Николай Маркевич - История малой россии - 2 Страница 2

Между тем Виговский не оставлял тайных злоумышлений: Заднепровским Регистровым войскам приказал идти в Заславль, под предлогом секретной экспедиции; начал тайные переговоры с Поляками; вскоре в Малороссии стали появляться Польские войска; «Драгуния,» как именует летописец эту ненавистную для Малороссиян стражу снова наводнила Украину.

В Варшаве, в тоже время, происходило злодейское совещание насчет нашего отечества; еще Июле, как мы уже видели, собрались туда на совет Станислав Потоцкий, Юрий Любомирский, Чернецкий и Ян Сапега; они постановили следующее: 1-е. Отправить от Короля в Украину посла, обещаниями Гетману Удельного Княжества, Полковникам — староств, лучшим козакам — Шляхетства и всяких вольностей, буде они отстанут от Царя и присоединятся к Польше; в случае их согласия, через год, через два, велеть козакам ворваться в Россию, или, буде они не захотят войны с Россиею, то на их самих напасть, соединясь с Татарами. 2-е. Стараться поссорить чернь с Старшинами; уверить народ, что он терпить более от своего собственного войска—от своих козаков, нежели прежде, когда находился под владычеством Республики. 3-е. Употреблять все усилия к разорванию союза козацкого с Москвитянами; внушать им, что они сперва присягали своему природному Государю, Королю Польскому; что они уже не подданные Царя, ибо и перед Ним изменили клятвенному обещанию, когда Хмельницкий, вопреки Москве, вспомоществовал Королю Шведскому и Рагацию. 4-е. Наконец, действовать отравою.

Честолюбивый сребролюбец Виговский, чуждый по рождению своему для Малороссии, — равнодушный к выгодам народа, с ним неединоплеменного, не усумнился изменить Украине, которая его так облагодетельствовала: пленник Хмельницкого, возведенный в высокий сан Генерального писаря, опекун и советник сына своего благодетеля, наложив однажды святотатственную руку на имущество Богдана, на наследие Юрия, не задумался дать клятвенное обещание Королю и Магнатам, в том, чтоб присоединить к Польше Малороссию. Он выехал в Заславль; там нашел Конгресс, составленный из многих Вельмож Польских и из Министров Султана и Императора. Ему предложили следующие договорные статьи:

«1-я. Народ Русский, состоящий из Княжеств или воеводств:. Киевского, Черниговского, Северского и Владимирского, со всеми в них городами, поветами и селениями, по граням Зборовским трактатом положенным, да пребудет вольным, от самих себя и правительства зависимым, и в совершенном единстве с народами Литовским и Польским, как от одного племени с ними Сарматского все три сии народа происходят. А и прежние между ними распри, вражды и войны да уничтожатся и предадутся вечному забвению, с соблюдением и утверждением строжайшим обоюдной армии.

2-я. Правительства Русские да устроятся и пребывают на стародавних правах своих и привилегиях в совершенном равенстве и одинаком преимуществе с правительствами Литовскими и Польскими, под сению одной короны Польской Королевской, всем трем народам равномерно державной и покровительной.

3-я. Верховный Начальник народа Русского и правительств тамошних будет Гетман, избранный из самих себя Русским рыцарством; власть его почитать наравне с Коронным и Великим Литовским Гетманами; преимущества также; и войск ему иметь сорок тысяч регистровых, а охочекомонного и Запорожского сколько соберется, и сколько возможно будет оного содержать.

4-я. Стража внутреняя и оборона внешняя в земле Русской зависят от власти Гетмана и от сил войска тамошнего и в таких случаях признается он самовластным Князем Русским или и Сарматским; а в общей обороне и в войске всего Королевства участвует земля оная по общему с нею совету, а пачи, вольна в обе стороны неутрал держать.

5-я. Провинциальное управление земли Русской подлежит воеводам, выбранным из себя тамошним рыцарством, и они подчинены во всем Гетману и непосредственно под его повелениями состоят; и когда снаряжаемы и выправляемы будут от Воевод земские послы и депутаты на Сейм Генеральный, то сие чинится по повелению Гетмана и с его инструкциями и наказами.

6-я. При всех службах и собраниях рыцарства и народа Русского с рыцарством и народом Литовским и Польским признается едность и равенство с обеих сторон и с уважением чести и могущества каждого особо и всех вообще.

7-я. Религия Католическая Русская или Греческая с религиею Католическою Римскою или Польскою да пребудет в совершенном равенстве и согласии без малейшего угнетения прав и выборов каждой; и духовенство обеих религий в собраниях правительственных и при всех заседаниях и общениях да имут места приличные по сану своему и голоса по правам своим и преимуществам.»

Таковы были условия, предложенные Магнатами Виговскому: самовластный Русский или Сарматский Князь, вольный держать неутралитет в войнах Польши, начальник воевод, правитель всей страны от Донца до Днестра, предводитель 40,000 войска регистрового и такого же числа охочекомонного, находящийся под сению короны Польской. В этих условиях мы видим что нибудь. Из двух: или безсмыслие, или предательство. Они не сходны ни с здравым смыслом, ни с политикою; тем менее они были сходны с характерами двух народов, которых тяжба и до ныне не была б решена без Хмельницкого. Один гонитель, другой гонимый; один безгранично гордый, другой благодарно самолюбивый; один дающий обеты невыполнимые, другой потерявший прежнюю доверчивость. Разъединение их было решено, приязнь безвозвратна.

Наши чины, наши козаки не могли не понять, что под этими обещаниями кроется новое предательство; вероятно и Виговский видел всю лживость их; но холодное себялюбие, но враждебная неприязнь к народу Малороссийскому побудила его действовать в пользу свою и Королевства. Он пожизненно пользовался бы богатствами страны и властью неограниченною; а этого было для него достаточно.

Однакож он должен был непременно объявить статьи пред войском и чинами; они собрались на совет; необходимо было знать общее мнение, получить согласие. Началось чтение. Во всех концах собрания раздались ропот, грубости, проклятия. Узнав о столь неожиданной и позорной перемене, чины объявили поведение Виговского подлым, а замыслы его злодейскими; осыпав его ругательствами, они возвратились в Чигирин.

Немногие остались на стороне предателя; то было несколько козаков, личню недовольных Москвитянами, несколько Запорожцев, ими оскорбленных на самолюбии. И повод к тому подали, говорит летописец, поступки повидимому ничего незначащие, но много действующие на умы народные: «В бытность Запорожцев в походах вместе с стрельцами и с Сагайдачниками Российскими, они терпели от сих солдат частые и язвительные насмешки, по поводу бритых козацких голов. Солдаты оные, бывши еще тогда в сирых зипучах и лычаных лаптях, не бритыми, в бородах, то есть во всей мужичей форме, имели, однако, непонятное о себе высокомерие или какой-то грустный обычай давать всем народам презрительные прозвания, как-то: полячишки, немчурки, татаришки и так далее; по сему страшному обычаю называли они козаков чубами, хохлами, а иногда и безмозглыми хохлами; а сии сердились за то до омерзения, и заводили частые с ними ссоры и драки; а наконец нажили непримиримую вражду и дышали всегдашним отвращением.»

Эти недовольные были весьма малочисленны, и поддерживало их несколько чиновников, Польских переселенцев в Малороссию; они-то их поджигали против Царя ложными слухами и прокламациями. Говорили, будто-бы перехвачен Московский посланец, отправленный к Бутурлину в Киев с тайным повелением схватить и отослать в Москву Виговского и всех его приверженцев. Неудовлетворительное положение дел, опала Царская, в которую могли быть включены и невинные, страх быть увлеченными из родины в дальний и неизвестный край, все это испугало многих Старшин и Полковников; все это было представлено в виде преувеличенном; Поляки намекали, что Малороссия присоединилась к Москве не собственною волею, но происками Богдана Хмельницкого. И так несколько недовольных, вопреки большинству голосов, вопреки чести, без согласия чинов, удаленных в Чигирин, объявили, что на совете постановляют: ревностно свергнуть владычество Государя, как утвержденное покойным Гетманом без доклада военной Старшине; выгнать из Киева воеводу Бутурлина; ждать Коммиссаров Польских для окончательного условия о новом соединении Руси с Литвою и Польшею.

Это не могло укрыться от проницательного и храброго Полтавского Полковника Мартына Пушкаря. Видя Малороссию снова наводненную войсками Польскими, узнав о похищении казны старого Гетмана, слыша о толках Виговского с Поляками, он проникнул тайну и немедленно отправил гонцом Яковенка к Государю с письменным известием о замыслах Виговского.