(Исецкий) Соломон - Ленин и его семья (Ульяновы) Страница 2

Надо упомянуть, что накануне моего отъезда из Петербурга из пришедшего номера "Русских ведомостей" мы узнали, что скончалась Мария Александровна Ульянова (мать Ленина), что вынос тела в такую-то церковь и похороны состоятся в самый день моего приезда в Москву. Ко мне в Петербурге пришла наша старая приятельница Любовь Николаевна Радченко (в настоящее время жена известного меньшевика Ф. И. Дана) и принесла мне деньги с поручением купить и возложить на гроб умершей венок.

Поэтому я тотчас же после того, как снял в Москве комнату, поспешил к Ульяновым. Час, назначенный для выноса тела в церковь, прошел. Я был в Москве совсем новый человек, не знал, где надо купить венок, поэтому я решил поехать на квартиру Ульяновых, узнать там, где находится церковь, и затем купить венок и пр.

Подъехав на извозчике к воротам дома, где жили Ульяновы, и проходя через двор к их квартире, я был удивлен, не видя никаких следов похоронных аксессуаров вроде ветвей елей. Я поднялся во второй этаж. Было около десяти часов утра. Никаких следов состоявшегося выноса тела... Я позвонил... Мне открыла сама Мария Александровна. От неожиданности я раскрыл рот и у меня, по-видимому, стало очень глупое выражение лица, потому что Мария Александровна засмеялась.

- Что, Георгий Александрович, - сказала старушка, - верно, вы тоже явились на похороны?.. Как видите, я еще жива, входите, пожалуйста... это умерла моя однофамилица, которую тоже зовут Мария Александровна, царствие ей небесное...

Появилась и Анна Ильинична. У нее было строгое и сердитое выражение лица. Она безумно, до самозабвения любила свою мать, и это совпадение произвело на нее самое удручающее впечатление.

- Знаете, - сказала она, когда Мария Александровна вышла из столовой, служившей им гостиной, - это такая гадость эта ошибка... ведь знаете, нас засыпали отовсюду телеграммами, письмами... вчера многие приезжали с венками... Я так зла... Ведь, подумайте, какое удручающее впечатление это должно было производить на бедную мамочку... вся эта нелепая шумиха...

ГЛАВА 2

Я с "нелегальщиной" в Москве. - Полная путаница. - "Нелегальщина" хранится у меня. - Филеры. - Объяснение с А. И. Елизаровой разъясняет все.

Я ждал девицы, которая должна была прийти за "нелегальщиной". Но дни шли. Никто не являлся, а между тем тотчас же после прописки моего паспорта в участке я заметил, что за мной следят филеры... А мне некуда было девать мою "нелегальщину", и в случае чего я рисковал, по тогдашним временам, здорово "засыпаться" с поличным... Я условно написал жене о моих затруднениях. Получил от нее ответ, что питерцы стараются выправить это дело. Надо было ждать.

Моя покойная сестра В. А. Тихвинская, жившая тогда в Петербурге, в бытность мою там просила меня познакомиться в Москве с ее старинным приятелем и товарищем по студенческой жизни в Швейцарии князем Г. Г. Кугушевым, которого она мне аттестовала как активного марксиста. Я отправился к нему. От него я узнал, что в Москве после последнего провала идет страшная слежка и что московские сыщики - мастера своего дела... Я не решился доверить ему моего секрета и должен был продолжать хранить литературу у себя в весьма ненадежном месте... Прошло около двух недель...

Обещанных разъяснений из Питера не приходило. Я решил повидаться с Анной Ильиничной и постараться осторожно выведать у нее, не знает ли она чего-нибудь об этой литературе. В Петербурге меня предупредили, что у Ульяновых нельзя ни с кем, кроме Анны Ильиничны, говорить о революционных делах, ибо Мария Александровна, старший сын которой Александр был повешен за покушение на жизнь Александра III (Дело о покушении 1 марта 1887 года. Авт.), так боится за остальных детей, что всякое упоминание при ней о революционных делах ее приводит в тяжелое нервное состояние. А к тому же в это время ее третий сын, Дмитрий, студент-медик, сидел в Таганке (московская тюрьма. - Ред.), Ленин находился в ссылке в Минусинске... Все это тяжело ложилось на старушку. И вся семья старалась всячески отвлекать ее от печальных мыслей и делала все, чтобы по возможности развлекать ее.

Я попал к Ульяновым очень удачно: Мария Александровна с младшей дочерью собиралась в театр, и мы, таким образом, остались вдвоем с Анной Ильиничной. Впрочем, не совсем, так как дома оставался и ее муж. Но покойный Марк Тимофеевич, очень умный и достойный во всех отношениях человек, был в семье Ульяновых, где царила Анна Ильинична, в крайнем загоне.

Я начал с ней дипломатический разговор. Прямо я, конспирации ради, не мог ее спросить, не слыхала ли она чего-нибудь о том, что московские товарищи ждут литературу... Анна Ильинична была умная женщина и большая, очень сдержанная конспираторша, хорошо владевшая собою. Но я заметил, что она была чем-то встревожена, хотя и умело скрывала это...

- Ну, как вам нравится Москва, освоились вы уже с нею? - спросила между прочим она. - Завели знакомства?

- Да трудно в Москве, Анна Ильинична, как-то я совсем растерялся в ней, - неопределенно отвечал я, - надо привыкать.

- Да, конечно, Москва не Питер, у нее своя собственная физиономия... но вы увидите, что привыкнете к ней и полюбите ее...

- Будем надеяться, а пока что приходится очень тяжело...

- Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь, скажите? - настороженно предложила она.

- Не знаю, боюсь, что нет... дело такое... касается...

Испугавшись, что мы слишком близко к цели моего визита, я замялся и, оборвав фразу, перешел на другую тему. Но тут Анна Ильинична бесцеремонно выслала своего мужа из столовой.

- Марк, у тебя, кажется, спешная работа, ты не стесняйся Георгия Александровича, иди к себе... - довольно резко сказала она.

Марк Тимофеевич грузно поднялся и, угловато извинившись, пошел к себе...

- Да видите ли, Анна Ильинична, не знаю, как и сказать, право, отвечал я, стараясь говорить дипломатически. - Я вот уже около двух недель жду известия об одном моем старом друге... моем шафере, и очень боюсь, что он серьезно болен...

- Я возвращаюсь к моему предложению вам помочь, - продолжала Анна Ильинична, - если, конечно, я могу...

Я почувствовал в этом вопросе скрытую под тоном светской любезности большую тревогу.

- Что же, он не здесь, не в Москве? - тихо спросила она, пытливо глядя мне в глаза.

- Нет, он в Англии, - сказал я, - он был серьезно болен... боюсь, не опасно ли?..

- Ну, зачем так мрачно думать, - быстро ответила она, - "pas de nouvelles bonnes nouvelles", и я надеюсь, что "он вне опасности".

- Вы в этом уверены? - живо спросил я ее, видя, что мы уже почти договорились до установленного пароля.

- Уф, - с облегчением вздохнула она и, бросив конспирацию, прямо спросила меня: - Так это вы? Господи, как напутали ваши питерцы... Ну, теперь все ясно... Я могу вам сказать, что псевдоним "Сумцова" должна была передать вам пароль: "Петя вне опасности", и она посейчас, благодаря тому что питерцы переконспирировали, с тревогой ждет вас у себя по данному ею питерцам адресу, ничего не понимая...

- Да, позвольте, Анна Ильинична, не она меня должна ждать, а я должен ждать ее у себя и жду уже более двух недель... Какое безобразие!..

Все разъяснилось. Оказалось, что действительно питерцы переконспирировали, запутав ясное само по себе дело, плохо поняв какое-то зашифрованное письмо...

- Я в курсе этого дела, - сказала Анна Ильинична. - Теперь вопрос о "Сумцовой" отпадает. Не согласитесь ли вы, Георгий Александрович, закончить это навязшее у вас в зубах дело и свезти литературу по адресу, который я вам укажу?.. Вы понимаете, что за нами очень следят из-за ареста Мити (младший брат Ленина. - Ред.).

Конечно, семья Ульяновых была очень на виду у полиции, и, если бы кто-нибудь из них взялся закончить это дело, это могло грозить провалом. Но и за мной тоже следили, и, само собою, мое знакомство с Ульяновыми не могло остаться не замеченным филерами. Но было благоразумнее во всех отношениях, если я лично закончу это "опасное" дело, не впутывая в него новых лиц. Поэтому я согласился.

- Спасибо, Георгий Александрович, - просто сказала Анна Ильинична, вы меня очень выручаете... я так боюсь за мамочку, боюсь, что, если бы случилось что-нибудь с кем-либо из нас, она просто не пережила бы этого... Право, вы очень великодушны... ведь вы тоже рискуете, - спохватилась она.

- Ничего, Анна Ильинична, - поторопился успокоить я, - авось как-нибудь мне удастся обмануть шпиков... Куда я должен отвезти? Это место неподозрительное, чистое?

- О да, никаких подозрений...

Мы условились, что я явлюсь в указанное место, где меня будут ждать и где я сдам литературу, сказав как пароль: "Я вам передаю привет от Тяпкиной".

- К вам выйдет Анна Егоровна Серебрякова, - сказала Анна Ильинична, это наша близкая приятельница, которая часто бывает у нас. Я ее предупрежу, и все пройдет гладко. И кстати, вам будет интересно и небесполезно познакомиться с ее семьей. Это старая революционерка, народоволка "из славной стаи" Желябова, Перовской, Кибальчича, с которыми всеми она была очень дружна. Она сама избегла едва-едва той же участи... Теперь она отошла уже давно от революции и занимается исключительно литературой в качестве переводчицы... И теперь она чиста от всяких подозрений у полиции, так что это очень надежное место для хранения "нелегальщины" и для всяких конспиративных сношений... Живет она на Смоленском бульваре... Но, конечно, я даю ее адрес лишь людям вполне надежным и опытным.