мальчишек и некоторых изувечила, а других передавила до смерти. Ялайрцы с досады угнали весь табун Моналунин. Сыновья ее, услышав о сем, не успели надеть лат и поскакали в погоню. Моналунь, чувствуя беспокойство, сказала: «Дети мои без лат поехали; едва ли одолеют неприятелей». Она тотчас велела снохам взять латы и скакать вслед, но они не могли догнать их. Сыновья ее в самом деле были побеждены и все убиты. Ялайрцы, пользуясь победой, убили Моналунь и истребили весь дом ее. Спасся только один старший внук Хайду[12], с которым кормилица его спряталась в куче дров. Нацинь, седьмой сын Моналунин, задолго до этого времени принят был в зятья одним жителем из урочища Бараху, по этой причине он уцелел. Услышав о несчастии, постигшем его дом, пошел наведаться и нашел только несколько десятков больных старух, между которыми находился выживший Хайду. Он не знал, что делать. К счастью его, при угоне табуна братняя рыжая лошадь, вырвавшись, с укрюком на шее, прибежала домой. Итак, Нацинь, сев на нее, притворился пастухом и выехал на ялайрскую дорогу, где встретились ему отец с сыном (ялайрские князьки), которые, держа соколов на руке, не в дальнем друг от друга расстоянии ехали верхом на охоту. Нацинь, узнав соколов, сказал: «Эти соколы у моих братьев взяты». Он тотчас подъехал к младшему и обманом спросил у него: «Один гнедой жеребец увел табун на восток; не видал ли ты его?» – «Нет, – отвечал младший. – А в тех местах, которыми ты ехал, нет ли диких уток и гусей?» – «Довольно», – отвечал Нацинь. «Не можешь ли проводить меня туда?» – спросил охотник. «Можно», – отвечал Нацинь и поехал вместе с ним. При обходе речной излучины приметив, что задний охотник далеко отстал, он заколол ехавшего с ним и, привязав лошадь с соколом, поехал к заднему конному и спросил его, с прежним же обманом. Этот, напротив, спросил его: «Передний охотник есть сын мой; почему он так долго не встает с земли?» Нацинь отвечал, что у него кровь пошла из носу. Конный начал сердиться, а Нацинь, пользуясь сими минутами, заколол его и поехал далее. Подъехав к одной горе, увидел здесь несколько сот лошадей и при них несколько ребятишек, которые играли, метая камешки. Нацинь долго всматривался и наконец приметил, что сии лошади принадлежали братьям его. Он употребил тот же обман и пред ребятишками. После этого, поднявшись на гору, посмотрел во все стороны, и как не видно было ни единого человека в окрестности, то убил всех мальчиков и, посадив соколов на руку, погнал лошадей домой. Здесь, взяв Хайду и больных старух, возвратился в Бараху. Как скоро Хайду подрос, то Нацинь с жителями урочищ Бараху и Цигэ объявил его владетелем. Хайду, вступив в правление, пошел с войском и на колено Ялайр и покорил его. Мало-помалу он усилился; поставил ставки свои в Бараху при Черной речке[13], а для свободной переправы во всякое время навел через нее мост. После этого начали приходить к нему жители из разных колен. По смерти Хайду вступил во владение сын его Бай-шенхур; после Бай-шенхура, наследовал сын его Думбагай. По смерти Думбагая вступил во владение сын его Хабул-хан[14]. По смерти Хабул-хана преемствовал сын его Бардам. По смерти Бардама вступил во владение сын его Есугей[15], который наипаче усилился через покорение других колен. Есугей по кончине своей, в 3-е лето правления Чжи-юань (1266), наименован Ле-цзу Шень-юань-хуан-ди. Он, воюя с коленом Татар, положил самого владетеля по имени Темуджин. В это время ханьша его Улын родила Чингисхана[16], который держал в руке кусок крови, ссохшейся наподобие красного камешка. Есугей изумился и по этой причине назвал его именем пленника – Темуджин, в память своих военных подвигов. Родственники Есугеевы из колена Тайчут прежде жили в дружбе с ним, но после, за определение Тарбагтая к управлению делами, начали злобиться на него и прервали связь с ним. По кончине Есугея Чингисхан остался малолетен, и многие из его колен перешли в подданство к Тайчуту[17]. Один из родственников по имени Тодо-хурча также вознамерился отложиться. Чингисхан со слезами удерживал его, но Тодо-хурча сказал на это: «Глубокое озеро уже пересохло; крепкие камни уже раздробились, для чего же еще удерживаешь меня?» И так отъехал и он с своим народом. Ханьша Улын прогневалась, что он обессиливал ее, почему, собрав войска, сама погналась за отложившимися и, захватив большую половину их, возвратилась. В это время один из подданных Чингисхана по имени Чохи жил при Сали-гол. Тотай-хир из колена Чжамхак, кочевавший при Иругыле, вздумал напасть на него и силой отбил лошадей, пасущихся при Сали-гол. Чохи, собрав своих людей, скрылся в табуне и застрелил Тотай-хира. Чжамхак начал враждовать и, соединившись с Тайчутовым коленом, пришел с 30 тысячами войска дать сражение. Чингисхан кочевал тогда в степи Дурбэнь-чжосу. Получив известие о таковом перевороте, он собрал войска из всех своих колен и, разделив на тринадцать частей, ожидал неприятеля. Чжамхак вскоре показался, и Чингисхан, вступив в главное сражение, обратил его в бегство. В это время из всех колен Тайчутовы владения считались наиболее обширными, народ многочисленным, и дом его почитался наисильнейшим в их роде. Колено Чжориат[18] кочевало неподалеку от Чингисхана. Некогда Чингисхан, выехав на охоту, встретился с Чжориатом. Конные охотники познакомились между собой. Чингисхан сказал ему: «Нельзя ли вместе переночевать?» – «Мне очень хотелось бы этого, – отвечал Чжориат. – Но для четырехсот охотников недостаточно съестных запасов, и половина людей уже отправлена домой. Что же делать теперь?» Чингисхан настоятельно просил его переночевать и всех оставшихся и напоил и накормил. На другой день вторично составили облаву. Чингисхан приказал своим людям гнать зверя со всех сторон прямо на Чжориата, и тот поехал домой с богатой добычей. Охотники его, тронутые таковым гостеприимством, говорили между собою: «Тайчут хотя в родстве с нами, но часто отбивает у нас телеги с лошадьми и отнимает съестные запасы, он не имеет качеств, свойственных владетелю. Темуджин, напротив, подлинно обладает качествами, свойственными владетелю». В это время чжориатский старейшина Юл терпел великие притеснения от Тайчута, почему с Тахай-далу и своим коленом поддался Чингисхану, и, чтобы выслужиться перед ним, вызвались они убить Тайчута. Чингисхан сказал им: «Я спал крепким сном; к счастью, вы пробудили меня. Отселе впредь пойду по следам других людей и обязанностью поставляю все отнятое у него отдать вам». Но помянутые два человека не могли исполнить обещанного и опять отложились. Тахай-далу был в дороге убит людьми из Тайчутова колена, и с ним погибло колено чжориатов. В это время слава подвигов и добродетелей Чингисхановых день ото дня возрастала, между тем, как колено Тайчут страдало от несправедливости своего владетеля. Оно восхищалось, видя, что Чингисхан был милостив, человеколюбив и временами дарил своих людей шубами и лошадьми. Посему Цилагунь, Чжэбэ, Сирэгэ, колена Эбгынь, Долонгис, Чжалар и Манго по одной приверженности к справедливости[19] покорились Чингисхану. Чингисхан позвал к себе родственников Сочень-дайчеу и Сэчень-боция с домашними, и они приехали к Онони с кумысом. Пред Сэчень-боциевой матерью Холичей со всеми ее родственниками Чингисхан велел поставить один тузлук с кобыльим кумысом, а пред мачехой его (т. е. Сэчень-боциевой) Ибогыл – пред одною тузлук. Холича рассердилась и сказала: «Ныне он не почитает меня, а уважает Ибогыл». Сэчень-боци подумал, что распорядителем Чингисханова пиршества был Сихир, почему и высек его розгами. От этого обстоятельства началась вражда. Чингисханов младший брат Бельгутей заведовал при нем хоринь-суруками; Буринь заведовал Сэчень-боциевыми хоринь-суруками. Буриневы люди украли лошадей, а Бельгутей поймал их. Буринь в гневе поранил Бельгутея, изувечил бывших с ним людей и хотел драться, но Бельгутей, удерживая его, сказал: «Ужели вы намереваетесь мстить? Я хотя ранен, но не опасно, несколько повремените». Но никто не слушал; схватив кумыс, затеяли драку, силой взяли двух помянутых хатуней (княгинь) и увезли с собою. Но Сэчень-боци прислал нарочного с предложением о примирении и велел двум княгиням возвратиться. В это время Могуцзинь-сориту, глава колена Татар, нарушил договор с Нючженьским[20] царством. Нючженььский государь (Мадагэ) отправил министра Ваньяня-сян с войском; и Могуцзинь-сориту, преследуемый им, бежал на север. Чингисхан, получив известие о том, собрал ближайшие войска и с Онони пошел навстречу ему, а между тем известил Сэчень-боция, чтобы и он присоединился к нему с людьми своего колена. Минуло шесть дней, а Сэчень-боци еще не приходил. Чингисхан один вступил в сражение, убил Могуцзинь-сориту и получил в добычу весь его обоз. Некоторые из подчиненных Чингисхановых были ограблены людьми из колена Наймань. Чингисхан, желая усмирить Наймань оружием, отправил шестьдесят человек требовать у Сэченьбоция войск. Сэчень-боци по прежней вражде убил из них десять человек, а остальных, сняв с них платье, обратно отпустил. Чингисхан с гневом на это сказал: «Сэчень-боци еще прежде розгами высек моего Сихира, ранил моего Бельгутея, а ныне, пользуясь нашествием неприятеля, осмелился и меня оскорблять». И так перешел с войсками через песчаную степь и полонил его колено; спасся только Сэчень-дайчеу со своим семейством. Спустя несколько месяцев Чингисхан вторично пошел с оружием на Сэчень-дайчеу, догнал его у тесного прохода в Тулету и истребил. Чжаси-гамбу из колена Хэрэ поддался Чингисхану. Этот Чжаси-гамбу был меньшой брат Ван-хану, главе колена Хэрэ. Подлинное Ван-ханово имя Толи; но как он пожалован был от нючженей королем (по-китайски Ван), по этот причине и назывался Ван-хан. Когда Ван-ханов отец Хурча-хош-билю умер, то Ван-хан, наследовав по нем правление, убил многих из своих родственников. Ванханов дядя Чжур[21], собрав войска, вступил с ним в сражение, загнал его в ущелье Халагунь и разбил. Ван-хан спасся только с сотней конных и прибежал к Есугею, который, лично выступив с войском против Чжура, прогнал его в Си Ся[22] обратно, отнял у него колено и возвратил Ван-хану. Ван-хан, тронутый таковым благодеянием, заключил клятву с ним и назвал его своим Аньдою. По смерти Есугея Ван-ханов младший брат Эркэ-хара, негодуя на кровожадность Ван-ханову, опять отложился и поддался колену Наймань. Найманьский глава Инакци послал войска на Ван-хана, отнял у него все колено и отдал Эркэ-харе. Ван-хан ушел (к хойхорцам) в Хэ-Си и вместе с владетелями хойхорским и магометанским[23] бежал в Кидань, но вскоре, отложившись от киданей, обратно ушел. В дороге вышел у него весь съестной запас; для утоления жажды доили овец; питались кровью, выпускаемою из верблюдов. Таким образом, был он в крайнем бедствии. Как Ванхан был в дружбе с Есугеем, то Чингисхан прислал приближеннейшего человека пригласить его к себе; сам вышел навстречу ему, обласкал, поместил его в главном стойбище и снабдил съестными припасами. После этого сделал пир на берегу Туры и признал Ван-хана своим отцом. В непродолжительном времени он пошел войной на колено Моркис, вступил в сражение с его главою Тохто при Манача-оле, отнял у него имущество и земли и отдал Ванхану, который, видя, что число народа его несколько умножилось, начал кочевать при Ман-хэ. Ван-хан, как скоро увидел, что он в состоянии действовать сам собою, то, не относясь к Чингисхану, один пошел войною на колено Моркис. Тохто, глава этого колена, не мог устоять и бежал в ущелье Боро-хуча. Ван-хан забрал здесь множество имущества и по возвращении ничего не уделил Чингисхану, но тот не счел случившееся за презрение. В это время найманьский владетель Боро-хан начал выказывать неприязненные намерения, и Чингисхан с Ван-ханом, снова выступив в поход, пришел в Кэшик-бакши. Здесь встретился с передовым Боро-хановым предводителем Отту-боро, который с сотнею конных хотя начал сражение, но, видя слабость своих сил, побежал в горы; под ним свернулось седло, и он был взят в плен. Вскорости после этого Чингисхан еще встретился с храбрыми найманьскими генералами Дису и Шибаром; но, как солнце было на закат, то каждый возвратился в свой окоп, условившись[24] вступить в сражение в следующий день. В эту ночь Ван-хан зажег в своем лагере множество огней, чтобы отдалить подозрение, а между тем войско свое скрытно перевел в другое место. Уже на рассвете Чингисхан узнал об этом, почему начал очень подозревать этого союзника в противных намерениях и отступил к Сали-голу. Вскоре и Ван-хан возвратился к Туре, где надеялись соединиться с ним сын его Илха и Чжаси-гамбу. Цису, узнав о сем, воспользовался их расплохом, ибо, нечаянно напав в дороге, захватил людей их. Илха побежал известить Ванхана, а этот послал его с Бургутом догонять Цису; между тем отправил к Чингисхану нарочного сказать, что наймани, вопреки народным правам, отбили у него людей, и просил, чтобы Чингисхан отпустил к нему четырех славных своих генералов для отмщения за обиду. Чингисхан, забыв прежние неудовольствия, послал Баорцзи, Мухури, Бороханя и Цилагуня с войсками. Илха еще до прибытия сих войск, догнав Цису, вступил с ним в сражение и совершенно разбит был. Бургут застрелен; под Илхою лошадь споткнулась, и он едва не попался в плен. Но четыре генерала вскоре за сим явились на поле сражения и, ударив на найманей, обратили их в бегство, отняли у них всю добычу и возвратили Ван-хану. Вскоре после этого они вместе с младшим Чингисхановым братом Хачжаром[25] вторично пошли на найманей, вступили в дело у Хороньчжасэ и одержали совершенную победу, почти всех оставив на месте сражения. Победители, собрав трупы офицеров убитых и родственников своих, приняли позор. С этого времени Наймань начал ослабевать, но Тайчут еще был силен. Чингисхан, соединившись с Ван-ханом при Сали-голе, вступил с Ханху, главой колена Тайчут, в главное сражение при Онони и обратил его в бегство; убитых и в плен взятых было великое множество. Колена Хатагин, Салчжут, Дурбэт и Хунгири, услышав, что Наймань и Тайчут разбиты, сим приведены были в страх и волнение. Они собрались при Арубулаке и, заколов белую лошадь, поклялись над нею напасть на Чингисхана и Ванхана внезапно, но Дайнь, глава колена Хунхури, сомневаясь в успехе этого предприятия, тайно послал к Чингисхану человека с известием. Чингисхан и Ван-хан выступили от Хуту-нора навстречу им и, сражаясь до Байлигола, одержали и здесь совершенную победу. После этого Ван-хан, отделив свои войска, пошел к Илари-голу. Чжаси-гамбу, советуясь с Адунь-айжи и Ихе-тором, говорил: «Мой старший брат (Ван-хан) непостоянен в делах. Как скоро он истребил всех родственников, то можем ли мы уцелеть?» Но Адунь-айжи перенес сии слова Ван-хану, который приказал Ихэ-тора с прочими взять под стражу. Когда привели их к ставке, то Ван-хан, развязав их, сказал Ихэ-тору: «Мы на возвратном пути из Си Ся терпели голод и положили клятву между собою[26]. Ужели ты забыл тогдашние слова?» После этого плюнул ему в лицо; сидевшие вверху также встали и плевали на него. Сверх этого, Ван-хан часто делал Чжаси-гамбу упреки, даже постыдные. Посему Чжаси-гамбу и Ихэ-тор оба бежали в Наймань. Чингисхан стоял лагерем при Чачар-оле и готовился идти войною на колено Татар. Глава этого колена Олауньдур сам выступил дать сражение, но был совершенно разбит. В это время колено Хунгири хотело поддаться Чингисхану, но Хачжар, не зная о том, напал на это колено и ограбил, почему оно поддалось Чжам-хаку и соединилось с коленами Дурбот, Икирас, Хатагинь Хорлас, Татар и Салчжут, которые при Цзянь-голе, по общему выбору, объявили Чжамхака ханом и на берегу Тула-биры (что ныне Тола) положили следующую клятву: «Кто из нас, клянущихся здесь, откроет о нашем предприятии, тот да свергнется подобно берегу, да посечется подобно лесу». По окончании этой клятвы они начали топать ногами и отвалили берег; потом обнаженными саблями рубили деревья. Они собрали солдат для нападения на Тахайханя. В это время женился некто Чор, служивший в войске Чингисхановом. Этот Чор, по случаю проезжая здесь, видел все происходившее у Толы и проведал о их намерениях. Он тотчас возвратился и донес Чингисхану о всем, что узнал. Чингисхан немедленно собрал войска, пошел навстречу им и, вступив в сражение в урочище Халяртай-хорога, разбил их. Чжамхак спасся бегством, а колено Хунгири покорилось Чингисхану.