Лев Безыменский - Будапештская миссия Страница 2

Если бы советские власти хотели привлечь внимание мира к судьбе Рауля Валленберга — а они этого не хотели ни в коем случае, превращая эту судьбу в объект строжайшего засекречивания, — то они не могли бы поступить так противоречиво, алогично и глупо, как они поступили. Нарочно не придумаешь столько противоречий, сколько нагромоздили советские секретные службы и советские дипломаты в этом "деле века"!

Начать с того, что дела вообще могло бы не быть. Когда советские войска в начале 1945 года приблизились к Будапешту, то, во избежание всяких недоразумений, шведский посол в Москве г-н Сёдерблюм направил в Наркоминдел специальную ноту, в которой сообщил список адресов шведских дипломатических представителей в венгерской столице. Этот шаг был вполне объясним, ибо Швеция представляла советские интересы в Венгрии, с которой СССР находился в состоянии войны. И также объяснимо было сообщение Сёдерблюму от заместителя наркома (министра) иностранных дел Владимира Деканозова от 16 января 1945 года о том, что в Будапеште на улице Бенцур советскими войсками найден шведский гражданин Валленберг и он находится в добром здравии и безопасности. Об этом же в феврале советский посол в Стокгольме Александра Коллонтай сообщила обеспокоенной судьбой сына матери Валленберга и шведскому министру иностранных дел г-ну Гюнтеру. Казалось бы, все в порядке и возвращение на родину одного шведского гражданина лишь вопрос времени?

Но тут-то все и завертелось! Уже одно замечание, сделанное вскользь Александрой Коллонтай, могло бы заставить шведов встревожиться: она намекнула, что шведскому правительству будет лучше, ежели оно не будет предпринимать каких-либо шагов для поисков Валленберга. А в свою очередь контролируемое советскими властями в Венгрии венгерское "Радио Кошут" (оно в действительности находилось в Москве) сообщило, что Рауль Валленберг 17 января был убит на пути из Будапешта в Дебрецен. Об этом же заявил вернувшийся из Будапешта в Стокгольм посол Даниэльсон: Валленберг погиб во время боев. Так что же: убит или жив? А если жив, то в Будапеште он или в Москве? Посол Сёдерблюм осторожно запрашивал Наркоминдел, а 25 апреля побеседовал с тем же Деканозовым. Замнаркома на этот раз не подтвердил своего прежнего сообщения, а лишь обещал выяснить все обстоятельства. Время шло, ясности не было. Более того: 15 июня 1946 года Сёдерблюм, уезжая из Москвы, в личной беседе задал "проклятый вопрос" самому Сталину. Он получил заверение, что Сталин лично постарается внести ясность. Обещание не было выполнено. Шведы настаивали, пока 18 августа 1947 года заместитель министра Андрей Вышинский в специальной ноте неожиданно известил шведское правительство, что "Валленберг не находится в СССР и он нам неизвестен". Вслед за этим заведующий отделом МИД К. Новиков дал ошеломленным шведам разъяснения. Правда, он не мог утверждать, что Валленберг "нам неизвестен", ибо именно ему Сёдерблюм в декабре 1945 года вручил сообщение с упоминанием имени Рауля. Разъяснение было уклончивым: Валленберг, мол, мог погибнуть на финальной стадии боев. Эта постыдная игра в кошки-мышки продолжалась ни много ни мало до февраля 1957 года, пока в очередной ноте МИД за подписью тогдашнего заместителя министра А. Громыко был признан факт нахождения Валленберга в СССР, его заключения и смерти в 1947 году.

Но за эти десять лет количество загадок, версий и легенд о Валленберге не только не уменьшилось, а возросло в десятки — если не сотни! — раз. И опять же советские спецслужбы подбросили "дров в огонь". Дело в том, что в начале 50-х годов из тюрем НКВД стали возвращаться иностранцы, по тем или иным поводам захваченные печально известным Смершем (военной контрразведкой) в различных странах Восточной и Юго-Восточной Европы.

Тогда-то и началась странная история "второй жизни" Рауля Валленберга. В западной печати зачастили свидетельства о том, что Валленберга видели — или о нем слышали. Версий оказалось много: его видели во Владимире, где он в 1951 году якобы был осужден на 25 лет (сообщение от 20.2.1954), он должен быть либо во Владимире, либо в Верхнеуральске (сообщение от 19.2.1955)… во Владимире (7.2.1959)… его видели во Владимире в 1954 году (13.3.1955)… в том же Владимире (12.10.55). И так пошло, пошло — вплоть до 1993 года, когда Валленберга якобы обнаружили среди участников тюремного хора в Верхней Потьме.

Можно понять, что как родные Валленберга, так и члены специальной шведской комиссии по розыску с интересом и даже волнением реагировали на поступавшие сообщения, список которых к 1988 году заполнил добрых 28 страниц. Правда, половина данных исключали друг друга. Кто был уверен, что Валленберг умер между 13 и 15 февраля 1954 года, другие датировали его смерть февралем-мартом 1961 года, третьи видели Рауля живым в апреле 1970 года, четвертые не сомневались в его смерти в 1982(!) году.

Нетрудно понять, что в Москве долго ломали голову — как выйти из затруднительного положения, поскольку дело Валленберга приобрело международное звучание, не говоря уже о том, что оно отягощало советско-шведские отношения. Когда в эпоху Хрущева Москва предпринимала усилия по разрядке напряженности, ей совсем не надо было портить отношения с нейтралами. На уровне Политбюро ЦК КПСС (об этом мы расскажем позже) не раз рассматривались вопросы: как же изображать более пристойно судьбу Валленберга? Это, конечно, приводило к ещё большим казусам. И так до 1957 года, когда все чудовищные несообразности и преступное поведение властей были свалены на бывшего министра госбезопасности Виктора Абакумова, который к тому времени уже был не только снят, но и в 1954 году расстрелян за всевозможные правонарушения.

Порой казалось, что за поисками фантома все уже позабыли о самом Рауле Валленберге. Мало кто задавался вопросом: чем же он все-таки занимался в Будапеште, что могло привести его в положение "государственного пленника" в Советском Союзе?

Пусть не удивится читатель, если на ближайших страницах он не встретит имя Рауля Густава Валленберга. Ибо понять его судьбу невозможно вне контекста эпохи, которая в жизни нашей страны носит наименование сталинской.

Иосиф Сталин не баловал своих маршалов. Каждый — а в военные годы их было числом 11 — должен был знать, что маршальские погоны и звезду с бриллиантами носит исключительно по воле Верховного главнокомандующего и может потерять это в любой момент: недаром в военное время были разжалованы 2 маршала и добрый десяток генералов, не говоря уже о маршалах Советского Союза, закончивших в 30-е годы свою военную карьеру у стенки на Лубянке. Не были "наследственными доменами" и посты командующих фронтов, обычно занимаемые маршалами. Сталин тасовал их с необыкновенным искусством; причем порой без видимой причины. Тем с большей тревогой ожидал любой из командующих звонка по телефону ВЧ или, не дай бог, вызова в Ставку.

Именно такой звонок по специальному телефону ВЧ, исключающему подслушивание, раздался 28 октября 1944 года на командном пункте маршала Советского Союза Родиона Малиновского, только месяц назад получившего маршальские знаки отличия. Но причины для беспокойства у Малиновского были серьезные: шел уже месяц наступления его войск на Дебрецен и Будапешт, но решающего успеха в тяжелых боях не обозначилось. 19-го пал Дебрецен, но через пару дней началось немецкое контрнаступление. Оно изрядно путало карты Сталина.

Казалось, первые успехи Малиновского принесли свои плоды: Сталин, так боявшийся сговора Венгрии с западными союзниками, с удовлетворением прочитал послание главы венгерского государства, регента адмирала Миклоша Хорти, который 15 октября запросил перемирия с Советским Союзом. Гитлер был вне себя: он приказывает своим войскам в Венгрии совершить невероятное и… оккупировать свою союзницу Венгрию! Регента-адмирала арестовывают, оккупанты создают марионеточное правительство под руководством лидера фашистской партии "Скрещенные стрелы" Салаши. Переговоры о перемирии с СССР сорваны — следовательно, надо было продолжать штурм Венгрии и захватить Будапешт.

Разговор Сталина с Малиновским был недолог:

Сталин: Необходимо, чтобы вы в самое ближайшее время, буквально на днях, овладели столицей Венгрии Будапештом. Это нужно сделать во что бы то ни стало. Сможете ли вы это сделать?

Малиновский: Эту задачу можно было бы выполнить дней через пять…

Сталин: Ставка не может предоставить вам пять дней. Поймите, по политическим соображениям нам надо возможно скорее взять Будапешт.

Малиновский: Я отчетливо понимаю…

Сталин: Мы не можем пойти на отсрочку.

Малиновский: Если немедленно перейти в наступление, 46-я армия не сумеет овладеть Будапештом с ходу.

Сталин: Напрасно вы упорствуете, вы не понимаете политической необходимости.

Малиновский: Я понимаю и для этого прошу пять дней.

Сталин: Я вам категорически приказываю завтра же перейти в наступление на Будапешт!