Элий Спартиан - Авторы жизнеописаний Августов Страница 2

VI. (1) Обратившись к сенату с тщательно продуманным письмом, он просил для Траяна божеских почестей и добился их, причем согласие было настолько единодушным, что сенат внес уже от себя в свое постановление в честь Траяна многое такое, о чем Адриан даже не просил. (2) В письме к сенату он просил извинения за то, что не дал сенату высказать суждение по поводу перехода к нему императорской власти, – потому, что спешно был провозглашен воинами, так как государство не могло оставаться без императора. (3) Когда сенат перенес на него триумф, полагавшийся Траяну, он сам отказался от него и в триумфальной колеснице повез изображение Траяна, чтобы этот лучший из императоров даже после смерти не потерял права на честь триумфа. (4) Принятие сразу поднесенного ему и еще раз впоследствии предложенного имени отца отечества[20] он отложил на более позднее время, так как Август поздно удостоился этого имени. (5) Венечное золото[21] он снял с Италии совсем, а в провинциях уменьшил, причем в обходительных выражениях и тщательно изложил затруднения казначейства. (6) Затем, услыхав о беспорядках, произведенных сарматами и роксоланами, он, отправив вперед войска, сам устремился в Мезию. (7) Марция Турбона после его командования в Мавритании он временно поставил во главе Паннонии и Дакии, удостоив его повязок префекта. (8) С царем роксоланов, который жаловался на уменьшение ежегодных выплат, он, разобрав дело, заключил мир.

VII. (1) Он благополучно избег покушения, которое готовился совершить на него во время жертвоприношения Нигрин совместно с Лузием и многими другими, хотя Адриан предназначил его в преемники себе. (2) Вследствие этого Пальма был убит в Террацине, Цельз – в Байях, Нигрин – в Фавенции, Лузий – в пути, – все по приказу сената, против воли Адриана, как он сам пишет в собственном жизнеописании. (3) Поэтому, чтобы опровергнуть в высшей степени неблагоприятное для него мнение, будто он позволил убить одновременно четырех консуляров, Адриан немедленно вернулся в Рим, доверив управление Дакией Турбону и удостоив его – для придания ему большего авторитета – звания префекта Египта. Чтобы положить конец толкам о себе, он по прибытии произвел раздачу народу в двойном размере, несмотря на то что в его отсутствие каждому было уже выдано по три золотых. (4) Принеся в сенате извинение за то, что было сделано, он клятвенно обязался не наказывать ни одного сенатора без постановления сената. (5) Он установил правильно организованную казенную почту, чтобы не отягощать этими издержками провинциальных должностных лиц. (6) Не упуская из виду ничего, что могло доставить ему расположение, он простил частным должникам императорского казначейства как в Риме, так и в Италии неисчислимые суммы, которые за ними числились, а в провинциях также огромные суммы остававшихся недоимок, и для большей уверенности велел сжечь на форуме божественного Траяна долговые расписки. (7) Имущество осужденных он запретил забирать в свою частную казну, зачисляя все такие суммы в государственное казначейство. (8) Мальчикам и девочкам, которым еще Траян[22] назначил содержание, он сделал щедрые надбавки. (9) Состояние сенаторов, которые разорились не по своей вине, он пополнял до размеров, полагающихся сенаторам, – в соответствии с количеством их детей, причем очень многим он без задержки выдавал средства с таким расчетом, чтобы их хватило до конца их жизни. (10) Не только друзьям, но и некоторым людям из широких кругов он дарил много денег для исполнения почетных должностей. (11) Поддерживал он и некоторых женщин, выдавая им деньги на прожитье. (12) Он устроил гладиаторские бои, продолжавшиеся непрерывно в течение шести дней, и в день своего рождения выпустил тысячу диких зверей.

VIII. (1) Всех лучших людей из сената он привлек в общество собеседников императорского величества[23]. (2) От цирковых игр, кроме назначенных в его честь в день его рождения, он отказался. (3) И на сходках, и в сенате он часто говорил, что будет вести государственные дела, не забывая о том, что это – дела народа, а не его собственные. (4) Очень многих он назначал консулами в третий раз, так как и сам он был консулом три раза, бесчисленное множество людей он удостоил чести вторичного консульства. (5) В третий раз должность консула[24] он выполнял только четыре месяца и в это время часто занимался судебными делами. (6) Когда он был в Риме или в его окрестностях, то неизменно участвовал в ординарных заседаниях сената. (7) Редко назначая новых сенаторов, он поднял значение сената на такую высоту, что назначив сенатором Аттиана, бывшего префекта претория, получившего впоследствии знаки консульского достоинства, он этим показал, что большей награды он ему дать не может. (8) Римским всадникам он ни в свое отсутствие, ни при себе не позволял судить сенаторов. (9) Ведь тогда был обычай, чтобы государь, когда ему приходилось разбирать судебное дело, приглашал к себе на совещание и сенаторов, и всадников и выносил свое решение после совместного обсуждения. (10) Он резко порицал тех императоров, которые не оказывали уважения сенаторам. (11) Мужу своей сестры Сервиану он оказывал такое уважение, что при его приходе всегда выходил ему навстречу из своей комнаты; ему он назначил третье консульство без всякой просьбы и ходатайства с его стороны, однако – не вместе с собою, чтобы ему самому не пришлось высказывать свое мнение вторым, так как тот уже два раза был консулом до Адриана.

IX. (1) Между тем он, однако, покинул много провинций, завоеванных Траяном, и наперекор всем разрушил тот театр, который заложил на Марсовом поле Траян. (2) Это казалось тем более печальным, что все меры, вызывавшие, как мог видеть Адриан, неудовольствие, он проводил, ссылаясь на данные ему секретно поручения Траяна. (3) Не будучи уже больше в состоянии выносить могущества своего префекта, а некогда опекуна Аттиана, он склонялся к тому, чтобы погубить его, но его от этого отговорили ввиду сильной ненависти, вызванной против него гибелью четырех консуляров[25], убийство которых он, правда, сваливал на подававшего ему советы Аттиана. (4) Так как он не мог сменить его – ведь Аттиан не просил его об этом, – Адриан повел дело так, чтобы сам он об этом попросил, и как только тот обратился к нему с такой просьбой, Адриан передал его власть Турбону; (5) одновременно он заменил и другого префекта, Симила, Сентицием Кларом. (6) Удалив с должности префекта этих людей, которым он был обязан своей императорской властью, Адриан отправился в Кампанию и облегчил положение всех ее городов своими благодеяниями и щедротами, причислив к своим друзьям всех лучших людей. (7) В Риме он часто присутствовал при исполнении преторами и консулами их служебных обязанностей, принимал участие в пирах друзей, посещал больных по два и три раза в день, в том числе некоторых всадников и вольноотпущенников, утешал их, поддерживал своими советами, всегда приглашал на свои пиры. (8) В сущности, он во всем поступал как частный человек. (9) Своей теще он оказывал исключительный почет, устраивая в ее честь гладиаторские игры и другими способами выказывая свое уважение.

X. (1) Отправившись после этого в Галлию, он облегчил положение всех общин, даровав им разные льготы. (2) Оттуда он перешел в Германию. Любя больше мир, чем войну, он тем не менее упражнял воинов, как будто война была неминуемой, действуя на них примерами собственной выносливости. Сам среди их манипулов он исполнял обязанности военного начальника, с удовольствием питаясь на глазах у всех обычной лагерной пищей, то есть салом, творогом и поской[26] по примеру Сципиона Эмилиана, Метелла и своего приемного отца Траяна. Многих он наградил, некоторым дал почетные звания для того, чтобы они могли легче переносить его суровые требования. (3) И действительно, он сумел восстановить поколебленную после Цезаря Октавиана – вследствие небрежности прежних государей – дисциплину, точно определив служебные обязанности и расходы и никогда никому не позволяя уходить из лагеря без уважительной причины; военных же трибунов должно было выдвигать не расположение воинов, а их заслуги. (4) На всех прочих он оказывал влияние примером своей доблести, проходя вместе с ними в полном вооружении по двадцати миль. В лагерях он велел разрушить помещения для пиров, портики, закрытые галереи и художественные сады. (5) Он часто надевал самую простую одежду, перевязь его меча не была украшена золотом, застежки [военного плаща] были без драгоценных камней, только его палаш заканчивался рукояткой из слоновой кости. (6) Он посещал больных воинов там, где они были размещены на постой; сам выбирал места для лагеря. Жезл центуриона он давал только людям сильным и имевшим хорошую репутацию, трибунами он назначал только тех, у кого выросла настоящая борода и чьи благоразумие и лета могли придать вес званию трибуна. (7) Он не позволял трибунам брать от солдат какие-либо подарки, устранил повсюду всякие признаки роскоши, наконец, улучшил их оружие и снаряжение. (8) Он вынес также решение относительно возраста воинов, чтобы никто не находился в лагере – в нарушение древнего обычая – будучи моложе того возраста, которого требует мужественная доблесть, или старше того, который допускается человечностью, и стремился к тому, чтобы знать воинов и чтобы было известно их число.