Юрий Берёзкин - Империя инков Страница 2

Эта книга была закончена четверть века назад. На переиздание я согласился с условием, что смогу сделать исправления в тексте. По совести говоря, следовало бы не ограничиться исправлениями, а переписать текст от начала и до конца. За последние годы в науке о древних обществах произошла революция, а объем наших знаний о Древнем Перу возрос многократно. Российский читатель обо всем этом знает мало. И дело не в том, что информацию трудно найти – она открыта для всех в интернете, по крайней мере англоязычном. Проблема в утрате ориентиров. Господствовавшие в советское время представления о древней истории в основном сложились еще в XIX в. и к концу XX в. безнадежно устарели. Крах советской системы привел не столько к обновлению, сколько к кризису нашей науки – она лишилась поддержки общества, перестала быть ему интересной. Подавляющее большинство россиян не верит уже ни в какие теории и концепции и даже не пытается отличать доказанные факты от заведомой чуши и домыслов.

Надеюсь, что читатели этой книги составляют исключение. Тех, кто хотел бы познакомиться с Древним Перу подробнее, прошу зайти на сайт Музея Антропологии и Этнографии (Кунсткамера), где среди электронных ресурсов доступна и моя недавняя монография «Между общиной и государством. Среднемасштабные общества Нуклеарной Америки и Передней Азии в исторической динамике» (СПб, 2013). В Кунсткамере можно приобрести и печатный экземпляр. В книгу же, которую читатель держит перед собой, были внесены лишь минимальные поправки и добавления.

Особого комментария требуют последние главы книги, в которых говорится не столько об инках, сколько об империях вообще и прежде всего о той, в которой автор прожил больше половины своей жизни. Лет 15 назад могло показаться, что подобная проблематика в России раз и навсегда утратила актуальность – но ведь нет же! Так что большую часть соответствующего текста я оставил без изменений.

Теперь объясню кратко, в чем именно наши представления об инках и их предшественниках отличаются от господствовавших в 1980-х годах.

До середины XX века основным источником сведений об инках оставались так называемые хроники – труды, написанные в XVI—XVII веках и рассказывающие об истории, хозяйстве, обычаях, верованиях обитателей Перу. Их авторами были как испанцы, так и потомки индейской знати. Значение перуанских хроник невозможно переоценить и сейчас. Вместе с тем хроники не содержат ответ на все возникающие вопросы и в целом дают несколько более искаженную картину жизни инков, чем аналогичные работы по истории и культуре ацтеков. Традиции древнемексиканского общества начала XVI века оказались понятнее европейцам, чем андские. Религиозные и календарно-астрономические представления, государственные и политические институты, экономическая организация, а главное, распространенный в Мексике способ накопления и передачи информации, т. е. письменность, не отличались принципиально от известных европейцам либо по собственному опыту, либо благодаря общению с другими народами Старого Света или сведениям, дошедшим от античности. Представители прежней ацтекской знати в свою очередь сравнительно легко перешли на латиницу и рассказали в своих сочинениях о жизни и истории разрушенного конкистадорами государства.

Инки хранили информацию с помощью кипу – связок разноцветных шнурков с узелками. Подобная знаковая система была не менее емкой, чем ацтекское полупиктографическое письмо, но она несопоставима с европейской. Кипу не были случайным изобретением. Они появились до инков, а принципы мышления, лежащие в основе «узелкового письма», тесно связаны с присущими индейцам Анд календарно-астрономическими представлениями, с особенностями их социальной организации. В Андах пропасть между европейской и местной культурами была столь глубокой, что после конкисты образованные индейцы и метисы оказались способны изложить свои взгляды в доступной завоевателям форме лишь в тех случаях, когда их собственное мышление в определенной мере европеизировалось. У некоторых авторов, таких как очень популярный в свое время Инка Гарсиласо де ла Вега, европеизация была более, у других – менее полной, но в совсем нетронутом виде древнее индейское мировоззрение вряд ли кто-нибудь сумел передать. К тому же из-за вспыхнувшей между конкистадорами распри сбор сведений о культуре и прошлом Перу начался лишь через полтора десятилетия после похода Писарро, когда память о реальном государстве инков уже стала вытесняться его легендарным образом. Большинство же «хроник» написано не участниками событий 1530-х годов, а их потомками во втором и третьем поколениях.

Увидеть за текстами хроник те грани, те стороны реальности, которые они отразили лишь мимоходом и неосознанно, помогло введение в научный оборот новых категорий источников. Чрезвычайно полезными оказались, например, этнографические исследования среди индейцев Боливии и Перу – особенно проведенные до разразившихся в 1970-е гг. социально-хозяйственных потрясений. Эти наблюдения позволили проникнуть в основы присущего обитателям Анд миропонимания, заложив краеугольный камень в реконструкцию древних общественных структур. Кроме того, в перуанских архивах были обнаружены не предназначавшиеся к публикации документы середины и второй половины XVI века, прежде всего так называемые visitas – отчеты испанских чиновников о положении дел в провинциях вице-королевства. Они включают частные, нередко отрывочные, но зато подробные и, по-видимому, объективные сведения о демографии, социальной организации, отношениях собственности в последние годы существования инкского государства. Например, в отчетах, поступивших в 1549 и 1562 годах из районов расселения индейцев чупачу к востоку от крупного центра Уануко на севере горного Перу, приводятся уникальные числовые данные о распределении рабочей силы согласно последней переписи, которая проводилась при инках. Здесь же перечисляются производимые чупачу изделия и продукты, указывается, куда они должны быть отправлены. Значение этих документов для восстановления социально-экономической обстановки в Андах к началу 1530-х годов можно, пожалуй, сравнить со значением Смоленского архива для реконструкции нашего собственного недавнего прошлого (попавший в 1945 году в США, этот архив, как известно, являлся единственным собранием советских материалов 1930-х годов, которое сохранилось в первоначальном виде и было общедоступно).

Архивные материалы позволили оценить достоверность известной по хроникам панорамы инкского общества. Стало ясно, что она была излишне обобщена. Формы землепользования и управления, степень зависимости населения от центральной власти, соотношение доинкских традиций с навязанными из Куско новшествами были неодинаковы в отдельных районах. В то же время описания некоторых имперских хозяйственных и организационно-политических институтов оказались на удивление близко соответствующими подлинному положению вещей. Оказалось, что инки в самом деле централизованно контролировали продуктообмен, отчуждали в свою пользу не результаты труда, а лишь рабочую силу производителей, создали регулярную административную систему.

Однако никакие документы XVI в. не могут сравниться по важности с другим источником для изучения древнеперуанской культуры – археологией. В отличие от письменных документов, этот источник неисчерпаем. Археологи не только исследуют все новые поселения и могильники, но и придумывают все более изощренные способы анализа информации, используют все более совершенные методы изучения ботанических и костных остатков, состава металлов, способов изготовления тканей и т.п.

Многим знакомы фотографии Мачу-Пикчу – развалин инкского города в ныне малонаселенной местности на северо-западе от Куско. Создатель империи Пачакути основал здесь одну из своих резиденций, нечто вроде загородного дворца. После прихода испанцев город был заброшен, а его живописные руины открыты в начале нашего века. Не менее сильное впечатление на любителей экзотики производят детские захоронения на вершинах высоких гор. Видимо, они связаны с ритуалом «великого жертвоприношения», о котором еще пойдет речь. Подобные сенсационные открытия, однако, не всегда самые существенные для реконструкции прошлого. Раскопки велись и ведутся на многих больших и малых памятниках. Именно благодаря исследованиям археологов удалось существенно удревнить время появления инкского государства. Что же до предшественников инков, то почти все исследования, проведенные ранее 1990 года, выглядят сейчас как всего лишь первые шаги на пути познания. Самым же важным результатом исследований как в Андах, так и в других районах мира, стал отказ от представления об истории как о наборе кубиков, из которых строятся отдельные общества, и ступенек, по которым человечество поднимается все выше и выше. Историки не отказались от использования общих понятий, например, понятия раннего государства. Однако стало ясно, что границы между простыми и сложными, догосударственными и государственными обществами можно провести лишь условно. Именно благодаря археологам стало ясно, что для любых исторических тенденций и закономерностей всегда найдутся исключения. Английский социальный антрополог Эдмунд Лич был прав, когда еще в начале 1960-х годов написал: общество есть собрание не вещей, а переменных.